– Они почти не разговаривали.
– Тогда пойдем и посмотрим. – Мурка решительно направилась к комнате спортивной парочки.
– Когда-то мы были маленькими и наивными и думали, что в чужих вещах рыться нехорошо, – ностальгически вздохнула Кисонька, глядя, как Мурка вскрывает замок.
– А теперь мы ведем расследование и думаем, как бы не попасться, – отрезала Мурка.
– Если организаторы разместили рекламу только в чате потомков… значит, они рассчитывали не на туристов, а на кого-то конкретного, кто обязательно увидит их объявление и заинтересуется. Это не мы – нас они старались отвадить, а Греза с Нюрочкой, получаются, совсем случайные люди. Хотя зачем тогда у нас вообще взяли деньги? Нелогично… – Кисонька мотнула головой: не стоит и пытаться сразу разобраться во всем, подождем, пока появится больше фактов. – Значит, целью были Влад или Леша с Рюшей.
– Влад, – распахивая дверь, заключила Мурка. И кивнула на брошенные на пол старые одеяла с кучками вещей вместо подушек.
Кисонька кивнула. Допустим, им постельное белье отдали Лика и Николай Дмитриевич, допустим, один запасной комплект был… а Грезе Павловне и Нюрочке кто комфорт обеспечил? Получается – вот… Стали бы Леша и Рюша отдавать свои постели, если бы были такими же туристами, как все? А собственно, кто – все?
– Если Леша с Рюшей и организаторы в сговоре, значит, сюда никто не должен был приехать… кроме Влада! А Влад – это клад!
Мурка энергично закивала. Не то чтоб она считала самого Влада таким уж сокровищем… просто он единственный среди них профессиональный кладоискатель!
– Дверь, которая выпала! В комнате Влада! – вспомнила Мурка. – Похоже, Лика с Николаем Дмитриевичем устроили обыск, пока Влад был в душе. – Мурка покосилась на отмычку. Приятно сознавать, что кто-то вскрывает замки еще хуже, чем она, – у нее хотя бы дверь осталась на месте. – А тем временем дед Арсений показал нам дорогу до сельсовета… и наше появление поломало план.
– И они начали… импровизировать? Только как-то странно: аквалангист накинулся на Нюрочку, автоматчики в лесу… Это были Леша с Рюшей? Почему тогда они сбежали? – Кисонька припомнила, как парочка в камуфляже вдруг дернула обратно в лес. – Молоко! Нас отравили. Но… Тоже бред: нам, Грезе Павловне, Владу ничего, а Леша с Рюшей, мама и Нюрочка отравились?
– Остатки должны быть на кухне! – Мурка помчалась вниз по лестнице.
На пороге сельсовета Греза Павловна давала указания деду:
– Сенечка, я в вас верю, вы заставите их осознать всю серьезность ситуации! Что значит – «еще вернутся»? Нюрочка не могла просто взять и уйти! Скачите – и возвращайтесь с победой! И с участковым!
Дед лихо отсалютовал своей даме и стукнул пятками в бока лошаденке. Тряской рысцой лошаденка проскакала по деревне, шустрая корова помчалась следом, посчитав это хорошим поводом для прогулки. Греза Павловна махала вслед кружевным платочком. Силуэт всадника на лохматой кобылке скрылся за лесом, Греза Павловна трепетно вздохнула, промокнула платочком уголки глаз и направилась на кухню. Оттуда донесся звон посуды и… испуганный вскрик.
Вжимаясь в стены, близняшки скользнули к кухонной двери.
– Ось ты, кошелка старая, и попалась! – торжествующе провозгласил каркающий старушечий голос.
– Позвольте! Я не юная дева, но с сумками, торбами и тем более кошелками не имею ничего общего! – отрезала Греза Павловна, но голос ее испуганно дрогнул.
– А ничего мы тебе бильше не дозволимо! И без того много воли взяла… корова недоенная! – с искренним наслаждением добавила оппонентка.
– Что вы себе позволяете!
– А шо хочимо – то и дозволяемо! Наша воля! – вмешалась вторая старуха.
Мурка и Кисонька заглянули в кухню бывшего сельсоветского буфета. Грезу Павловну зажали у допотопного холодильника с ручкой как у игрового автомата в Лас-Вегасе: дерни посильнее – выиграешь колбасу. Ближняя и дальняя старухи отрезали Грезу Павловну от выхода. Холодильник трясся, Греза Павловна старалась сохранять невозмутимость.
– Понаехали тут, клады ищут! Казала я, шо хрена найдут, ось они одного старого хрена и нашли – деда нашего! Чи мало, шо у него жинка была фифа городская – продавщица с райцентра. Так знов городскую завел!
– Это доказывает, что у Сенечки отличный вкус! – отрезала Греза Павловна.
– А ось я зараз тебе палкой-то прическу попорчу! – замахнулась клюкой дальняя бабка.
– Тогда я уж заодно испорчу и маникюр и вцеплюсь вам в физиономию! – отважно объявила Греза Павловна.
– Увидеть свою учительницу в драке – такая экзотика! – закатила глаза Кисонька.
– Маникюр – серьезная угроза, – невозмутимо объявила Мурка. Близняшки одинаково лениво привалились к дверным косякам и с интересом разглядывали раздухарившихся старушек. – Она ногти затачивает и покрывает ядом. Одна царапина – и чудовищная смерть в муках.
– Деточка! – возмутилась Греза Павловна.
Бабки поглядели на Грезу Павловну, на девчонок, на Грезу…
– Отож! – мрачно пробурчала ближняя. – Така гадюка, ничего ее не берет.
Одинаково хищным движением близняшки скользнули в кухню, мгновенно оказавшись возле старух.
– А что именно должно было взять? – вежливо поинтересовалась Мурка.
Бабок ее вежливость почему-то напугала – они попятились, врезались в холодильник, холодильник на них рыкнул, бабки шарахнулись…
– Участковому пожалуюсь! – пригрозила ближняя.
– А на что? – еще больше заинтересовалась Мурка.
– Побили! Искалечили! Спасите! – завопила дальняя бабка.
– А синяки где? – Мурка все больше напоминала погруженного в занимательную проблему исследователя.
Вошедшая в раж бабка аккуратно стукнула себя клюкой в глаз.
– Что вы делаете? – Греза Павловна схватилась за щеки.
– С ума сходит, – хладнокровно объявила Кисонька, опуская мобилку. – Для участкового удар выглядит как-то неубедительно, – разглядывая абсолютно целый глаз, заключила она. – А вот для психиатра… – Кисонька продемонстрировала экран мобилки, где бабка раз за разом дергала клюкой.
С несвойственной возрасту шустростью дальняя бабка попыталась вырвать телефон, но Кисонька мгновенным движением спрятала мобилку в карман джинсов.
– Еще проверить остатки утреннего молока – это ж вы туда что-то подмешали, верно? – прикинула она.
– А якщо и мы – ничего не найдешь, вылила я все и крынки помыла! – с торжеством выпалила ближняя старуха.
– Бабушки, ну что ж вы на одни и те же грабли – а еще деревенские! – Мурка страдальчески вздохнула… и включила аудиовоспроизведение уже на своей мобилке. Бабки прослушали собственные слова и насупились.
– Не мы, а ты! Хоть в то меня не втягивай, и так из меня якусь сумасшедшую сделали, – пробурчала дальняя.
– И не я, внучка моя – Анжелика! – с явной гордостью за такое красивое внучкино имя выпалила ближняя бабка. – Вы шо, знов там на свои телефоны пишете? Она ж не со зла! Хлопец ей понравился, а он все больше с отой, городской девкой… – судя по недоброму взгляду на Грезу Павловну, имелась в виду Нюрочка. – Ось она и попросила у меня травок… таких… желудок чистить. Казала, не хочет, шоб он с городской девкой до лесу шел, а хочет, чтоб вернулся, а внучка моя тут как тут… Я ей казала: вернуться-то он вернется, ажно прибежит, а толку тебе с него такого? А она: дай да дай… Я и дала. А там думаю, в другой горшок теж подсыплю – шоб оця фифа не по лесу с дедом нашим прогуливалась, а с дому выйти не могла! – она ткнула узловатым пальцем в Грезу Павловну.
– Вам бы маникюр тоже не помешал, милочка! Хотя, боюсь, его придется делать садовыми ножницами, – участливо заметила та.
– Лика хотела напоить молоком Влада – но вот сюрприз, он не пьет молока! – вмешалась Кисонька. – Греза Павловна пила молоко, которое принес дед Арсений.
– Козел старый! – дружно объявили бабки.
– То-то вы за ним бегаете… простите – ковыляете. Желаете скотный двор расширить? – невинно обронила Греза Павловна.
– Таким образом, появилась неучтенная крынка с молоком… и травками, – одаривая уже всех трех старушек грозным взглядом, возвысила голос Мурка. – Которые и выпили Леша с Рюшей. Атака автоматчиков захлебнулась… молоком. Благодаря ревнивой старушке-диверсантке. Прикинь, как Леша с Рюшей офигели! Они всего лишь должны были притворится больными, оторваться от остальных, надеть камуфляж и напасть на… гм… ослабевшего Влада. А вместо этого Владу хоть бы что, зато сами они отравились!
– Ну и где они все? – устало спросила Кисонька. – Леша, Николай Дмитриевич, внучка Анжелика… и Влад с Нюрочкой?
– А они не выходили! – снова дружно объявили бабки. – Та шо мы вам, врать будем, колы мы у вас там в телефонах, – увидев скептические лица девушек, подхватила дальняя. – Вы только участковому не показывайте, а то он давно мне грозился… – бабка осеклась и тут же зачастила: – Не выходил никто, точно, в оба глаза глядела! – бабка на всякий случай пощупала ушибленный глаз. – Зашли, а обратно не вышли.
– Навить якщо б через окно на ту сторону, до машин вылезли, мы б их все едино потом увидели! – подтвердила ближняя бабка. – Куда им оттудова – хиба шо в речку?
Речка. За сельсоветом. В сельсовет вошли – и никто не вышел. Весь сельсовет – и все его нынешние обитатели, кроме самих Косинских и их гостей, – был большой ловушкой для кладоискателя Влада… который наверняка что-то знал о кладе Косинских!
– Он говорил насчет поисков у реки. На карте организаторов все осмотренные ими участки были возле реки. И аквалангист, – задумчиво пробормотала Кисонька. – Владов компьютер у нас, – не обращая больше внимания на старушек, она кинулась вон из кухни.
– Как ты его откроешь – Вадька еще часа три мобилку не включит? – заорала вслед Мурка.
– Ничего, есть тот, кто всегда на связи! – донеслось уже из коридора.
– Бабушки! И Греза Павловна, конечно… Не можете вести себя прилично – марш по домам! Увижу, что вы снова из-за мальчи… из-за дедушки ссоритесь – рассержусь. Сильно. – И, подкрепив внушение грозным взглядом, Мурка умчалась вслед за сестрой.