Слово convict (каторжник, заключенный) имело куда более оскорбительное значение, нежели bloody. Новые обитатели Австралии предпочитали названия emancipist (поселенец, бывший каторжник), government man (осужденный; буквально этот эвфемизм переводится как «человек правительства»), legitimate (в значении «оправданный», «законопослушный»), exile (изгнанник, ссыльный), empire builder (строитель империи).
С годами Австралия возлюбила-таки и свой новый акцент, и свою способность создавать выразительный жаргон. В 1880 году в Сиднее начала выходить еженедельная газета Bulletin («Бюллетень»), она же Bushman’s Bible («Библия бушмена»; бушмен здесь — житель малонаселенной местности в глубине материка), в которой широко употреблялись такие слова и словосочетания, как fair dinkum (многозначное словосочетание, означающее «честно», «серьезно», «по-настоящему» и т. п.), larrikin (молодой хулиган), bonzer (удача, везение; шикарный, первоклассный), уже известное нам bloody, offsider (напарник, помощник, приятель), fair cow (мошенник, негодяй; что-либо неприятное), battler (бродяга) и bludger (бездельник, нахлебник). Появилась и стала характерной особая фразеология: better than a poke in the eye with a burnt stick (лучше, чем выколоть глаз головешкой) или as miserable as a bandicoot on a burnt ridge («жалкий, как бандикут на обгоревшей борозде»). Таким образом народ находил для себя новую самобытность, причем делал это самым естественным способом — при помощи слов, которые сам же создавал и которые изначально принадлежали только ему. «Библия бушмена» печатала и стихи; одно из этих стихотворений — баллада Waltzing Matilda («Вальс с Матильдой»), лексическая сокровищница австрализмов, ставшая, можно сказать, неформальным национальным гимном Австралии.
Ее написали на овцеводческом посту, то есть на овцеводческой ферме; считается, что слово «пост» (station) было использовано потому, что каторжники, почти поголовно городские жители, настолько плохо представляли себе сельскую жизнь, что ферму (farm) называли военным словом «пост» (station), а стадо овец у них именовалось muster (собрание) или mob (банда, толпа). Банджо Паттерсон сочинил ее в 1895 году, а в 1940-х годах — я лично могу это засвидетельствовать — школьники младших классов, живущие в северной Англии, распевали ее с таким же воодушевлением, как и соотечественники автора в Австралии. И, несомненно, эта песня сманила на другой конец света немало обитателей Британии.
Для тех, кому все же не довелось в школьные годы восторгаться этой песней, приведу здесь ее текст:
Once a jolly swagman camped by a billabong
Under the shade of a Coolibah tree,
And he sang as he watched and waited till his billy boiled,
You’ll come a-waltzing Matilda with me.
Waltzing Matilda, Waltzing Matilda,
You’ll come a-waltzing Matilda with me,
And he sang as he watched and waited till his billy boiled,
You’ll come a-waltzing Matilda with me.
Down came a jumbuck to drink at that billabong,
Up jumped the swagman and grabbed him with glee.
And he sang as he stuffed that jumbuck in his tucker bag,
You’ll come a-waltzing Matilda with me.
(Как-то раз веселый бродяга присел отдохнуть на берегу пруда
В тени эвкалипта-кулиба.
Он напевал, глядя на закипавшую в котелке воду:
«Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной.
Плясунья-Матильда, Плясунья-Матильда,
Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной».
Он напевал, глядя на закипавшую в котелке воду:
«Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной».
Спустилась овца к пруду, к водопою.
Метнулся бродяга и сцапал ее.
И напевал он, запихивая ее в мешок:
«Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной».
Решил бродяга в устье речки примоститься.
Поет, сыскав под эвкалиптом уголок:
«Кто словит нас с Матильдой-танцовщицей?» —
и смотрит в свой кипящий котелок.
«Слови меня с Матильдой-танцовщицей.
Поди поймай меня с Матильдой, с дорогой!
Кто словит нас с Матильдой-танцовщицей?
При мне Матильда и всегда бурдюк с водой».
А тут и случай подошел повеселиться:
Вдруг к омуту овца пришла на водопой.
«Уйдешь со мною и Матильдой-танцовщицей.
Чья ты ни есть, а быть в мешке с едой»[51].)
При всей кажущейся простоте этой песни она не совсем понятна для тех, кто не знаком с жаргоном, который использовали в конце XIX века обитатели малонаселенных районов Австралии. Такой лексикон, я полагаю, был выбран автором сознательно, из соображений своеобычности новой нации, для того чтобы доказать уместность сложившегося у нее языка. Swagman — бродяга. Billabong — пруд. Укрывается бродяга в тени дерева coolibah — австралийской разновидности эвкалипта. С котелком (billy can) все ясно. Jumbuck — овца; с tucker bag (котомка для еды) тоже все понятно, однако, как и в случае с котелком, это словосочетание также добавляет тексту австралийского колорита. «Матильдой» на жаргоне именовалась скатка из одеяла, «вальсировать с Матильдой» (waltzing Matilda) означает «шляться по дорогам» с болтающимся за спиной узлом, где хранились все небогатые пожитки бродяги. Так что герой песни поет о том, что сейчас снова тронется в путь — без задержки, не откладывая. Но все же он промедлил. Его настиг скваттер (squatter) — фермер, который некогда захватил эту землю, а потом был признан ее законным владельцем — и конная полиция.
Up rode the squatter, mounted on his thoroughbred,
Down came the troopers, one, two, three.
‘Who’s that jolly jumbuck you’ve got in your tucker bag?
You’ll come a-waltzing Matilda with me.
Up jumped the swagman and sprang into that billabong.
You’ll never take me alive, ’said he.
And his ghost may be heard as you pa-ass by that billabong,
You’ll come a-waltzing Matilda with me.
(Появляется скваттер верхом на своем скакуне,
За ним полицейские — один, два, три.
«Чью милую овечку ты в котомку упрятал?
Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной».
Взметнулся бродяга и кинулся в пруд,
Крикнув: «Живым вы меня не возьмете!»
Коль к пруду подойдешь, встретишь там его дух…
Плясунья-Матильда, пойдешь ты со мной.
Явился скваттер на породистой лошадке.
Трех полицейских пригласил он как конвой.
«Ты чью овцу в своей запрятал скатке?
Бери Матильду-танцовщицу — и за мной!».
Вскочил бродяга, да и прыгнул прямо в омут
и утопился посредине бела дня.
Там дух его споет теперь любому:
«Кто словит нас, Матильду и меня?»[52]).
В школе нам всегда советовали петь последнюю строку очень тихо, чуть слышно.
Для Австралии эта песня бесценна как лексикологический и исторический документ. Взять хотя бы слово «скваттер» (squatter), которое в Англии приобрело чуть ли не уничижительный смысл, тогда как в Австралии оно означает богатого землевладельца. Кража овец с древних времен считалась в Британии тяжелейшим имущественным преступлением и каралась смертью, и решались на такое дело лишь умирающие от голода люди или самые лихие браконьеры. В самой Англии этот закон остался в далеком прошлом, поэтому можно считать уместным пример одного из последних применений его в Австралии. И неожиданно драматичный финал тоже уместен. Благодаря ему банальная кража овцы превращается чуть ли не в героическое деяние, проявление независимости и протест против властей, за который не жаль заплатить собственной жизнью. А жаргон скрывает суть событий от непосвященных (например, от нас), вызывая образ некой Матильды, танцующей вдоль берега реки.
Австралийцы не устают восторгаться своим языком. В 1965 году Аффербек Лаудер (Afferbeck Lauder) опубликовал книгу Let Stalk Strine (в ее названии использована преднамеренная игра слов, позволяющая перевести ее двояко: «Давайте говорить по-австралийски» и «Давайте проследим [путь развития] австралийского языка»; страйн — австралийский диалект английского языка). В ней приводились такие примеры изменения написания и произношения слов, как gorinie в значении do you have? — (у вас есть?); gonnie apples? — «у вас есть яблоки?»; half past — harps (half past two — половина третьего — превращается в Австралии в harps two), baked и necks (имеются в виду bacon and eggs — ветчина с яичницей) — emma necks, breakfast foods (продукты для завтрака) — scremblex (омлет).
Cossie означает купальный костюм, pokies — торговые и игровые автоматы, drongo — глупец, no-hoper (неудачник) и gutless wonder (размазня, рохля) в пояснениях не нуждаются, chine означает mate (приятель, от China plate в рифмованном сленге). Об особо уважаемом человеке говорят blood worth bottling (отличный парень, буквально «твою кровь стоит разлить по бутылкам»). Деньги, как и везде, получили массу наименований: splosh, spondulicks, boodle; спиртное отстало лишь немного — spifflicated, rotten, full as a boot; для пускания ветров нашлось выражение shooting a fairy. Коротким словом рот называют англичанина, обычно с пренебрежением, но все же (я знаю это по собственному опыту и опыту многих знакомых) признавая в нем родственника, хоть и дальнего.