Прошла четверть часа, полчаса, три четверти часа, а курьера всё не было. Я начал уже волноваться, а султан поглядывал на проволоку звонка, собираясь, по-видимому, позвать палача.
Не желая показать султану своего волнения, я вышел в сад. Султан приказал двум слугам следовать за мной и не спускать с меня глаз.
Стрелки часов показывали уже пятьдесят пять минут четвёртого. Меня охватил смертельный страх. В эту минуту я вспомнил о своём подслушивальщике и о стрелке, о которых я уже имел честь рассказывать вам.
Они явились ко мне. Подслушивальщик приложил ухо к земле и, к моему величайшему отчаянию, сообщил, что мой курьер крепко спит где-то около Белграда. Стрелок взобрался на высокую террасу, поднялся на носки и крикнул оттуда, что видит курьера спящим под тенистым дубом на полпути от Вены до Константинополя.
Стрелок прицелился и выстрелил, жёлуди, ветки и листья градом посыпались с дуба на спящего курьера. Ни жив ни мёртв вскочил он на ноги и быстрее молнии помчался к Константинополю.
Ровно в пятьдесят девять с половиной минут четвёртого он стоял перед кабинетом султана с бутылкой и собственноручным письмом императрицы Марии Терезии. Мой страх прошёл.
Султан налил бокал доставленного вина и с наслаждением выпил его. Вино так понравилось ему, что он закупорил бутылку и спрятал её в шкаф, извиняясь передо мной и говоря, что мне легко будет достать для себя другую бутылку, тогда как ему это недоступно. Затем султан приказал позвать к себе своего казначея и, когда он явился, распорядился выдать мне из своих сокровищ столько золота, драгоценных камней и жемчуга, сколько может поднять и унести самый сильный человек.
Казначей низко поклонился повелителю и направился к дверям. Я поспешил за ним, боясь, что султан отменит своё распоряжение. Сейчас же послал я за своим силачом. Тот пришёл с длинной толстой верёвкой, и мы отправились с ним в подвалы, наполненные сокровищами.
Казначей султана поражался, наблюдая за тем, как мой силач, тяжело нагруженный, выходил из помещений, где хранились сокровища. Мы сейчас же отправились к пристани, где я нанял корабль, чтобы отвезти сокровища в безопасное место. Казначей же побежал к султану и рассказал ему, что я унёс все его богатства.
Только тогда его величество понял, какую он допустил ошибку, согласившись заключить пари.
Главный адмирал султана получил приказание немедленно отправиться за мной в погоню, отнять сокровища, а меня самого утопить в море.
Не успел я отъехать от берега несколько миль, как увидел плывущий прямо на меня военный турецкий флот. Я сильно испугался, так как понимал, что моя жизнь в большой опасности.
Вдруг я вспомнил, что со мной был мой раздувальщик. Он успокоил меня, встал на корму нашего корабля, одну ноздрю направил к турецкому флоту, другую – к нашему кораблю и сильно подул.
Море заволновалось, мачты турецких кораблей затрещали, паруса оборвались, и турецкий флот отлетел от нас в гавань. А мы за несколько часов прибыли в Италию.
Но мне не пришлось воспользоваться своими богатствами.
В Италии царит ужасная бедность и нищета. Следуя порывам своего доброго сердца, я большую часть привезённых сокровищ раздал нищим.
Кроме того, в этой стране развелось много разбойников, которые среди бела дня нападают на прохожих и проезжих и грабят их. Я тоже подвергся печальной участи. Все оставшиеся у меня драгоценности были отняты разбойниками, и мне едва удалось спасти свою жизнь.
Приключение с пушкой
Султан недолго сердился на меня. Доходы его величества были так велики, что за короткое время он собрал новые сокровища. Ко мне же он привык и скучал без моего общества. Он узнал о месте моего пребывания и послал за мной. Я также привязался к султану, очень обрадовался его приглашению и немедленно отправился в Константинополь, чтобы отпраздновать вместе с его величеством наше примирение.
Но, к сожалению, и на этот раз мир между нами длился недолго.
В Константинополе, в крепости, стояла огромная пушка. Она была отлита из бронзы и стреляла мраморными ядрами колоссальных размеров.
Однажды мы с одним французом осматривали эту пушку. Французу сильно хотелось выстрелить из этого орудия. Он попросил разрешения у султана, и султан согласился.
Узнав о намерении француза, вся турецкая армия пришла в сильное волнение: все были уверены, что сотрясение, произведённое выстрелом из пушки, разрушит весь город.
Для того чтобы произвести выстрел, понадобилось более трёхсот фунтов пороху. Вложенное в пушку ядро весило около тысячи фунтов. Никто не хотел присутствовать при этом событии.
Всё обошлось, однако, благополучно. Город не пострадал, хотя выстрел и вызвал небольшое землетрясение. Ядро перелетело через пролив и разорвалось, а его осколки упали в море и взволновали морскую поверхность. Вода закипела и покрылась пеной.
Все присутствовавшие окружили француза и поздравляли его с удачным выстрелом.
Я не мог допустить, чтобы слава француза превзошла мою, потому я схватил пушку, взвалил её на плечи и прыгнул в море, чтобы с ней переплыть пролив. Благополучно добравшись до другого берега, я вздумал перебросить пушку через пролив обратно на прежнее место, но это мне не удалось: пушка долетела до середины пролива, а там упала в воду и утонула.
Потеря знаменитой пушки вызвала сильный гнев султана. Он отдал приказ отрубить мне голову. К счастью, жена султана сильно благоволила ко мне. Она поспешила сообщить мне о приказе султана и спрятала меня в своей комнате. Мы вместе стали быстро готовиться к побегу. Корабль, шедший в Венецию, принял нас на свой борт, и мы счастливо избавились от страшной опасности.
Мне не нравится рассказывать об этом приключении, и я упоминаю о нём только для того, чтобы читатель не думал, что я говорю о своих удачах и умалчиваю о неудачах.
Осада Гибралтара
Много интересных воспоминаний связано у меня со временем последней осады Гибралтара.
Мне необходимо было навестить своего лучшего старого друга, генерала Эллиота, который покрыл себя неувядаемой славой при защите Гибралтара. Мой друг обрадовался, как ребёнок, когда я неожиданно явился к нему.
После приветствий генерал предложил мне обойти с ним крепость, чтобы изучить расположение неприятеля. Мой телескоп, который я привёз из Лондона, оказал нам при этом неоценимую услугу.
Осматривая неприятельский лагерь, я обнаружил, что неприятель направляет на тот бастион, откуда мы наблюдаем за ним, ядро весом в тридцать шесть фунтов.
Я немедленно сообщил об этом своему другу. Он попросил у меня телескоп и долго смотрел в указанном мной направлении. Наконец, приблизительно через час он убедился в верности моего сообщения.
Генерал созвал офицеров на общий совет и пригласил меня. Мы долго совещались и решили, наконец, послушаться моего совета.
Я приказал принести ядро в сорок восемь фунтов, зарядил им пушку и, благодаря своим богатым познаниям в артиллерии, направил его так, что был уверен в успехе задуманного мной дела.
Я не выпускал из рук своего телескопа и зорко следил за движениями неприятельских канониров. Как только я заметил, что они подносят к пушке фитиль, я дал знак нашим палить.
План мой вполне удался. Ядра встретились, и наше ядро с такой силой ударило в неприятельское ядро, что оно с большой силой было отброшено обратно, размозжило голову канониру, который пустил его, оторвало головы ещё шестнадцати неприятельским солдатам, разбило в щепки главные мачты трёх кораблей, стоявших один за другим в гавани, пролетело потом на двести английских миль внутрь страны, разрушило крышу одной бедной избушки, выбило последний зуб спавшей старушки и застряло у неё в горле.
Пришедший с работы муж, увидев жену в таком положении, попытался извлечь ядро, но это ему не удалось. Тогда он схватил молот и несколькими ударами вогнал ядро в желудок, откуда через некоторое время оно вышло естественным путём.
Но я забыл упомянуть о самом главном: наше ядро с такой силой ударилось о направленное против нас орудие, что подняло его с лафета и бросило в трюм корабля. От такого удара корабль перевернулся и затонул вместе с тысячью матросами и большим числом солдат, находившихся на нём.
Все пришли в восторг от моего выстрела, но я скромно заявил присутствовавшим, что хотя эта блестящая идея и принадлежит мне, но всё же мне помог случай. Однако, несмотря на моё заявление, все обступили меня, поздравляли с успехом и поражались моему уму, опыту и знаниям. Генерал Эллиот за мои военные заслуги предложил мне в награду офицерское звание. Я отказался от излишних почестей и удовольствовался публичной благодарностью, высказанной знаменитым генералом в присутствии всего генерального штаба.
Англичане всегда производили на меня впечатление очень храброго народа, и я не хотел оставлять крепость до тех пор, пока не окажу им ещё какую-нибудь услугу. Удобный случай скоро представился.
Чтобы узнать о планах неприятеля, я переоделся в одежду католического священника и благодаря этому проник во вражеский лагерь. Подкравшись к палатке, где в это время заседал военный совет под председательством главнокомандующего, графа Артуаса, я услышал, что неприятель намеревался произвести на следующий день нападение на нашу крепость. Я слышал, как граф Артуас излагал план нападения, и размышлял о том, каким образом предотвратить грозящую крепости опасность.
Мне недолго пришлось ждать окончания совета. Офицеры скоро разошлись и улеглись спать. Убедившись, что в неприятельском лагере все уснули, я бросился к пушкам и одну за другой забросил их далеко в море. Телеги и лафеты я отнёс в середину неприятельского лагеря и свалил в одну кучу. Образовалась груда выше Гибралтарских скал. На эту груду я взвалил всю амуницию и поджёг её. Огромное яркое пламя озарило окрестности.
Чтобы отвлечь от себя подозрение, я первый поднял тревогу: стал бегать по неприятельскому лагерю и громко кричать о пожаре. Поднялась страшная суматоха.