я ощетинилась и на этот раз Алиса поняла, что по-настоящему оскорбила ее.
— Мы больше не будем говорить о ней, раз вам это неприятно!
— Еще бы! — закричала Мышь, которую пробирала дрожь до кончика хвоста.
— Не хватало мне вести об этом разговор! Наш род всегда НЕНАВИДЕЛ кошек — мерзкие, низкие, вульгарные создания! Прошу не произносить больше в моем присутствии это слово!
— Не буду! — вскричала Алиса, судорожно пытаясь сменить тему разговора.
— А… вы любите… э-э… собак?
Мышь не ответила и Алиса быстро продолжила: — У нас есть такой хорошенький маленький песик, он живет рядом с нашим домом, мне бы хотелось вам его показать! Маленький терьер с умными глазками и у него, знаете ли, такая вот длинная кудрявая шерстка! И он приносит вам вещи, которые вы бросаете ему, и он делает стойку и просит покормить его, ах, это так изумительно — я не могу припомнить и половины из того, что он умеет делать — его хозяин, фермер, вы не поверите, говорит, что он приносит ему столько пользы — прямо на сотни фунтов. Еще он говорит, что песик уничтожает всех крыс и… ах, боже мой! — вскрикнула Алиса и подумала испуганно: «Боюсь, что опять оскорбила ее!» — потому что Мышь уплывала прочь от нее со всей возможной скоростью и создавая этим настоящие волнение в водоеме.
Алиса ласково взывала к ней: «Милая Мышь! Прошу вас, вернитесь, и мы не будем говорить ни о кошках, ни о собаках, раз они вам не нравятся».
Когда Мышь услышала это, она перевернулась и медленно поплыла назад. Ее лицо было очень бледным («От чувств», — подумала Алиса) и она сказала тихим дрожащим голосом: «Давайте доберемся до берега, а потом я расскажу вам мою историю и вы поймете почему я так ненавижу кошек и собак».
Выбираться и в самом деле было пора, потому что лужа уже просто-таки кишела птицами и другими животными, упавшими в нее: тут были и утенок Дак и вымершая птица Дронт и попугай Лори и орленок Игл и еще несколько странных созданий.
Алиса показала пример и вся партия поплыла к берегу.
ГЛАВА III. Партийные гонки и Длинная История
Они и в самом деле выглядели подозрительной партией, те кто собрались на берегу — птицы с грязными перьями, звери со свалявшейся шерстью, и все насквозь мокрые, раздраженные и чувствующие себя очень неловко.
Первым вопросом в повестке дня, конечно, был вопрос о том как обсохнуть. Они провели консультации и через несколько минут Алисе казалось вполне естественным разговаривать с ними как со старыми знакомыми. В самом деле, у нее вышел довольно длинный спор с попугаем Лори, который в конце концов пришел в довольно мрачное настроение и постоянно твердил: «Я старше вас и лучше знаю жизнь».
И тут уж Алиса ничего не могла поделать, потому что не знала сколько ему лет, а поскольку Лори упорно отказывался раскрыть свой возраст, говорить больше было не о чем.
Наконец, Мышь, которая кажется пользовалась у них влиянием, призвала: «Садитесь все и слушайте! Я быстро вас высушу!»
Они тут же уселись в большой круг, с мышью посередине. Алиса с волнением уставилась на нее, так как чувствовала, что схватит сильную простуду, если не обсохнет как можно скорее.
— Мгм! — солидно сказала Мышь. — Все готовы? Это самая иссушающая вещица, которую я знаю. Тихо все, пожалуйста! «Вильгельм Завоеватель, чье дело было одобрено римским папой, был скоро представлен англичанам, которые жаждали вождей и которые издавна привыкли к узурпациям и завоеваниям. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии…»
— У-у! — сказал Лори с дрожью.
— Прошу прощения, — сказала Мышь, нахмурясь, но очень вежливо. — Вы что-то сказали?
— Это не я! — быстро ответил Лори.
— Думаю, это были вы, — сказала Мышь. — Я продолжаю. «Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии, присягнули ему и даже Стиганд, патриот и архиепископ Кентерберийский, нашел это желательным…»
— Нашел ЧТО? — спросил утенок Дак.
— Нашел ЭТО, — ответила Мышь с некоторым раздражением, — и вы, конечно, знаете, что значит «это».
— Конечно, я знаю, что значит «это», когда я нахожу его, — сказал Дак.
— Обычно это лягушка или червяк. Вопрос в том, что нашел архиепископ?
Мышь сделала вид, что не слышала этого вопроса и быстро продолжила.
«…нашел это желательным и отправился с Эдгаром Ателингом, чтобы встретить Вильгельма и предложить ему корону. Поведение Вильгельма вначале было здравым. Но дерзость его норманнов…» Как вы теперь себя чувствуете, милочка? — спросила она повернувшись к Алисе.
— Сыро как никогда, — ответила Алиса меланхолично. — Похоже меня это совсем не сушит.
— В таком случае, — сказал Додо торжественно, поднимаясь на ноги. — Предлагаю прервать заседание для незамедлительного принятия более энергичных мер…
— Говорите по-английски, — сказал орленок Игл. — Я не понимаю и половины этих длинных слов, но хуже всего то, что я уверен — вы тоже! — И Игл наклонил голову, чтобы скрыть улыбку, а некоторые из птиц захихикали.
— Я всего лишь хотел сказать, — ответил Додо оскорбленно, — что самым лучшим способом для просушки являются партийные гонки.
— Что это такое — партийные гонки? — спросила Алиса. Не то чтобы ей так уж хотелось знать, но Додо сделал паузу как будто ожидая, что КТО-НИБУДЬ что-нибудь скажет, а было похоже на то, что никто не собирался его ни о чем спрашивать.
— Ну, — сказал Додо. — Лучше всего понимаешь, когда сам делаешь (И если вы любите все испытывать на себе, в какой-нибудь зимний день я объясню вам как Додо это делает).
Сначала он обозначил трассу, похожую на круг («Точная форма не имеет значения», сказал он), а потом вся партия была размещена по трассе там и сям. Никто не командовал: «Раз, два, три — старт!» Каждый начинал бежать, когда ему хотелось и останавливался, когда захотел, так что было непросто понять, когда гонки закончились. Тем не менее, когда они побегали с полчаса и высохли, Додо вдруг провозгласил: «Гонки закончены!» и все столпились вокруг него, задыхаясь и спрашивая: «А кто выиграл-то?»
На этот вопрос Додо не мог ответить без предварительного размышления и долго сидел уткнув палец в лоб (в таком виде часто изображают Шекспира на портретах) в то время как остальные застыли в почтительном молчании.
Наконец, Додо сказал: «Все выиграли. И все должны получить призы».
— Но кто же будет вручать призы? — спросили все в один голос.
— Ну, ОНА, конечно, — сказал Додо, указывая пальцем на Алису, и вся партия сразу столпилась вокруг нее, выкрикивая приводящие в замешательство Алису слова: «Призы! Призы!»
Алиса не знала, что делать и в отчаянии сунула руку в карман, достав оттуда коробочку засахаренных фруктов (к счастью в нее не попала соленая вода) и раздала всем в качестве призов. Каждому досталось как раз по одной штучке.
— Но ведь и она должна получить приз, разве нет? — сказала Мышь.
— Само собой, — очень серьезно ответил Додо, дожевывая свой кусочек. — Что еще есть у вас в кармане? — спросил он, повернувшись к Алисе.
— Только наперсток, — печально ответила Алиса.
— Так вручим же его! — сказал Додо.
Они опять окружили ее и Додо, торжественно вздымая наперсток, сказал: «Мы просим принять вас этот изящный наперсток», — и когда он закончил свою короткую речь, все зааплодировали.
Алиса подумала, что все происходящее довольно глупо, но они смотрели так серьезно, что она не посмела рассмеяться, а так как она не знала, что сказать в ответ, то просто поклонилась и взяла наперсток, стараясь принять настолько торжественный вид, какой могла.
Затем надо было съесть засахаренные фрукты, что вызвало некоторый шум и замешательство, так как большие птицы жаловались, что не распробовали их, а у маленьких они застряли в горле и их пришлось бить по спине. Однако, все проходит, и они снова расселись в кружок и попросили Мышь рассказать им что-нибудь еще.
— Вы ведь обещали рассказать мне вашу историю, — сказала Алиса, — и почему вы так ненавидите… «К» и «С», — добавила она шепотом, опасаясь что это снова будет воспринято как оскорбление.
— Это длинный и печальный рассказ, — начала Мышь, но на слове рассказ она закашлялась и издала какие-то нечленораздельные звуки, которые Алисе показались похожими на слово «хвост».
— Это и вправду длинный хвост, — сказала Алиса, с удивлением разглядывая мышиный хвост, — но почему вы называете его печальным? — и она стала ломать себе голову над этим вопросом, в то время как Мышь, не обратив ни малейшего внимания на ее замечание, начала свой рассказ.
Вкратце ее история такова:
«Старая ведьма
поймала в доме
мышь и строго
ей сказала: „А ну-ка
марш на суд!“
А мышь кричит
в ответ: „Пошли“
Пусть знают
Все, что
Я ни в чем
Не виновата!»
И вот они
пришли на
суд, но
что же
тут за
Суд? При —
сяжных
нет, и ад —
воката
нет, нет
даже про —
курора!
А кто ж
судья?
Цепной
Барбос!
А ведьма
тут ска —
зала: «Ты,
Мышка,
не волнуйся,
я отработаю
за всех —
за суд и
проку —
рора.
И спра —
ведливый
приговор
получишь
ты немед —
ля — при —
ворю
тебя я
к сме —
рти!»
— Вы не слушаете, — строго сказала Мышь Алисе. — О чем вы думаете?
— Прошу прощения, — ответила Алиса с подобострастием. — Вы кажется приближаетесь к пятому изгибу?
— Да нет же! — сердито закричала мышь, дергая хвостиком, — вы просто связываете мне руки!
Увидев как Мышь дергает хвостом и в тоже время говорит о каком связывании, Алиса решила, что каким-то образом на ее длинном и печальном хвосте образовался узел.
— Узел! — вскричала Алиса, всегда готовая помочь ближнему, с тревогой глядя на Мышь. — Ах, позвольте мне помочь вам развязать его!
— Я не собираюсь делать ничего подобного, — гордо сказала Мышь, вставая и удаляясь. — Вы оскорбляете меня, обращаясь с такими глупостями.