10 Кебапчета – национальное болгарское блюдо – продолговатые котлетки из рубленого мяса, запеченные на угольях, с острой приправой.
4
После обеда я отправился в Управление по борьбе с эпизоотиями к начальнику отдела снабжения лекарствами доктору Петру Тошкову. На нем лежала обязанность освежить мои познания в ветеринарной фармацевтика, которые, судя по тону полученного мною письма, значительно отстали от развития науки.
Немудрено, что я вошел к нему в кабинет в несколько подавленном настроении. А увидев его, огромного, грубоватого, в расстегнутой не по-начальственному рубашке, внушительного, как директор мясокомбината республиканского масштаба, я и вовсе упал духом. Кто знает почему, но такой тип начальников скверно действует на мои нервы.
Пробормотав: «Добрый день!», я молча положил письмо на стол. Следовало бы отрекомендоваться, но мне не хотелось тратить лишних слов.
Доктор Петр Тошков равнодушно взглянул на меня и звучно зевнул во весь рот. Возможно, он хотел сразу же поставить меня на место и внушить мне, сколь серьезно я должен относиться к предстоящим занятиям. Но напрасно
– ни один мускул не дрогнул на моем лице. Недаром я поработал в тех местах, где подвизались такие личности, как легендарный Момчил и бесстрашный Мехмед Синап.
– Так, значит, ты и есть Анастасий Буков? – воскликнул начальник отдела. Он протер глаза и еще раз зевнул. – Ах, чтоб тебе пусто было. А я-то думал, что ты с виду совсем другой. Ну ничего, мне все равно приятно. Садись.
Он написал на письме какую-то резолюцию, вызвал посыльного и велел ему отнести письмо в архив. Когда посыльный вышел, доктор покровительственно кивнул мне и сказал:
– Зайди завтра к кассиру, получишь суточные. Деньги на земле не валяются.
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Я не спешу. Еще есть время, – сказал я и деликатно спросил, как подобает командированному, который не злоупотребляет оказанным доверием: – А где будет проводиться инструктаж, товарищ начальник? Объясните, пожалуйста!
Доктор откинулся назад, смерил меня удивленным взглядом и широко развел руками, которые взметнулись над столом, как крылья ветряной мельницы. Мне приходилось видеть ветряные мельницы на картинках.
– Инструктаж? – переспросил доктор Тошков и бестактно расхохотался. – К чему эти модные словечки, дорогой мой? Это первое. И какой-такой инструктаж тебе втемяшился в голову? Наш директор, Светозар Подгоров, тоже любит такие словечки: инструктаж, переквалификация и прочие tutti quanti. Но на то он и директор. А ты, Анастасий, говори по-человечески, просто. Неужто ты так и калякаешь со своими туземцами в Триграде? Нет? Тогда зачем тут важничаешь? Хочешь лимонаду? Не хочешь? Ну, тогда я сам выпью. – Он подошел к большому шкафу в глубине кабинета, распахнул дверцы и достал из ведра красную бутылку. – Холодненький, прямо со льда. Лед искусственный – твердая углекислота. В самом деле, не хочешь? Жаль мне тебя. – Бутылка в его огромной лапище выглядела, как детская соска. – За твое здоровье! – Утерев ладонью пухлые губы, он снова уселся за стол. – Что касается вопроса о так называемом инструктаже, то его выдумал Подгоров, наш директор. Ему, видите ли, понадобилось, чтобы «кадры на местах» – так он называет вашего брата из районов – приезжали по одному в Софию и собственными глазами узрели, а носами унюхали новые виды лекарств, а заодно пощупали новейший ассортимент клещей и ланцетов в нашем ведомственном складе. Этот самый инструктаж можно было и по-другому устроить: разослать каталоги с нумерацией, объяснениями и картинками для наглядности. Просто и хорошо! А то, что придумал Подгоров, – пустая трата времени. Я сам ему про то говорил и на коллегии выступал. Но у него своя теория, будто воду лучше всего пить прямо из источника. Так ли это? Вздор! А я вот пью лимонад, разве мне плохо? Как раз наоборот. Точно так же и с инструктажем. Ты, дорогой мой, первый экземпляр из наших кадров, которого я имею честь просвещать. Пусть даже в твоем районе все тихо и мирно. Но в разгар лета отрывать человека от работы – это никак не укладывается у меня в голове. А теперь что поделаешь. Наслаждайся красотами столицы и каждый вечер клади три поклона ветеринарному богу, чтобы сохранил живой и здоровой триградскую скотину, пока ты не вернешься в свою землю обетованную.
– Как будут проводиться занятия? – спросил я угасшим голосом, ибо горло у меня почти пересохло.
– Занятия? – Доктор Тошков снова развел руками. –
Дам тебе адрес нашего складского хозяйства. Там найдешь одного чудесного парня, который все знает.
– Только и всего?
– Успеется, Анастасий! – Доктор весело рассмеялся. –
Зачем торопиться? Тише едешь – дальше будешь! Я мотоциклист и хорошо знаю это из опыта. На мотоцикле ездишь?
Я отрицательно покачал головой.
– Рыбачишь?
– Нет.
– А любишь смотреть, как другие ловят рыбу?
– Люблю, – соврал я.
– Ну, тогда мы с тобой станем друзьями, – сказал доктор Тошков, потирая руки. – Я посажу тебя на заднее седло, и будем ездить вместе. А когда вернешься в Триград, позовешь меня в гости. Ладно?
– С большим удовольствием, – ответил я.
– А форель водится в ваших речках?
Я сказал, что наши речки просто кишат форелью и что один триградец, по имени Ракип Колибаров, каждый день ловит по несколько килограммов.
– Ракип Колибаров, – задумчиво повторил доктор.
Он заморгал, словно припоминая что-то. А я подумал: почему при имени Ракипа Колибарова люди умолкают?
Доктор Тошков потянулся и взглянул на часы. Было около пяти.
– Анастасий, – сказал он, – ступай в соседнюю комнату к товарищу Ирине Теофиловой. Попроси ее объяснить тебе кое-что, а когда надо будет уходить, я зайду за тобой.
Ладно?
– Конечно! – согласился я и с воодушевлением добавил:
– Непременно буду вас ждать.
В соседней комнате было два стола, и за каждым из них сидела молодая женщина. Когда я встал в дверях, они одновременно подняли головы и с любопытством посмотрели на меня.
Кто знает почему – наверное, от жары, – но я стоял в дверях и молчал. Я глядел на ту, что слева, и не мог отвести от нее глаз. Что за лицо, боже мой! Казалось, я его видел уже много раз, так оно мне было знакомо, но я все же сознавал, что вижу его впервые. Ах, да! Если бы не жара, я, конечно, сразу догадался бы. Лицо напоминало мне картину эпохи Ренессанса: пышные каштановые волосы, темные брови, загнутые кверху ресницы мадонны и глаза большие, светлые, как южное небо над Видлой. Но небо над Видлой было прозрачно-голубое, а ее голубые глаза отливали мраморным блеском, сияли, как флюориты, и в то же время были непроницаемы, как у Аввакума.
Пожав плечами, она приподнялась со стула, и я увидел ее во весь рост. Довольно высокая, с округлыми формами, но не полная, она источала красоту зрелости – это было раннее лето женской красоты.
– Что вам угодно? – спросила она, спокойно оглядев меня с головы до пят.
– Я к товарищу Ирине Теофиловой, – объяснил я и закашлялся, потому что мне хотелось пить.
Она кивнула головой, но я не понял, что это означает, и продолжат стоять в дверях.
Тогда из-за стола справа встала другая женщина, и я должен признаться что и она произвела на меня прекрасное впечатление. Правда, волосы ее были черные и выглядела она более худощавой. В ее карих глазах не было ничего примечательного, но мне показалось, что они смотрят как-то чересчур смело и даже вызывающе. В отличие от первой на ней было более открытое платье с короткими рукавами. Посреди декольте пролегала симпатичная складка.
– Вы, товарищ, прибыли из провинции? – спросила она и неизвестно зачем поправила брошку как раз там, где пролегала симпатичная складка.
Вопрос был, что называется, в упор.
– Из провинции, – ответил я. – Из Триграда. А как вы узнали?
Так я познакомился с персоналом доктора Петра Тошкова. И секретарь Ирина Теофилова и машинистка Христина Чавова оказались очень любезными – напоили меня водой, развлекали разговором. Больше говорила Христина
Чавова. Она сказала, что мне идет загар и что мой голубой галстук удачно подобран в тон глазам. При этих словах
Ирина Теофилова улыбнулась с подчеркнутой снисходительностью – и напрасно, потому что галстук в самом деле подходил к моим глазам, хотя и был чуть темнее. Я сразу понял, что у Теофиловой характер более суровый, и поэтому чаще обращался к Чавовой. А она успела рассказать мне, что их профсоюзная организация развивает активную деятельность и устроила, в частности, для служащих управления в чердачном помещении удобную двухместную душевую с зеркалом.
– Вы тоже можете пользоваться душем, как командированный в наш отдел, – сказала Чавова. – Хотите, проведу вас? При этих словах Теофилова опять усмехнулась.
В этот момент вошел доктор Тошков. Он успел застегнуть рубашку, но я ужасно удивился, увидев у него под белым летним пиджаком толстый шерстяной джемпер.
– Анастасий, – сказал доктор, – рабочий день окончен.
Пора идти.
Я любезно распрощался с Чавовой, а Теофиловой лишь холодно кивнул головой Доктор Тошков поступил наоборот: он небрежно кивнул Чавовой, а руку Теофиловой, как мне показалось, задержал в своей ручище дольше, чем следовало.
Я займу своим рассказом еще несколько страниц, а потом предоставлю Аввакуму продолжить эту историю до конца. Когда мы вышли на улицу, доктор Гошков попросил меня минутку подождать, а сам шмыгнул на задний двор.
Оставшись в одиночестве у центрального входа, я ощутил какое-то гнетущее чувство. Я думал, а что если сейчас выйдет Христина Чавова и скажет: «Товарищ Буков, не хотите ли вы пройтись со мной» или: «Не могли бы вы проводить меня до дому?» Мне пришлось бы согласиться.
В конце концов, все равно надо было ведь как-то убить время. Как я думал, так и вышло – в дверях показалась
Чавова. Она весело болтала с каким-то молодым человеком и прошла, даже не заметив меня.
Не успел я проводить ее глазами, как меня вдруг оглушила страшная трескотня. Оседлав рычащий красный мотоцикл, подъехал доктор. Он властно махнул мне рукой и прокричал сквозь рев мотора: