— Звучит неплохо, — сказал Пелле, — лишь бы вы не столкнули меня в озеро.
Монс засмеялся.
— Ты же знаешь, что в сарае нет никакого озера!
— И правда, нет, — сказал Пелле и засмеялся с облегчением. — Спасибо, я приду. А когда?
— В семь часов, — сказал Монс. — Одежда обычная.
И Монс зашагал дальше. Не так-то трудно было надуть этого Пелле!
На вечеринку собралось несметное количество кошек. Кроме Монса, Биля, Буля, Фрица и Фриды — вы их уже знаете, — пришло ещё множество, которых Пелле никогда не видел. Тут были Большой Клаас и Маленький Клаас, и Рикард, и весёлые сестрички Хильда и Хульда, и даже был гость издалека, некий Мурре из Скугстиббле, приехавший в город навестить своих родственников.
Праздник удался на славу. Мурре из Скугстиббле рассказывал истории из сельской жизни. Рассказы его, может быть, были не так уж и забавны, но сам Мурре так заразительно фыркал и хохотал, что просто нельзя было не рассмеяться. Большой Клаас показывал фокусы, а Хильда и Хульда танцевали чечётку. И наконец настало время подарков. Монс с важным видом раздавал пакеты. Фриц получил миску для молока, а Фрида — палочку для облизывания, которую она тут же начала лизать.
Настала очередь Пелле. Монс достал небольшую коробочку. Коты обступили Пелле — всем хотелось поглядеть на подарок.
В коробочке лежала медаль! Она была уродливой и неуклюжей, и на ней было написано: «Кот-задавака».
— Друзья мои! — воскликнул Монс. — Мы все знаем, как Бесхвостый Пелле любит медали, поэтому мы вручаем ему самую подходящую для него медаль. Дамы и господа! На медали написано «Кот-задавака», а на обратной стороне начертаны слова, которые кое-кому неплохо было бы зазубрить на всю жизнь. Здесь написано: «Лучшее украшение кота-хвост!»
Ох, какой поднялся хохот! Мурре из Скугстиббле просто свалился со стула и катался по полу, обхватив живот передними лапами. Фриц и Фрида сделали от радости кульбит. Ничего смешнее в своей жизни они не видали.
— Сейчас мы наградим хвастунишку Пелле медалью, — торжественно сказал Монс. — Но где же он? Он что, сбежал?
Во всеобщей суматохе никто не заметил, как Пелле исчез.
Он медленно шёл домой, и в горле у него стоял комок.
— Почему они меня так ненавидят? — чуть не плача, вздыхал он. — Как будто я виноват, что у меня нет хвоста.
Но новогодний праздник закончился для Пелле всё-таки просто замечательно.
Когда он пришёл домой, его немного пожурили, что он в такой день ушёл из дому без позволения. Но потом Биргитта посадила его на высокую подставку для цветов, и папа торжественно поднялся из-за стола. В руках у него был красивый футляр. Он открыл его, и там на красном бархате лежала роскошная блестящая медаль. На ней было написано не «Кот-задавака», а «За примерные поступки». Биргиттин папа попросил тишины и произнёс следующее:
— Дорогой Пелле! Мы решили, что в первый день нового года ты получишь новую медаль вместо той, что ты потерял. Потому что ты очень хороший кот, ты заслужил медаль, и она у тебя будет. И эта медаль ещё красивее, чем та, поэтому я предлагаю, чтобы ты носил её не всегда, а только в торжественных случаях — на званом обеде, на свадьбе, ну и так далее. А так пусть она висит над твоей корзинкой. Да здравствует Пелле! Ура!
Да, это был настоящий новогодний праздник. Единственное, о чём жалел Пелле, что Монс и все остальные коты этого не видели.
Книга 2. Новые приключения Бесхвостика Пелле
Глава первая. Все весенние цветы
— Как вы думаете, чем хороша весна? — спросил как-то папа у Биргитты и Улле.
Было самое начало мая.
— Мороженщики появляются! — воскликнул Улле.
— Ты думаешь только о сладком! — сказала Биргитта. — А мне знаешь, что больше всего нравится в весне? Цветы! Мать-и-мачеха, и фиалки, и подснежники…
— Anemone nemorosa, — сказал Улле. Он только что узнал, как называется подснежник по-латыни.
— А ты, Пелле? Тебе что больше всего нравится в весне?
Пелле сидел на подоконнике и наслаждался весенним солнышком. Если честно, он просто не знал, что ответить. Собственно говоря, ему нравились все времена года, лишь бы были салака и тёплое молоко.
— И всё-таки — мороженщики или цветы? — настаивала Биргитта.
— Мяу, — сказал Пелле.
— Слышали? — воскликнул Улле. — Конечно же, мороженщики. Ему больше всего нравятся мороженщики.
— Ничего подобного, — сказала Биргитта. — Я совершенно уверена, что он сказал «цветы». Достаточно поглядеть, как он блаженствует среди пеларгоний на подоконнике.
Тут солнечный зайчик попал Пелле на мордочку, и он чихнул.
— Слышали? — торжествующе воскликнула Биргитта. — Пелле чихнул, потому что он очень любит цветы. Папа, можно я возьму Пелле в лес собирать букет?
— Возьми, — сказал папа, — только помни, что подснежники нельзя срывать с корнями.
— Да, но с корнями они дольше стоят, — сказала Биргитта.
— Если все будут рвать подснежники с корнями, через несколько лет в лесу не останется ни одного подснежника. Так что если хочешь на следующий год опять собирать подснежники, оставляй корни в земле.
И Биргитта с Пелле отправились в лес. Только что прошёл дождь, и на дорогах повсюду стояли маленькие лужицы. Пелле остановился и полакал немножко из лужи. «Здорово придумано! — подумал он, облизываясь, — идёшь себе, вдруг захотелось пить — и вот, пожалуйста, вода прямо на дороге. Пей, сколько хочешь!»
В лесу Биргитта нашла полянку с подснежниками и принялась их собирать. Корни она оставляла в земле, как просил её папа.
Тут же росли забавные мохнатые цветы. Они были фиолетовые, а пестик ярко-жёлтый. Пелле подумал, что они похожи на маленькие тюльпаны. Он понюхал один цветок — пахло очень приятно.
— Меня и зовут очень приятно, — шепнул цветок. — Меня зовут Пульсатилла.
— Смешное имя, — сказал Пелле.
— Меня ещё называют прострел, или сон-трава, но Пульсатилла, по-моему, звучит уютнее.
— Безусловно, — согласился Пелле. — Тильсапулла гораздо красивее.
— Подумай-ка, я даже не знаю, что это за цветок, — сказала Биргитта, — надо будет спросить у папы, когда придём.
«Вот так-то, — подумал. Пелле, — язык цветов понимает не каждый».
И они пошли дальше. Вскоре они набрели на место, где было столько подснежников, что земля казалась совершенно белой. Биргитта срывала цветы для своего букета, а Пелле тем временем расспрашивал подснежники об их житье-бытье.
— Спасибо, всё было бы ничего, — сказал один подснежник, — если бы нас не топтали. Эх, если бы все умели ходить, как ты на своих мягких лапках. А вчера заявились двое мальчишек в отвратительных грубых сапогах, так они затоптали несколько сотен наших.
— Собаки тоже ходят очень неосторожно, — заметил Пелле, — не соображают, куда топают.
— О собаках либо хорошо, либо ничего, — сказал маленький голубой цветок поблизости, — если не хотите меня обидеть.
— А ты кто такой? — спросил Пелле нежданного собачьего защитника и подозрительно его обнюхал.
— Меня называют Собачьей фиалкой, благодарю за внимание, — томно сказал цветок, — и я, как видите, буду покрасивее, чем эти убогие лесные фиалки.
— Такой красавец и такое неприличное имя, — сказал Пелле, фыркнув. — Отныне ты будешь называться Кошачьей фиалкой. Это имя тебе подходит больше.
Подснежники захохотали, но тут Биргитта позвала Пелле, и он нехотя покинул весёлую компанию.
— Теперь надо бы найти что-нибудь жёлтенькое, — сказала Биргитта, — тогда букет будет — просто загляденье. Ты не видел здесь одуванчиков?
Но одуванчики ещё не появились, поэтому пришлось удовлетвориться несколькими цветочками гусиного лука. Теперь букет был готов.
— И тебе будет букетик, — сказала Биргитта. Она отобрала по одному цветочку каждого вида, связала их в букетик и привязала его к ленточке Пелле.
— Ты прекрасен, как юный князь весны, — сказала она Пелле, и они пошли домой.
Хотя Пелле и не знал, что князем весны в Швеции на весеннем карнавале называют юношу в красивой одежде с венком на голове, который побеждает сурового зимнего князя, имя ему понравилось.
Когда Биригитта с Пелле вернулись в город, на углу Конькового переулка и Дворцового Взвоза им повстречался вредный кот Монс. Он злобно покосился на букетик у Пелле на шее.
— Добрый день, — сказал Пелле приветливо, — я теперь, как видишь, князь весны.
Монс ничего не ответил. Он просто злобно заворчал и напустил на себя грозный вид. Проводив Пелле взглядом, он тут же направился в сарай в Коньковом переулке. Там уже сидела вся компания — Биль и Буль, и Рикард из Рикомберги, и Фриц, и Фрида, и ещё несколько кошек и котов.
— Это уж слишком! — выкрикнул Монс. Его глаза просто горели от злости.
— Что? — спросил Биль.
— Что — слишком? — откликнулся Буль.
— Пелле Бесхвостый, понятное дело, — буркнул Монс. — Он становится всё хвастливее и хвастливее.
— Что, опять ходит с побрякушкой? — спросил Рикард.
— Нет, от побрякушек мы его, похоже, отучили, — сказал Монс. — Но теперь он нацепил на шею букет и называет себя князем весны. Я спрашиваю: можно это терпеть?
— Может быть, он просто пошутил, — сказала Фрида. Сердце у неё, в сущности, было довольно доброе.
— Помолчи! — оборвал её Монс. — Хвастун и задавака, вот он кто. И я повторяю свой вопрос: можно это терпеть?
— Нельзя! — сказал Биль.
— Ни в коем случае, — сказал Буль.
— Вот именно, — Монс ударил лапой по столу. — Мы должны что-то придумать.
— Поцарапать его, что ли? — осторожно сказал Фриц.
— Болван, — рявкнул Монс. — Ничего умнее, чем царапаться, придумать не можешь. Нет, надо придумать что-то такое, чтобы навсегда отучить его задаваться.
— Это то, что нужно, — сказал Биль.
— Вот именно! — поддакнул Буль.
— У меня есть кое-какие соображения, — сказал Монс, — но мне надо всё обдумать в тишине и покое. Встретимся в семь. Пусть Фриц и Фрида раздобудут сливок, выпьем немного.