– Это, молодой человек, старое проклятие, а оно не лечится. Ничего, смерть – она всё излечивает…
– Ох, отчего-то мне кажется, что и это не совсем верно…
В ответ старик похмыкал, но ничего не сказал.
Госпожа Редфилд стояла в центре двора и разглядывала беркута. Крылья у того вновь были сложены, глаза потухли – сейчас это была просто металлическая птица. Всего-навсего изваяние, очень умело сделанное, но без тайны.
– Так что, госпожа коммандер, решили на амулеты посмотреть?
– Да, Пьер. Подскажете, где войти?
– Ну, дверей-то три, но я бы пошёл с галереи, – и он ткнул пальцем в стену слева от интересующей нас башни.
– Почему?
– На первом этаже калитку ещё до меня заварили насмерть, а из подвала опасно, там своды на ниточке держатся.
– А магических ловушек там нет?
– Есть, как не быть. Но вы, говорят, умеете особое зрение включать, так что разглядите их без труда. Да и истощиться они могли, господин граф давненько туда не наведывался, а значит, и не подпитывал.
– Действительно, как я об этом не подумала, – бесцветным голосом ответила госпожа Редфилд. – Ну что же, простите, что потревожили.
– Да ничего, всяко пора уже ужином заниматься. Для троих здоровых мужчин готовить – это не одного больного старика обихаживать…
Ворча что-то под нос, он ушёл.
Госпожа коммандер повернулась ко мне, и глаза её блеснули:
– Что же Дюпон, взламывать замки вы уже научились, посмотрим, сумеете ли вы преодолеть магическую ловушку!
– Будем надеяться, что все они и в самом деле окажутся разряженными, – с достоинством ответил я.
Глава 41
Безусловно, его сиятельство граф де Буа-Жибо обладал выдающимся собранием артефактов, как древних, чуть ли не тысячелетней давности, так и вполне современных, с клеймом той самой нордхеймской Гильдии. И амулеты были представлены… ну, не всех видов, конечно, это было бы невозможно, но очень, очень широко21.
Вот только к коллекции в самом деле давненько никто не прикасался, большая часть амулетов оказалась разряжена. Да и последних разработок тут не было, как отметил Гранкор.
– Вот смотри, – он ткнул пальцем в стеклянный колпак, под которым лежало примерно такое же яйцо, как выдала мне госпожа коммандер. – Это защитный амулет полного спектра…
– Ну да, у меня такой до сих пор в кармане лежит.
– Такой, да не такой. Этот всем хорош – большой запас мощности, быстродействие отличное, реагирует почти на все атакующие заклинания, но, как всегда, Тёмный таится в деталях. Заряд закончился, и у тебя в руках бесполезная безделушка.
– А это? – я вытянул из кармана деревянное яйцо с разноцветными камушками и покрутил в руках.
– Это подзаряжается само.
– От меня?
– Не-а. Они сумели поставить ограничения, щит не тянет из живой материи. И при уровне опасности выше оранжевого он активируется самостоятельно.
– То есть? Про уровни опасности расскажи поподробнее…
– А, тут всё просто. Самый высокий – чёрный, это пространство, залитое драконьим пламенем. Ну, или жерло действующего вулкана. Если перечислять по степени опасности, то так – белый, голубой, зелёный, синий, жёлтый, оранжевый, красный и чёрный. Понятно?
– Понятно, – я кивнул и опустил амулет в карман поглубже. – Получается, коллекцию давно не обновляли?
– Ага. То ли граф перестал ею интересоваться, то ли ему уже трудно было карабкаться по той лестнице…
Мы двинулись вдоль шкафов дальше: мне было очень любопытно, такого количества магических предметов разом я не видел даже во времена учёбы.
Бронзовая коробочка, украшенная удивительно красивым рельефом с летящими птицами, оказалась шкатулкой для переписки, предшественницей магических вестников. Тут я удивился:
– А мне казалось, магвестники были всегда!
– Нет, что ты! Их создали в эпоху Возрождения, – ответил Гранкор.
– Получается, до этого невозможно было написать кому угодно, только тому, у кого есть вторая шкатулка?
– Жак, – оперативник остановился и ткнул в меня пальцем. – А об обычной почте ты слышал? Она существовала даже в древнем мире!
– Ой…
– Вот тебе и ой. А вот, смотри, интересная штука! – Гранкор показывал на многолучевую звезду из серебристого металла.
Лучи её были разной длины, и инкрустированы разноцветными камнями. Мне удалось опознать рубин, сапфир, малахит и бирюзу, остальные было слишком мелким или просто незнакомым. В центре звезды сияли и переливались две жемчужины.
– И что это? – спросил я с любопытством.
– Звезда Ибн Сины, он же Авиценна. Артефакт, дарующий своему обладателю вечное здоровье.
– И он просто так лежит в витрине? Почему же граф его не носил?
– Потому что была утрачена формула активирования. К сожалению, именно тот свиток, где Ибн Сина её записал, не обнаружили до сего момента.
– Ужасно не люблю слышать об утраченных или погибших книгах, – поморщился я. – А когда думаю о сгоревшей библиотеке Аль-Искандарии, просто убить кого-нибудь хочется! Ладно, а вот это что?
В очередной витрине сияло странное зеркало, бронзовое в золотой оправе. Его спинка была украшена причудливым рельефом с давно забытыми богами. Поскольку витрина была стеклянной со всех сторон, этакая прозрачная насквозь башенка, я стал обходить её, чтобы посмотреть на отражающую поверхность, но Гранкор окликнул меня:
– Эй, вот этого делать не стоит!
– Почему?
– Потому что я не знаю, что это за артефакт, но зеркала чаще всего бывают очень коварны. Посмотришь – и превратишься… в тыкву.
– Зачем же тогда хозяин коллекции его выставил здесь?
– Ну, вообще-то это не общедоступный музей! Скорее всего, граф не планировал, что по этому залу будут бродить посторонние.
Тут меня окликнула госпожа Редфилд:
– Дюпон, каталог собрания вы нашли?
– Ой… – ну вот, опять я покраснел так, что даже спине стало жарко. – Сейчас найду.
– Посмотрите, кто вносил туда изменения и дополнения, и когда это было, – не заметив моего смущения, она отвернулась и вполголоса заговорила с Реверди.
Я осмотрелся ещё раз: шкафы, витрины, два больших стола с папками…
С компьютерами граф не очень дружил, судя по тому, что этой техники не было ни в кабинете, ни здесь. И вообще, я вдруг сообразил, что не заметил в замке чего-нибудь сложнее электрической лампочки, да и те были совсем не везде. В подвале были, в спальнях тоже, а в кухне вроде бы и нет…
Ладно, это сейчас неважно. Где же может быть каталог?
Лавиния осматривала экспонаты, иной раз хмыкала, когда попадался совсем уж замшелый предмет. Краем глаза она посматривала на Дюпона – тот уже отошёл от смущения и методично обыскивал круглый зал. Обыскивал не вполне обычным методом – вместо того, чтобы открывать шкафы и витрины, нарушая тем самым ауру места обитания экспонатов, он прикладывал ладонь к дверце и что-то шептал, закрыв глаза. Потом кивал, ставил какой-то значок на листе бумаги и шёл дальше.
«Интересная методика, – думала она. – Получается, он может таким манером не только книги атрибутировать? А ведь не говорил… С другой стороны, и надобности не возникало пока. И всё же, что мне с ним делать? Ведь вернётся в архив, и снова заплесневеет, как кусок старой колбасы. В боевики он не годится, не с его резервом. Кстати, а резерв-то у мальчика должен был подрасти, надо будет проверить. Но это уже в Лютеции, когда вернёмся… Может, к аналитикам? Нет, не то, он не аналитик, он практик. В библиотеку Коллежа Сорбоны, к Хранителю? Сработаются ли они…»
– Нашёл! – раздался голос предмета её размышлений.
Дюпон держал в руках толстенькую тетрадь на пружине.
– И где же? – спросила Лавиния.
– А вон там, на полке с рецептурными справочниками. Был замаскирован под анатомический атлас.
– Отлично. Тогда я предлагаю закругляться здесь и идти ужинать. Ясно уже, что коллекция эта не настолько интересна или полна, чтобы послужить поводом к убийству. А каталог, Дюпон, возьмите с собой, я его полистаю вечером.
– Да, госпожа коммандер, – смиренно ответил архивариус.
Поставив на стол отварной картофель, запечённую рыбу и кувшин с белым вином, Пьер сказал, что он уже поел, и ушёл к себе. Бриван и Реверди затеяли спор о достоинствах и недостатках тех или иных амулетов. Аргументы каждой стороны становились всё сложнее и наукообразнее, а Гранкор подзуживал то одного, то другого, дабы дискуссия не потеряла остроты.
Впрочем, как я успел заметить, эти двое никогда не упускали возможности поспорить…
Наконец от судака остались одни косточки, а кувшин показал дно. Бриван споро собрал грязные тарелки и перенёс их в мойку.
– Давайте вымою, – предложил я.
В ответ он только фыркнул иронически:
– Заклинание уборки знаешь?
– Знаю, – ответил я, покосившись на госпожу Редфилд.
Оказывается, она вовсе нас и не слушала, а листала найденный мною каталог!
Ну вот, – продолжал Бриван. – Просто надо поменять вектор и добавить цифровое значение температуры, чтобы вода была погорячее. Хоть магией, хоть нет, а посуду лучше мыть горячей водой.
– И это может быть отличным заголовком к философскому труду, – резюмировала наша начальница, вставая. – Жду вас в малой гостиной. Только не увлекайтесь.
Мытьё посуды вихревыми потоками оказалось занятием увлекательным, хотя и небезопасным. По крайней мере, вымокли мы с Бриваном оба.
– Вот я балбес, – сказал он философски, получив водяную плюху в живот. – Надо было щит поставить. Расслабился.
– Да уже всё равно, – утешил его я. – Зато на пол почти не попало… И посуда уже чистая. Погоди, так можно ведь и не вытирать, а высушить воздушным потоком?
– Само собой. Ты ж воздушник? Вот и давай, суши.
– А нас?
– А нас не надо… Я ж сказал, не надо!
Ну да, мало того, что мокрые, так ещё и холодным ветерком по этому всему получить… Бррр!
– Подогреть воздух? – спросил я.
– И этого не надо. Рискуешь в дополнение обвариться. Давай-ка мы переоденемся, а ребят попросим посуду на место убрать.