Отец, сам привыкший к путешествиям, немного сочувствовал мне. Он понимал, что мне тяжело томиться в родной семье без особого дела, быть просто нахлебником, но мать и тётенька ни за что не решались отпустить меня из дому. Никакие мои просьбы и мольбы ни к чему не приводили.
Наконец, мне повезло, и случаю, самому обыкновенному случаю, угодно было удовлетворить моё страстное желание.
Я узнал, что к нам должен приехать мой дядя, гвардейский офицер, который очень любил меня. Он часто говорил мне: «Если тебе что-нибудь будет нужно, обращайся ко мне, и я для тебя всё устрою». Я старался в его присутствии быть тихим, покорным, хорошим юношей, чтобы не потерять его расположение. Однажды я поделился с дядей своей мечтой отправиться путешествовать, и он мне ответил, что сделает всё зависящее от него, чтобы помочь исполнению моего желания.
Моей радости не было конца, и я уже был уверен, что дело пойдёт на лад. Дядя красноречиво стал доказывать, что мне просто необходимо увидеть свет. После долгих увещаний, возражений и обсуждений, к великой моей радости, все согласились, чтобы я отправился с ним на остров Цейлон, где он много лет занимал ответственный служебный пост. Я быстро стал собираться в дальнюю дорогу и через несколько минут уже был совершенно готов к отплытию в чужие страны, но все начали смеяться над моей чрезмерной поспешностью. Пришлось ждать ещё недели две, пока мы наконец выехали в Голландию, чтобы взять там некоторые поручения и документы, и затем уже отправились в путешествие.
Мы отплыли из голландского порта Амстердам. Морское путешествие было для меня новым и интересным. Переезд был благополучным. Только однажды в пути нас застала страшная буря. Последствия её были столь замечательные, что я скажу об этом несколько слов.
Буря эта разразилась как раз в то время, когда мы бросили якорь у одного небольшого островка, чтобы запастись там пресной водой и углём. Она так сильно бушевала, что вырывала с корнем множество деревьев и поднимала их в воздух. Страшно было смотреть, как стихия играла этими великанами, точно пылинками. Деревья в несколько сотен пудов весом подняло на неизмеримую вышину, так что они казались маленькими точками и кружились там, точно пух отцветшего одуванчика. Море так бушевало, что приводило в ужас весь экипаж нашего парохода, который качался, как щепка, на поверхности пенистых валов. Я впервые видел страшную силу природы, которая, казалось, жаждала жертв, без умолку завывал сильный ветер, наводя панику на всё живое.
Спустя некоторое время буря утихла, и тогда мы увидели чудесное явление природы. Все деревья, носившиеся в воздухе, вдруг опустились на землю. Каждое попало на своё прежнее место, сейчас же пустило корни и продолжало свой рост, как будто с ним ничего не произошло. От опустошительной грозной бури не осталось даже следа. Все деревья по-прежнему спокойно росли, и листья невнятно пели тихую песенку, шептались и целовались друг с другом.
Впрочем, одно дерево составляло исключение. Перед началом бури один туземец со своей женой приставили к дереву лестницу, чтобы нарвать огурцов на ужин, так как эти овощи растут там не на грядках, как у нас, а на ветвях деревьев. В это самое время поднялся страшный вихрь, вырвал дерево с корнями и понёс его по воздуху вместе с людьми.
Почтенная парочка терпеливо совершила воздушное путешествие, но под их тяжестью дерево изменило своё направление и упало на землю не корнями, а горизонтально, поперёк одной улицы столичного города, перегородив дорогу пешеходам и проезжим. В это время повелитель страны ехал по одной из улиц ко дворцу. Дерево с огурцами упало прямо на его коляску и, к счастью, раздавило его.
Вам покажется странным, что я говорю «к счастью»?
Но дело в том, что повелитель этой страны, говоря правду, был ужасным тираном, и жители острова, не исключая и любимцев его, были несчастнейшими в мире созданиями. Когда весть о смерти повелителя распространилась по стране, жители вздохнули свободно и стали благодарить небеса за избавление от мучителя острова. Повелитель был страшно скуп, строг и несправедлив. В его закромах гнили обильные запасы хлеба, в то время как народ голодал.
Недовольный народ волновался, но ничего не мог сделать против вопиющей несправедливости.
Никакие другие страны не грозили острову войной, и повелителю нечего было бояться внешних врагов. Тем не менее он заставлял всех молодых людей нести военную службу и часто продавал их тем из своих соседей, кто предлагал ему больше серебра и золота. Солдаты безмолвно шли в чужую страну, покидая на своей родине любимую семью.
Ходил упорный слух, что повелитель был очень богат и у него были миллионы морских раковин, доставшиеся ему в наследство от отца, а он с жадностью продолжал копить новые миллионы, продавая в рабство население своей страны.
Обрадованное население ликовало, восхваляя счастливую чету, благодаря которой дерево упало на карету правителя. В благодарность за великую услугу, оказанную этими людьми соотечественникам, все единогласно решили возвести их на трон. Несколько дней продолжались великие торжества, а этот знаменательный день был объявлен праздником на все последующие годы.
Бедные люди не знали, что им делать и как благодарить народ за оказанную честь, поэтому они беспрекословно исполняли все его повеления. Добрые люди во время своего воздушного путешествия так близко видели солнце, что блеск этого небесного светила несколько отуманил их глаза и ум, но тем не менее они так хорошо управляли страной, что каждый подданный, кушая огурцы, почтительно приговаривал:
– Господи! Сохрани жизнь нашему правителю и его супруге на долгое время для благополучия нашей страны.
Я больше не был на этом острове, но слышал, что там навсегда прекратился голод и остров этот стал очень богатой культурной и промышленной страной.
Как только буря утихла, мы починили свой корабль, несколько пострадавший от сильной качки, запаслись достаточным количеством пресной воды, угля и продуктов и, любезно простившись с новыми правителями острова и его гостеприимным населением, отправились в море. Когда наш корабль отчаливал от берега, нас провожала огромная толпа туземцев. Многие так громко плакали и кричали, что рыба в море была оглушена и всплыла на поверхность. Чистосердечие и радушие этого замечательного народа тронули меня, и я сам готов был заплакать.
От этого острова до Цейлона мы плыли довольно долго и только через шесть недель благополучно достигли места назначения.
Пребывание барона на острове Цейлон
Прошло несколько дней после нашего приезда на остров, и я немного отдохнул от продолжительного путешествия. Меня ввели в высший свет и рассказали о моей любви к путешествиям. Так как я был иностранцем, всем было интересно поговорить со мной. Особенно я подружился со старшим сыном губернатора. Это был высокий, сильный юноша. Как-то раз он предложил мне пойти с ним на охоту, и я с большим удовольствием согласился. Не буду себя хвалить, а просто скажу, что я превосходил его во многом и уступал только в одном. Он, как туземец, привыкший к местному климату, легко переносил нестерпимый зной. Я мучился от жары и уставал до невозможности, а он свободно шагал всё вперёд и впёред. Вы только представьте себе, что солнечные лучи растопляли оловянные пуговицы моей тужурки и олово стекало с них, как воск со свечи. Ружьё моё накалялось до того, что я боялся, как бы порох не вспыхнул сам собой и не произвёл бы выстрела.
Во избежание такой неприятности я придумал вот что: пот от сильного зноя лил с меня ручьями, и платок, которым я каждую минуту обтирался, промокал насквозь, как будто его смачивали водою. Я сообразил, что мокрым платком можно охладить накалённое железо в ружейном замке. Каждый раз, когда я накладывал влажный платок, раскалённое железо замка шипело, точно плита, когда на неё прольётся жидкость.
В таком невыносимо жарком климате мне, европейцу, приходилось очень плохо, я не мог идти вместе со своим товарищем и вынужден был лечь отдохнуть, чтобы набраться новых сил.
Я выбрал уютное местечко над самым берегом какой-то широкой реки в густом, тенистом лесу. Тень его так и манила меня в свои объятия, и я хотел уже расположиться для отдыха, как услышал позади себя в кустах какой-то шорох.
Я невольно оглянулся и окаменел: огромный лев осторожно, как кошка, крался ко мне. В его глазах, налитых кровью, я ясно читал непреодолимое желание полакомиться мной без моего на то позволения. Он увидел, что я заметил его, и оглушительно заревел. Я совсем растерялся, увидев так близко страшного зверя, и схватился за ружьё, не сообразив даже, что мой выстрел только раздражит его ещё больше, так как ружьё было заряжено заячьей дробью. Но где тут было соображать?
Я прицелился и выстрелил. Лев потряс головой, его косматая грива зашевелилась, вселяя в меня невыразимый ужас, зарычал ещё с большей силой и бросился прямо на меня.
Что я в эту минуту почувствовал, трудно описать. Я инстинктивно повернулся и намеревался бежать, совершенно выпустив из виду, что это самый неразумный выход в опасных случаях на охоте. В это время я увидел…
Боже мой, я содрогаюсь при одной только мысли об этом! В нескольких шагах от себя я увидел огромного крокодила, раскрывшего страшную пасть и выжидавшего удобного момента, чтобы меня проглотить.
Все мои надежды на спасение рухнули! Даже теперь у меня по телу пробегают мурашки при воспоминании о том ужасном положении.
Впереди – открытая пасть крокодила, позади – разъярённый лев, слева бурлил быстрый поток, а справа была зияющая пропасть, на дне которой кишели ядовитые змеи.
Я потерял сознание и упал на землю. Я думал о страшной смерти, так как был уверен, что мне не миновать зубастых челюстей крокодила или же пасти и когтей косматого льва. В подобную минуту, наверное, и сам Геркулес испугался бы не меньше меня.
Да, милостивые государи, я испытал страх перед смертью, мне пришлось взглянуть ей прямо в глаза.