– Не играйте больше, Паркер! – крикнул Гарри Оливер. – Вам не везет, и вы уже слишком много потеряли.
Но мистер Паркер только оттолкнул советчика локтем и дрожащими пальцами сгреб кости. Наконец он яростно бросил кости и стакан, а капитан Тич хрипло расхохотался.
– Ну, с тебя хватит? – ликовал он.
Мистер Паркер холодно уставился на него, не удостоив ответом.
– Наши лошади готовы, Оливер? – спросил он, отодвигая стул и вставая.
– Да, ждут уже целый час.
– Тогда пойдем, уже почти утро.
Луна, приближавшаяся к своей последней четверти, висела на востоке, как сплющенный белый шар. Холодный воздух пах болотом и лесом. В чернильно-черных зарослях за окном неумолчно пели пересмешники. Черная Борода последовал за двумя джентльменами, когда они вышли из дома.
– Когда я могу встретиться с вами, чтобы вы расплатились за проигрыш, мистер Паркер? – спросил он.
– Поговорим завтра, – ответил мистер Паркер, ставя ногу в стремя.
– Но вы дадите мне какое-нибудь письменное обязательство, не так ли?
– Я сказал вам, любезный, что поговорю с вами завтра. Вы меня слышите? Завтра.
И два джентльмена растворились в ночи, оставив капитана стоять и смотреть им вслед.
Глава XВ неволе
На следующее утро после прибытия в Йорктаун Джек рано проснулся и поднялся на палубу. Солнце только что взошло, было ясно и безоблачно, и резкий, свежий ветер гнал волны, разбивавшиеся о стоявший на якоре бриг. Листва деревьев на берегу выцвела от ветра, и дым резко вырывался то тут то там из высоких кирпичных труб. В ярком утреннем свете город выглядел свежим и удивительно новым. Три судна, простоявшие в гавани всю ночь, тронулись в путь. Крики матросов, скрип и грохот блоков и снастей, когда паруса поднимались все выше и выше, отчетливо звучали над водой. Одна большая шхуна, кренясь от ветра, быстро и бесшумно проскользнула мимо «Арундела». Несколько матросов, столпившихся у леера, разглядывали «Арундел», когда их шхуна миновала бриг, но человек у штурвала – на нем была красная шерстяная шапочка с козырьком – смотрел только вперед, слегка наклонившись, как бы заглядывая под гик грота.
Несколько искупителей поднялись на палубу; у одного или двух из них, явно не забывших давешнюю суматоху и беспорядок, был нерешительный, запуганный вид. Внезапно Джек увидел помощника капитана, идущего к ним с кормы.
– Что вы делаете тут, на палубе! – крикнул он. – Разве вам не приказали сидеть внизу прошлой ночью? Сейчас же спускайтесь вниз и не смейте подниматься, пока за вами не пошлют; слышите?
Искупители, хотя и были угрюмы и подавлены, и не подумали ослушаться приказа помощника, и Джек вместе с остальными снова спустился вниз по трапу.
Было уже далеко за полдень, и Джек валялся на своей койке, когда в каюте появился Дред. Минуту или две он стоял, молча оглядываясь по сторонам, а затем, увидев Джека, поманил его к себе. Дред не произнес ни слова, пока они не оказались на баке.
– Агент прибыл с берега, чтобы забрать вас всех, парень, – сказал он. – Он сейчас в каюте у капитана Баттса, и через минуту или две за вами пошлют.
– Чтобы высадить нас на берег? – спросил Джек. – Внезапная острая боль сжала его сердце, за этим мгновенно последовал полный упадок духа, что сделало его почти физически слабым. – Чтобы доставить нас на берег?
Неужели это время в конце концов настало?
– Да, – сказал Дред, – теперь тебе придется сойти на берег, парень. Но посиди немного вон там, – и он указал на морской сундук. – Мне пришло в голову попытаться немного привести тебя в порядок. Я не хочу, чтобы ты выглядел как сброд, – и он мотнул головой в сторону третьего класса. – Ведь мы были друзьями, не так ли?
Он вытащил свою охотничью сумку и достал из нее иголку с ниткой. Он посмотрел на Джека исподлобья, а затем снова отвел взгляд. Джек не ответил на этот взгляд, он сидел с пересохшим горлом, его дыхание было горячим и тяжелым.
– Ну, тогда, – сказал Дред, – поскольку мы с тобой товарищи, я не допущу, чтобы ты сошел на берег словно отребье какое. Дай-ка мне свой камзол и жилет. – Он продел в иголку нитку и ловко натер ее воском. Джек снял с себя камзол и жилет, и Дред, не говоря ни слова, принялся чинить потертые и порванные края жилета. Джек молча сидел в одной рубашке, наблюдая за ловкими пальцами друга.
– Вот так-то будет получше, – сказал Дред, рассматривая жилет и все еще старательно избегая взгляда Джека. – Вот, возьми, – и он бросил его Джеку. – А теперь камзол. Я прекрасно умею штопать одежду, правда? Господи, какая дыра!
Последовало долгое молчание. Дред деловито зашивал камзол.
– Ну вот, – сказал он наконец, – что ты об этом думаешь? Ну, что ж, парень, когда-нибудь нам всем придет время расстаться, так какая разница, рано или поздно? Слушай, Джек, не создавай себе проблем. Будь хорошим мальчиком, и, думаю, с тобой будут обращаться достаточно хорошо. Ты еще очень молод, и пять или шесть лет не будут иметь для тебя большого значения, а потом подумай о том, сколько ты увидишь за это время. – Он говорил очень оживленно, тем временем аккуратно убирая иголку с ниткой.
Пять лет! Джек стоял и смотрел, как Дред роется в своей охотничьей сумке. Вскоре он достал пару крепких чулок.
– Вот, надень это, – сказал он, – те, что на тебе, все дырявые. Давай их мне.
Джек не осмеливался заговорить и начал молча переодевать чулки.
Внезапно на баке появился боцман и подал сигнал «все наверх». Джек и Дред тотчас поднялись по трапу. Капитан Баттс и агент стояли в ожидании, агент держал в руке небольшой пакет с бумагами. Джек окинул взглядом чиновника – высокого, худощавого мужчину, одетого в длинное, местами порыжевшее черное пальто, в поля его шляпы были вдеты кожаные ремешки. Его губы шевелились, когда он пересчитывал искупителей, одного за другим, когда те выходили из каюты и боцман выстраивал их перед ним в ряд. К борту брига была пришвартована большая плоская лодка, управляемая четырьмя неграми и белым человеком на корме.
– Девятнадцать, двадцать… так, это все, капитан, – агент сосчитал Джека вместе с остальными. – И прекрасно, что вы их привезли. А теперь, боцман, спускай их вниз как можно скорее.
– Есть, сэр, – отозвался боцман, а затем обратился к пассажирам. – А теперь поживее, друзья мои, и не тратьте на это весь день!
И тут Джек шагнул прямо к агенту.
– Сэр, – сказал он хрипло, – со мной плохо обошлись. Меня сбили с ног, похитили и увезли из дома против моей воли. Неужели вы не выслушаете меня, не прислушаетесь к тому, что я хочу сказать?
– Замолчи! – взревел капитан.
– Нет, не замолчу, – сказал Джек. Он не ожидал многого, на самом деле он чувствовал, что у него не было никакой надежды на спасение, но все же стоило попробовать. Он стоял, потрясенно глядя на агента, и чувствовал, как тяжело бьется сердце.
– Я ничего не знаю о том, что ты говоришь, – сказал чиновник. – По списку требуется двадцать человек, отправленных из Саутгемптона, и твое имя должно быть среди них. Как тебя зовут?
– Джек Баллистер.
–Да, есть, вот – «Джон[7] Баллистер, отправлен на пять лет». Если что-то не так, тебе придется призвать к ответу капитана Баттса и мистера Езекию Типтона. Я всего лишь агент, и это не мое дело.
– Жаль, что ты не задержишься у меня еще на пару дней, – сказал капитан Баттс. – Я бы ответил тебе, я бы тебе ответил… прописал бы свой ответ у тебя на спине! Я бы так и сделал, прежде чем тебя отпустить…
– Но мастер Езекия Типтон – мой родной дядя, – пояснил Джек.
– Я ничего об этом не знаю, – сказал агент, – это не мое дело.
Джек не сказал больше ни слова. Он пересек палубу, едва сознавая, что делает, и спустился в лодку, где уже рассаживались другие искупители. Агент последовал за ним и лодка была спущена на воду. Когда она отчалила к берегу, Джек бросил последний взгляд назад на расширяющуюся полосу воды. Все было похоже на сон, ему казалось, что то, что происходит, на самом деле происходит не с ним. Красный носовой платок Дреда мерцал, как пламя, на фоне голубого неба, когда он стоял у леера и смотрел вслед удаляющейся лодке. Затем Джек быстро отвернулся. Он не мог позволить себе взглянуть еще раз, чтобы не разрыдаться перед всей этой уплывающей толпой.
Небольшая группа людей стояла на пристани, ожидая плоскодонку. Когда она с глухим шумом ударилась о сваи, полдюжины услужливых рук подхватили брошенный канат и закрепили его. Джек вместе с остальными вскарабкался на причал под любопытными взглядами тех, кто стоял и наблюдал за происходящим. Они выстроились в два ряда, а затем двинулись по причалу к берегу. Зеваки последовали за ними. За пристанью они пересекли узкую полоску побережья и поднялись по пологой песчаной дороге, прорезавшей высокий берег. На верху склона они вышли на широкую, поросшую травой улицу, вдоль которой были разбросаны дома, один или два из которых были построены из кирпича, но большинство из них представляли собой некрашеные каркасные строения с высокими остроконечными крышами и кирпичными трубами. В воздухе витал тонкий запах дыма. Люди стояли у своих дверей, глядя на Джека и его спутников, пока они по двое маршировали по центру пыльной улицы.
Наконец они добрались и остановились перед большим кирпичным складом. Агент открыл дверь, и они вошли. Внутри было совершенно пусто и пахло сыростью заброшенного помещения. Доски пола кое-где просели, а штукатурка местами отваливалась от стен большими кусками. Два окна, выходившие на задворки соседних домов, были забраны железными решетками. Джек услышал, как его товарищи переговариваются между собой.
– Ну, Джек, – сказал Сим Такер, – в конце концов, доехали.
Джек иногда задавался вопросом, очень ли быстро или очень медленно прошли два последующих дня. Агент три раза в день присылал им еду на склад, и дважды в день всем разрешалось погулять несколько минут в маленьком дворике за зданием. Ему казалось, что он спал почти все остальное время, за исключением тех случаев, когда, стоя на пустом ящике, смотрел в одно из окон. Окна выходили на двор и сарай, за крышей которого виднелась группа деревьев, а за ними снова две высокие трубы. Почти всегда на крыше сарая были голуби. Время от времени раздавался шум их полета, а булькающее воркование расхаживающих самцов звучало почти непрерывно в знойной тишине.