На второй день нашего плена в этом царстве мрака я рискнул совместно с капитаном и несколькими офицерами предпринять маленькую экскурсию, когда наш корабль сел на дно. Конечно, все мы запаслись факелами, прежде чем двинуться в путь, но вскоре наткнулись на громадную толпу – здесь было около десяти тысяч человек разных национальностей. Эти люди держали совет относительно способа всеобщего освобождения. Некоторые узники находились тут уже несколько лет. Но едва председательствующий открыл рот, чтобы изложить суть дела, ради которого все и собрались, как наша проклятая рыба почувствовала жажду и давай пить. Вода до того стремительно хлынула в ее внутренности, что мы бросились врассыпную к своим судам, рискуя утонуть. Многим из нас только с большим трудом удалось спастись вплавь.
Однако несколько часов спустя нам таки представилась счастливая возможность. Когда животное выпустило воду, мы снова сошлись вместе. На этот раз председателем выбрали меня. Я предложил связать концами две самые высокие мачты и, когда рыба разинет пасть, подпереть ими ее нёбо, чтобы она не могла сомкнуть челюсти. План мой был единогласно одобрен, и мы немедленно выбрали сотню самых дюжих молодцов для его осуществления. Только что они приготовили придуманную мною незамысловатую снасть, как нам уже представился случай пустить ее в дело. Чудовище зевнуло, и две сотни могучих рук проворно водрузили в его пасти колоссальную распорку. Один конец ее проткнул язык и уперся в нижнюю челюсть, а другой – в нёбо, что действительно лишало рыбу всякой возможности закрыть свою исполинскую пасть, даже в том случае, если б наши мачты были более хрупкими.
Едва только все, находившееся в рыбьей утробе, всплыло, как мы снарядили несколько лодок, на которых и выбрались на свет Божий. Мы увидали его, должно быть, после двухнедельного заточения, судя по приблизительному расчету, и он безгранично обрадовал наши сердца и взоры. Когда все заключенные очутились на свободе, наши суда составили внушительный флот в тридцать пять кораблей различных наций. Наши мачты были оставлены в пасти чудовища, чтобы избавить других мореплавателей от жестокой участи быть погребенными заживо в этой ужасной бездне мрака и нечистоты.
Нашим первым желанием было узнать, в какой части света мы находимся, что удалось, однако, не сразу. Наконец, основываясь на моих прежних наблюдениях, я убедился, что нас занесло в Каспийское море. Это было тем удивительнее, что оно со всех сторон окружено сушей и не имеет никакого сообщения с другими морями. Мы терялись в догадках. Но один из обитателей сырного острова, которого я взял с собой, рассеял отчасти наше недоумение. Он полагал, что чудовище, в желудке которого мы так долго были заключены, попало сюда каким-нибудь подземным ходом. Так или иначе, но мы снова оказались на воле, радовались своему избавлению и спешили добраться до берега. Я высадился первым.
В ту же минуту откуда ни возьмись появился матерый медведь и направился прямо ко мне. «Добро пожаловать!» – подумал я, схватил его за обе передние лапы и давай пожимать их в знак приветствия до того усердно, что мишка дико взревел. Но меня нисколько не трогал жалобный рев зверя, и я продержал его в таком положении до тех пор, пока он не издох от голода. Это внушило такое глубокое уважение к моей особе всем прочим медведям, что ни один из них не осмелился преградить мне путь.
С берегов Каспийского моря я уехал в Петербург, где получил от одного приятеля подарок, особенно драгоценный для меня, а именно охотничью собаку от знаменитой матки, которая, как я однажды рассказывал вам, ощенилась в самом разгаре заячьей травли. К несчастью, вскоре после того она была застрелена одним неловким охотником. Вместо стаи куропаток он уложил на месте поднявшую их собаку. Из ее шкуры я приказал сшить себе на память вот этот жилет. Когда наступает охотничий сезон и я отправляюсь в поле, мой жилет сам приводит меня туда, где есть дичь. Как только я подхожу к ней на расстояние выстрела, от жилета отскакивает пуговица и падает прямо на то место, где притаился зверь или птица, и благодаря тому, что курок моего ружья постоянно взведен, а порох всегда на полке, добыча никогда не ускользает из моих рук. Как видите, на моем жилете уцелело всего три пуговицы, когда же начнется охота, я опять нашью на него два новых ряда.
Покорнейше прошу тогда ко мне в гости. Недостатка в развлечениях у нас, поверьте, не будет. А на сегодня, милостивые государи, позвольте уж мне откланяться и пожелать вам спокойной ночи.