– Конечно, не смогли, – успокаивающе сказал Дред, – и, в самом деле, вам не следовало пытаться, сударыня. Такие, как вы, могут погибнуть, если окажутся на улице в этакую погоду, да еще в одних чулках. Ну вот, не надо так расстраиваться, сударыня. Ну же, ну же, не плачьте больше. Вы вернетесь с нами в дом, переоденетесь в сухую одежду и снова почувствуете себя хорошо. Да ведь она промерзла до мозга костей, – сказал он, помогая ей подняться. – Одолжи ей свой камзол, Джек.
Джек моментально начал снимать камзол, стремясь сделать что-нибудь, чтобы выразить свое сочувствие. Она не сопротивлялась, но стояла, прижав руки к глазам, пока Джек накидывал ей на плечи камзол и застегивал его под подбородком.
Бетти Тич открыла дверь и стояла, ожидая, пока они шли по дорожке к дому.
– Так вы нашли ее! – воскликнула она, заметно дрожа от радости. – Ой! Что бы сказал Нед, если бы узнал об этом?
– Ну, ему не нужно ничего об этом знать, – грубо сказал Дред, когда они с Джеком помогали девушке войти в дом. – И ты ничего не говори об этом капитану, ты слышишь, Джек? Я повидаюсь с Хэндсом и попрошу его тоже ничего не говорить.
Джек проделал весь обратный путь от болота в одной рубашке. Он промок и продрог под мелким дождем, сел поближе к огню и начал греть руки, едва сознавая, что делает. Он был глубоко тронут тем, что увидел, и полон размышлений об этом. Он был рад, что промок под дождем ради нее. Вскоре Бетти Тич вернулась, после того, как отвела юную леди в ее комнату, и он очнулся от своих мыслей, услышав, как жена пирата говорит Дреду, что уложила девушку в постель.
– Хорошо бы принести ей что-нибудь теплое, – сказал Дред, и Бетти Тич ответила.
– Да, я так и сделаю. Как ты думаешь, она выпьет стакан грога, если я его смешаю?
– Да, должна будет, – сказал Дред. – Такой прогулки в промозглое болото достаточно, чтобы убить таких, как она.
Он был глубоко потрясен тем, что увидел
Джек на мгновение прислушался, а затем его мысли снова вернулись к ней. Он вспомнил, как она прижала руки к глазам, и как губы ее дрожали и кривились, когда он застегивал камзол у ее горла. Его рука коснулась ее холодного влажного подбородка, и это воспоминание доставило ему большое удовольствие. Затем он снова очнулся от своих мыслей, услышав, как Дред говорит: «Осторожнее! Смотри, чтобы не было слишком крепко», и увидел, что Бетти Тич занята приготовлением согревающего напитка для юной леди, наливает ром из бутылки пирата в горячую воду, снова и снова помешивая его.
Глава XXXIВозвращение
Глубокой ночью Джека разбудил какой-то шум, повторяющиеся удары по потолку. В течение некоторого времени он не мог отличить сон от яви. Он приподнялся на локте, лежа на полу. Дред уже сидел. Они услышали топот босых ног над головой. Бетти Тич сбежала вниз по лестнице и ворвалась в комнату, закутанная в одеяло.
– Шлюп вернулся! – закричала она. – Хэндс услышал и долго стучал башмаком по полу, но вы спали как убитые.
Еще до того, как она закончила говорить, Джек уже натягивал башмаки. Он поспешно завязал шнурки, а затем надел камзол и шляпу. Выбегая из дома, он взглянул на часы, оставив Дреда, который одевался более медленно и обдуманно, и увидел, что уже половина первого.
Все еще лил мелкий дождь, и постоянно слышался шум струящейся воды, а время от времени с деревьев, когда они склонялись под порывами ветра, со стуком падало множество капель. Внизу на причале двигались огни, и еще два огонька мерцали над гаванью, где, очевидно, стоял шлюп, яркие искры отражались длинными беспокойными струйками света на изломанной поверхности воды. Джек увидел, что по причалу движутся какие-то фигуры, и направился туда.
Он все еще был ошеломлен и сбит с толку внезапным пробуждением, и все казалось ему странным и нереальным. То, что он видел, приобретало очертания сновидения, но события, произошедшие накануне, странным образом сливались с событиями настоящего – мелкий, холодный дождь смешивался с воспоминанием о мисс Элеоноре Паркер, сидевшей на корточках у корней кипариса. Закукарекал петух, его голос странным образом наполнял влажную тьму зарождающегося дня.
Джек прошел совсем немного, как вдруг встретил две темные фигуры, идущие к дому по высокой, мокрой от дождя траве. Одним из них был капитан Тич, другим – Мортон, канонир. Встретив его, они резко остановились, и капитан пиратов спросил, куда это он направляется. По звуку его голоса Джек понял, что Тич в одном из своих самых отвратительных настроений.
– Спускаюсь к причалу, – ответил Джек.
– Еще чего! – прохрипел в темноте резкий голос капитана. – Ты возвращаешься в дом. – И затем, когда Джек на мгновение заколебался, Тич закричал с внезапной яростью: – Ты меня слышишь? Ты возвращаешься в дом!
И Джек не посмел ослушаться.
Бетти Тич встретила их в дверях, и все они прошли прямо на кухню, где на огне потрескивала только что положенная связка хвороста, разгоняя холодную сырость ночи. Черная Борода, не сказав ни слова приветствия Дреду, повернулся к своей жене и спросил, были ли вести из Вирджинии о молодой леди.
– Нет, – сказала она, – ни слова.
– Что? – вскричал пират. – Ты уверена? Пока ничего? Наверняка же должно что-то быть. Прошло почти шесть недель с тех пор, как я уехал.
– Пока ничего, – ответила его жена.
Лицо Черной Бороды нахмурилось, словно он думал, что была какая-то ее вина в том, что письмо не пришло, но ничего не сказал. Все это время Дред стоял перед камином, как будто ожидая, и Джек знал, что он, должно быть, с трудом сдерживал желание узнать, насколько удачной была вылазка. Но как бы ни было велико его желание узнать, он не спешил с вопросом.
– Как ты, Дред? – сказал наконец Мортон.
– Сейчас получше, – сказал Дред, – пришел немного в себя. – Он открыл рот, собираясь еще что-то сказать, но тут вмешался капитан пиратов:
– Как там Хэндс, поправляется?
– Он все еще в постели, – сказал Дред, – но ему намного лучше, чем было. Вчера он пробыл на ногах почти час. – Затем наконец Дред спросил: – Как успехи?
Вопрос был адресован Черной Бороде, и Джек и Бетти Тич стояли, затаив дыхание, ожидая ответа, но капитан пиратов, в своем угрюмом, злом настроении, предпочел не отвечать. Он отвернулся, бросил шляпу на скамейку и начал медленно снимать грубый камзол, мокрый и тяжелый от мелкого дождя. Дред секунду или две смотрел на него, а затем повернулся к Мортону.
– Ну и как, вам повезло, Мортон? – спросил он.
Мортон был медлительным, грузным, неразговорчивым человеком, он с трудом подбирал слова. Ответ прозвучал у него как бы неохотно, но он не мог скрыть торжествующего ликования, переполнявшего его сердце.
– Крепко повезло, Крис Дред, – пауза. – Да, повезло. На этот раз ты упустил шанс всей жизни получить большую добычу, когда остался на берегу… вот что ты сделал, Крис Дред.
– Значит, вы наткнулись на пакетбот? – нетерпеливо спросил Дред; и снова Джек и Бетти, затаив дыхание, ждали ответа. Мортон набивал трубку.
– Нет, гораздо лучше, – медленно сказал он. – Лучше, чем любой пакетбот между этим местом и Галифаксом. Это был французский барк, груженный сахаром и ромом с Мартиники, вот что это было, Крис Дред.
Затем, с многочисленными паузами в своем повествовании, время от времени делая несколько быстрых, сильных затяжек трубкой, он рассказал, как два пиратских шлюпа – шлюп из Бата и другой из Окракока – захватили французский барк с драгоценным грузом сахара и рома, добычу, которая впоследствии стала настолько знаменитой в анналах американских пиратов, добычу настолько ценную, что было невозможно, чтобы Черной Бороде позволили оставить ее себе, не вступив в конфликт с законом.
Капитан пиратов в своем заявлении под присягой, сделанном перед губернатором Иденом несколько недель спустя, сказал, что два шлюпа обнаружили барк, брошенный на произвол судьбы в западном океане, и губернатор Иден затем признал барк «не имеющим владельца и принадлежащим тем, кто его задержал».
Совсем другую историю Джек слушал в тот вечер, когда Мортон рассказывал ее медленными фразами, сидя в красноватом свете потрескивающего хвороста. Мортон сказал, что французы сражались более получаса, прежде чем сдались. Двое пиратов были убиты и четверо ранены, а французы потеряли убитыми и ранеными тринадцать человек. Он сказал, что на борту было несколько англичан, потерпевших кораблекрушение, которых французы подобрали с затопленного барка, который во время шторма у берегов Бермуд отклонился от курса на юг. Французы, по его словам, сдались бы гораздо раньше, если бы англичане не приложили руку к сражению. Он сказал, что английский капитан и пассажир с английского барка были единственными людьми на палубе, когда они поднялись на борт, и именно английский капитан сообщил им о драгоценном грузе французов. Дред между прочим спросил, что было сделано с пленными, и Мортон сказал, что Черная Борода сначала был за то, чтобы выбросить англичан за борт, потому что они сражались против собственной крови, но что он (Мортон) и боцман другого шлюпа отговорили его от этого, и в конце концов экипаж и пассажиры барка были отправлены на произвол судьбы в трех французских шлюпках без компаса, с провизией и водой только на три дня. Такова была история, которую рассказал Мортон, и она сильно отличалась от заявления Черной Бороды, сделанного перед губернатором Иденом.
Джек слушал очень внимательно. Все это казалось странным и не имеющим к нему отношения – дикий произвол пиратов против бедного торгового судна – и все же удивительно реальным, как рассказывал им Мортон. Джек очень жалел, что его не было рядом. Как было бы здорово вспоминать об этом спустя годы! О чем можно было бы поговорить, если бы он когда-нибудь снова вернулся в Саутгемптон!
Дред спросил, кто из их людей пострадал.
– Свиггетт был убит почти сразу после первого выстрела, который сделали по нам французы, – ответил Мортон, – а Робинсон был ранен некоторое время спустя и умер, когда его несли вниз. Остальные все выздоровеют, кроме черного Тома, которому прострелили шею.