– А поподробнее?
– Ну, из четверых племянников Триадано Гритти – сын его двоюродного брата и три кузена жены в довольно дальней степени родства – до сегодняшнего дня дожил один, Ансельмо Калифани. К прискорбию нашему, трое остальных не оставили потомства… Знаете, Лавиния, – Гвискарди поёрзал в кресле, – даже странно, какое количество несчастий свалилось на эту семью. Они умирали от болезней, погибали на магических дуэлях и от несчастных случаев, один даже ухитрился утонуть в ванне… Очень, очень печально. Так вот, Калифани ещё жив, но после смерти последнего из внуков его разбил инсульт, так что состояние семьи тратится теперь на сиделок и услуги магов-медиков. Впрочем, последние полагают, что протянет страдалец не более полугода.
– А наследовать ему будет, надо полагать, республика? Ну что же, займёмся нашей клятвой, и меня ждут дела.
Глаза архиепископа снова блеснули из-под приподнявшихся тяжёлых век.
– Да? А судьба второго ребёнка, близнеца несчастного Триадано, вас не интересует?
С размаху Лавиния плюхнулась обратно в кресло.
– Была двойня?
– Именно. Второй родилась девочка, названная в честь матери Франческой.
– Так-так…
– До восемнадцати лет… ну, почти до восемнадцати, точнее говоря, она росла всё в той же славной обители при монастыре святой Бригиты, затем поступила в университет Медиоланума на медицинский факультет. После окончания работала в миссиях церкви Единого в Африке…
– Только не говорите, что её там сожрала какая-нибудь экзотическая лихорадка, – сказала госпожа Редфилд с досадой.
– Вовсе нет! В пятьдесят пятом году она вернулась в Лаций, вышла замуж, и ныне живёт в Медиолануме и работает там в госпитале. Профессором стала, между прочим! У синьоры Висконти двое детей, оба мальчики, оба пошли по стопам матери и стали магами-медиками.
– Счастливый конец и поцелуй в розовой рамочке… – пробормотала несколько озадаченная Лавиния. – И что, наследство Гритти их не интересует?
– По-видимому, нет, – пожал плечами архиепископ. – Вам фамилия Висконти ничего не говорит? Светлейшие герцоги медиоланумские. Разумеется, супруг синьоры Франчески, Лука ди Висконти, не правит провинцией… Но мало с кем считаются больше, чем с ним.
– И герцог женился на незаконнорожденной?
– Как видите, даже у страшных сказок бывает счастливый конец.
_________________________-
15 - Цитаты из «Гамлета»
Глава 31
По работе в архиве Дюпон отчитался быстро и квалифицированно – год, место, задание, с которым Буа-Жибо работал, результат, полученный Венецией. Впрочем, ничего неожиданного в этом не было, всё-таки он профессионал. Дослушав отчёт, Лавиния спросила:
– Ваши выводы?
– Все дела завершены, – пожал он плечами. – И ни одно, сколько я могу судить, не задевает ничьих интересов на так сказать, нашей стороне. Буа-Жибо – кстати, здесь он носил кличку «Кентавр» – работал быстро, эффективно, и всегда доводил работу до финальной точки. Между прочим, дважды он попадался противнику…
– Да?
– Ага. Первый раз в двадцать втором году, когда сумел предотвратить третью Морейскую войну…
Тут Лавиния хмыкнула: она сама лично приложила в свое время все усилия, чтобы конфликтные отношения между Серениссимой и османами, всегда глухо тлевшие, в этот момент вспыхнули особенно ярко. На то были причины, и серьёзные – правивший с 2010 года султан Баязид III заинтересовался некромантией, магией крови и некоторыми другими практиками, в приличном обществе отвергаемыми. Заинтересовался настолько, что, по полученным сведениям, количество без вести пропавших беременных женщин в окрестностях Константинополя возросло в несколько раз. Арестовать правителя империи – и даже просто погрозить ему пальцем – у Службы магбезопасности возможности не было, ибо османы в Союз королевств не входили. Пришлось действовать обходными путями. Небольшая частная война, вспыхнувшее одновременно восстание в провинциях и внезапная смерть Баязида, подавившегося косточкой от оливки – и внучатый племянник покойного восходит на престол империи под коронационным именем Мурада V…
Рассказывать всю эту эпопею своему юному помощнику она не стала, просто кивнула, что приняла к сведению, и попросила продолжить. Что он и сделал.
– Так вот, в двадцать втором Кентавра уже почти казнили, но он сумел сбежать из личного зиндана султана. А в апреле двадцать пятого он пропал где-то в районе юго-восточных отрогов Гиндукуша, и вновь появился в Венеции только двумя годами позже, был немедленно объявлен нежелательной персоной и выслан.
– Вот почему он не появился к моменту рождения детей… – задумчиво сказала Лавиния. – Он даже и не узнал о том, что они вообще были.
– Детей? Так ребенок был не один? – Дюпон зацепился за эту оговорку.
– Да, была двойня. Мальчик не выжил, а девочка выросла, стала герцогиней Висконти и, скорее всего, совершенно не интересуется наследством. Впрочем, это уже дело нотариусов – найти её, известить о возможностях и получить доказательства происхождения.
– И потом пойти с этими доказательствами к королю, который вполне может такое наследование и не утвердить? – спросил Жак, дождался утвердительного кивка и сказал с жаром: – Какое счастье, что я – не нотариус!
– Таким образом, наша миссия в Венеции завершена, Дюпон?
– Да, госпожа коммандер!
За тонкой стеной кабинки плеснуло, борт лодки мягко ударился о причал.
– Ка’Ботта, синьоры, – торжественно провозгласил гондольер.
Госпожа Редфилд развеяла щит от подслушивания и шагнула на мраморные ступени.
– Можно, я не пойду на ужин?
Получилось, честно говоря, не очень. Недоброжелательный слушатель прямо указал бы, что я ною, а доброжелательный просто бы на это намекнул. К счастью, никаких слушателей не было в странном маленьком дворце под названием Ка’Ботта, предоставленном госпоже Редфилд и её помощнику Службой магбезопасности Венеции. Поэтому я решил рискнуть и попробовать ещё раз:
– Нет, ну, в самом деле… Я бы пока заметки свои сегодняшние систематизировал, выводы написал. Есть я не хочу, а если захочу, у меня припасено тут кое-что.
– В самом деле? – госпожа Редфилд оторвалась от записки, присланной магвестником и перечитывавшейся уже в седьмой раз. – Что же у вас тут есть, Дюпон?
– Вот!
Я с гордостью предъявил яблоко и два куска холодной пиццы, купленные в уличном буфете. Пока ждал начальство у ворот Дворца, мимо как раз проходил парень с лотком.
– Действительно, стратегические запасы… И тем не менее, Жак, вам придётся меня сопровождать на бал. В конце концов, даме появиться без кавалера на балу во Дворце дожей было бы просто неприлично. Так что идите в свою спальню, отдохните часок, и начинайте собираться. И имейте в виду, когда я говорю «отдохните», это подразумевает лечь и лежать, а не перебирать бумажки, словно скряга – золотые монеты!
Ну и ладно, вот пойду и лягу. А если научусь понимать, слышится в словах моей начальницы ирония, или она говорит всерьёз, стану специалистом номер один по Лавинии Редфилд во всей Галлии и окрестностях.
Кровать была широкой, я вполне мог бы спать на ней поперёк, и в любую сторону до края было ещё далеко. Лёг, попялился на нимф и амуров, порхавших по расписному потолку, и неожиданно для себя уснул крепко, как давно уже не спал…
На сей раз я входил во Дворец не со стороны служебной калитки, а через парадный вход. Мы поднимались по парадной лестнице в довольно плотной толпе гостей, и с каждым шагом волнение моё утихало: все были в масках. Думаю, даже самый привычный наблюдатель отличил бы синьора А. от синьора Д. только в том случае, если они заранее договорились об условных сигналах.
Госпожа коммандер заранее проинструктировала меня, и я знал, что ждёт нас впереди: речь дожа и вручение призов победителям гонки, два часа танцев, ужин и концерт.
– Мне не нужно, Дюпон, чтобы вы кого-то изображали, – говорила моя начальница уже в гондоле, всё той же самой, принадлежавшей дому Торнабуони. – Будьте самим собой, немного наивным провинциалом.
– Вообще-то я уроженец Лютеции, одной из величайших столиц мира, – слегка обиделся я.
– Неважно, – отмела она мои возражения небрежным жестом. – В душе вы остаётесь верны родному Нейи, вот так и держитесь. Можете задавать вопросы окружающим, это никого не удивит. Если вас будут считать глупее, чем есть на самом деле, вы можете услышать что-то интересное. Но главное не это. Мне нужно, чтобы вы завели разговоры рядом с несколькими гостями этого бала и мельком обронили одну фразу.
Она замолчала, словно что-то взвешивая, и через несколько секунд я рискнул напомнить о себе.
– Какую фразу, госпожа коммандер?
– Я вот думаю, может, не втягивать вас в эту грязную лужу? Отправить назад в Ка’Ботта с этой же лодкой…
– Нет уж! – неожиданно для себя самого обиделся я. – Вы обещали бал и ужин, а теперь хотите оставить меня наедине с холодной пиццей!
Госпожа Редфилд фыркнула.
– И яблоками, Дюпон! Ладно… Выбирайте для разговора совсем молодых или стариков, расспрашивайте о здешних праздниках и их правилах. Прохаживайтесь по залу так, чтобы оказаться поблизости от нескольких гостей, которых я вам покажу в самом начале. В тот момент, когда эти люди смогут вас слышать, спросите у собеседника, правда ли, что монастырь Великой матери, что на острове Сан-Эразмо, переходит под руку церкви Единого.
Тут я вытаращил глаза совершенно неприлично.
– Что? Зачем мне это знать?
– Потому что мечтой вашей жизни было побывать в их библиотеке и своими глазами увидеть рукописи Мхитара Себастаци.
– О! Это ведь он заложил основы всеобщего языка? Или был кто-то другой с таким же непроизносимым именем?
– Нет-нет, тот самый. Мхитар был монахом, писателем, переводчиком и великим книжником. Та библиотека, которой вам вполне прилично поинтересоваться, выросла из его собрания. Кстати, по его завещанию пользоваться книгами из этой библиотеки может любой разумный, предоставивший рекомендации от двух уважаемых граждан Венеции. Так что если захотите?..