— Скелет.
— Забавно. Кому он нужен?
— Скелет — большая ценность, — авторитетно разъяснил подошедший доктор. — Страна католическая. Уговорить кого-нибудь оставить свой скелет после смерти для науки трудно даже за большие деньги.
— Вы за какую-нибудь ценность лично отвечаете?
— Нет. Но у меня есть ключи.
— У вас есть опись предметов, находящихся в кабинетах?
— Нет.
— Как часто вы обязаны входить в эти кабинеты? Можете вы туда вообще не входить?
— Могу.
— Так и не входите.
— В полицию сообщать? — спросил Женя.
— Не надо. Ну народ! Воруют глобусы, скелеты, работы Ильича воруют тысячами. Интересно, есть на свете хоть что-нибудь, что не воруют?
— Но это не всё, — в разговор вмешалась Тоня. — Папа, расскажи правду про скелет.
— Но это абсурд!
— Женя подтвердит.
Бегунов кивнул головой:
— Это правда, Серёж.
— Что правда?
— Скелет ушел сам. Я видел следы.
— Но это абсурд, абсурд! — замахал руками доктор.
— Так, — остановил его посланник. — Всё по порядку. Женя, что ты видел?
— Эрнест Эрнестович мне первому рассказал о краже. Я осмотрел территорию около здания, где расположены кабинеты, и обнаружил следы… как бы тебе точнее сказать…
— Следы скелета, — подсказала Тоня.
— Следы скелета, — повторил Женя. — Я пошел по следам. У дороги они пропали. Но появились на другой стороне улицы.
— Это невероятно! Это невероятно! — повторял доктор.
А Женя продолжал:
— Я пошел дальше, следы дошли до берега. У самого берега следы совершенно отчетливые. На берегу следы от лодки.
— То есть скелет уплыл? — спросил посланник.
— Уплыл.
— Сам?
— Сам.
Посланник обратился к доктору:
— Вы проверили, не прихватил ли скелет с собой какие-нибудь медикаменты?
— Вроде бы нет.
— Что теперь делать? — спросил Женя.
— А ничего. Не находящийся на балансе скелет уплыл. И всё.
Потом посланник повернулся к доктору:
— Вы, доктор, как-то мне рассказывали про пациента, который по ночам просыпался и кричал. Вы не пробовали давать ему календулу?
Доктор обалдел:
— Нет.
— А рыбий жир?
— Тоже нет.
— А снотворное?
— Я категорически против снотворных препаратов. Лучшее снотворное — прогулка перед сном.
— Тогда продолжим свои дела и забудем про скелет, — распорядился посланник и бодрым шагом пошел по дорожке.
И тут из-за угла появилась его супруга, а с ней — Света.
Саша была настроена агрессивно:
— Отдыхаешь. А я, как бедная родственница, хожу по домам, может, кто по милости разрешит в душе помыться.
Света начала активно возражать. Именно у нее принимала душ Саша:
— Что вы, Александра Михайловна, мы вам всегда рады!
Женя сразу же ознакомил Сашу и Свету с последними событиями:
— У нас новость. Скелет из биологического кабинета сбежал. Дошел до берега, сел в лодку и уплыл.
— Это тот, который по кабинетам бегал? — спросила Саша.
— Тот самый. Бегал, бегал и сбежал.
Саша строго сказала мужу:
— Если ты не починишь душ, я тоже дойду до берега, сяду в лодку и уплыву. Жить без душа нельзя. Скелет и тот уплыл.
— Скелет уплыл, — подытожил Сергей Иванович. — Не понравилось ему у нас. А кому у нас нравится?!
И он быстро пошел вдоль берега. Остальные остались обсуждать произошедшее.
Только Тоня Лекарева догнала его:
— Как вы думаете, что случилось со скелетом?
— Его украли. У нас всё воруют.
— Зачем?
— Не знаю.
— Может быть, вам всё-таки поколоть аскорбинку?
— Не сегодня.
— Сергей Иванович, а правда, что вы, когда были студентом, подрабатывали банщиком в женской бане?
Сергей Иванович не удивился — не такое слышал.
— Нет. Посуди сама: если бы мне удалось устроиться банщиком в женскую баню, разве я пошел бы в дипломаты?!
Столь неопровержимый аргумент дочь доктора убедил:
— Это правда.
И они пошли в разные стороны.
VII. Белокаменная не дремлет
30. Центральный аппарат
А теперь перенесёмся в Москву, во Второй африканский отдел Министерства иностранных дел и познакомимся с другом Жени Бегунова Аркадием Пожарским. Он сидит за заваленным бумагами столом и безмятежно читает газету.
Телефонный звонок. Он отложил в сторону газету и поднял трубку:
— Третий секретарь Второго африканского отдела Пожарский.
Человек на том конце провода просил урезонить африканца, пристающего к его дочери. Заниматься этим делом Пожарскому не хотелось. Впрочем, он и не был обязан. Поэтому он вежливо ответил:
— Обращайтесь в милицию.
Но собеседник не успокоился, и Пожарский изменил тон:
— А вы мне не угрожайте! Что значит — жаловаться будете?
Потом подумал:
— Постойте. Из какой страны африканец? Из Танзании? — и обрадовался: — Так это не мы. Мы — Второй африканский отдел, а Танзанией занимается Третий африканский отдел. Записывайте телефон. Тот же, что у нас, только последние цифры: двадцать три восемьдесят восемь. Спросите Кувалдина. Он вам поможет. Если будет отказываться, наседайте.
И с удовлетворением положил трубку.
И снова звонок. Теперь — начальник отдела:
— Зайди.
Через минуту Пожарский сидел в кабинете начальника.
— Мы получили для распространения в посольствах пять брошюр под общим заголовком «Леонид Ильич Брежнев о борьбе с колониализмом».
— На португальском? — с опаской спросил Пожарский.
С опаской потому, что он курировал страны с португальским языком, а обычно брошюры приходили на французском, а, стало быть, к нему отношения не имели. Но на этот раз не пронесло.
— И на португальском тоже. Давай с тобой подумаем, кому мы их пошлем. Сколько брошюр в прошлый раз ты послал в Сан-Антонио?
Пожарский вспомнил про свой прокол и бодро ответил:
— Две тысячи экземпляров.
— И все распространили?
На этот раз он ответил не так бодро:
— Все.
— Теперь им пошлем немного больше.
Пожарский понял, что надо выходить из положения. Во второй раз Женя Бегунов не прикроет.
— Они и эти с трудом распространили.
— Но распространили. И не надо, чтобы они останавливались на достигнутом. Надо поднять планку. Дать им возможность для роста. Не засушивать инициативу. Пошлем им две тысячи двести.
— Может быть, две тысячи сто? — с надеждой предложил Пожарский.
— Всегда надо ставить перед людьми задачу, которая с первого раза кажется трудно решаемой.
— Серия из пяти брошюр?
— Да.
Пожарский подсчитал и с ужасом спросил:
— Таким образом, им надо будет послать одиннадцать тысяч брошюр?
— Пусть работают.
31. По мосту со скрипкой
Пожарский вернулся к себе в кабинет и начал соображать, как выйти из создавшегося положения.
— Женька теперь не спасет. Не спасет, — повторял он.
В это время в кабинет вошла машинистка Лидочка. Она держала в руках моток желтого мохера.
— Аркадий, из Сан-Антонио маленькая посылочка пришла. В общем отделе ее открыли.
— Что там? — лениво поинтересовался Пожарский.
— Там клубок желтого мохера. И еще записка. Про тебя.
— Читай.
— Но там…
— Читай.
— Они тебе предлагают связать из этого мохера… Аркадий, это неприлично.
— Валяй.
— Связать то, чтобы… они пишут… чтобы ты больше не размножался. Ты…
Пожарский вскочил:
— Мне?! Презерватив из желтого мохера?! Я им покажу!
— А мохер желтый-желтый, противный-противный, — продолжала Лидочка. — У нас в аквариуме была рыбка такого цвета. Так наш кот всех рыбок съел, а эту не стал. Испугался, что ли! Я пойду?
— Подожди.
И он набрал номер начальника отдела.
— Николай Фомич, это Пожарский. Вы правы. Им надо поднять планку. Дать возможность для роста. Пишите: по три тысячи экземпляров каждой брошюры! Нет! По четыре тысячи!
Он повесил трубку:
— Я им покажу желтую рыбку! Кот не съел! Цвет не понравился! Всё съедят как миленькие!
Он повернулся к Лидочке:
— Что-нибудь еще?
— Пришла разнарядка на художественные книги о Москве. Очень красивые. Есть на португальском. Тридцать экземпляров.
— Двадцать пять — в Анголу. Пять — в Гвинею-Бисау.
— А в Сан-Антонио?
— Туда не надо. Там народ отсталый. Только что с пальм слезли. Не поймут.
— Мы им раньше посылали.
— Знаю. Я подготовлю письмо, потребую, чтобы они отчитались по каждой книге. Если подарена, то кому. По каждой! А в отношении культуры…
Он снова позвонил начальнику отдела:
— Николай Фомич, это снова Пожарский. У меня возникла мысль. В Конго будет гастролировать скрипачка, надо бы ее на пару дней отправить в Сан-Антонио. Пусть организуют два концерта. Там публика культурная. Не всё же пропагандировать легкую музыку, надо повышать уровень культуры.
Он победно повесил трубку и повторил:
— Там культурная публика.
— Они же только что с пальм слезли! — удивилась Лидочка.
— Как слезли, так и снова залезут. Как скрипка заиграет, сразу полезут.
Если мудрая мысль великого француза о том, что любая, даже самая маленькая ячейка общества является уменьшенной копией всего общества, верна и в обратном смысле, то Аркадий Пожарский был увеличенной копией своего друга Жени Бегунова, но мыслил он помасштабнее, потому как круг обязанностей у него был шире. Он задумался, потом спросил:
— Ты помнишь, было письмо из какого-то института по поводу моста из Сан-Антонио на материк?
— Да. Бред какой-то. Мы его в архив отправили.
— Зря. Военные очень заинтересовались этим мостом.
— Ты это серьезно? — не поверила Лидочка.
— Да, — уверенно ответил Пожарский.
— Они, что ли, хотят по этому мосту танки прогонять?
— Тебе какое дело?!
— Больно длинный мост должен быть.
— Теперь такая техника!
— У нас на даче строили мост через реку. Речушка маленькая, а строили три года. Построили, всё бы ничего, два месяца держался, а потом по мосту пошла толстая корова и вместе с мостом — в реку.