— Нет, что ты, по одной и тон же улице нельзя. Намозолишь глаза — и никаких тебе сухарей…
— Намозолишь глаза? Значит, на глазах натрешь мозоли? Как это? — удивился Рэкс.
— Чудак! Это просто так говорят. Ну, значит, приметят тебя. Вот, скажут, опять этот оборванец шляется. Попрошайничает…
— Но разве ты попрошайничаешь?
Джимми вздохнул:
— В том-то и дело. Я же готов отработать! Даром мне ничего не надо. Только никто не берет меня на работу.
Навстречу им шла старушка, неся большую корзину. Переходя с мостовой на тротуар, она споткнулась и упала. Корзина отлетела в сторону, все ее содержимое высыпалось на землю. Джимми мигом оказался возле старушки и помог ей подняться. Потом стал собирать раскатившиеся по тротуару яблоки.
— Вот спасибо, детка, — говорила старушка, отряхиваясь. Однако зорко следила: все ли яблоки мальчишка положил в корзину. Рэкс стоял возле корзины и охранял ее, пока Джимми собирал яблоки.
— Ты, смотрю я, честный мальчик, — сказала старушка. — Не утаил ни одного яблока. А ведь вижу по глазам, хочешь есть.
— И я тоже, — сказал Рэкс и вильнул хвостом.
Старушка ничуть не удивилась — можно было подумать, что она каждый день встречает говорящих собак.
— И ты тоже, — сказала она, погладив щепка. — Тоже хочешь есть. Но не стянул пи одного пирожка, которые лежали на дне корзины…
— Как можно! — воскликнул Рэкс. Потом вздохнул и облизнулся.
— Давайте, бабушка, я понесу вашу корзину, — предложил Джимми.
— Хорошо, малыш. Живу я здесь недалеко…
Джимми поднял корзину и зашагал следом за старушкой. Рэкс бежал рядом, с гордостью поглядывая на своего друга.
Когда они по скрипучей лестнице поднялись на второй этаж, старушка пригласила их к себе. Она напоила их чаем с пирожками, потом выбрала в корзине не самое крупное яблоко и протянула Джимми.
— Возьми, детка, это яблоко. Не смотри, что оно такое невзрачное — не все красивое бывает и хорошее. Не смотри, что оно не большое — мал золотник, да дорог… Не спеши съесть это яблоко, береги его на черный день. Когда будет очень плохо тебе или твоим друзьям, подбрось яблоко три раза и скажи:
«Беверики,
Кеберики,
Дуке!»
После этого откуси один единственный раз — и яблоко выручит тебя из любой беды. Но откусывать надо честно. Так, как если бы ты просто ел яблоко. И запомни еще вот что: яблоко может помочь только тому, кто находится от него не дальше десяти шагов.
V. На сон грядущий
Солнце клонилось к закату. Надо было подумать о ночлеге. Джимми присмотрел возле дощатого забора большой фанерный ящик. В него они с Рэксом и забрались.
— Ну, как наш дом? — спросил Джимми, поудобнее устраиваясь в ящике. — Тебе нравится?
— Еще бы! Просто дворец! Мечта моей бабушки!
— Люблю на сон грядущий почитать, — сказал Джимми.
— У тебя есть книжка? — обрадовался Рэкс.
— Книжки нет, но зато есть одеяло! Вот его-то мы сейчас и почитаем.
— Одеяло? Разве его можно читать?
— Еще как! Вот эта пачка газет и есть наше одеяло.
Джимми развернул одну из газет и при свете фонаря стал просматривать заголовки.
— Ну-ка, что есть интересненького в мире?… «Биржевая лихорадка»… Это не для нас… «Покупайте кока-колу…» Легко сказать, а на что?… «Режим диктатора Сатаныры прочно удерживает власть». Так… «В боях с повстанцами его доблестные войска добились новых замечательных побед. Убито и ранено около двух солдат противника…»
— Около двух? — переспросил Рэкс. — Как это?
— Очень просто: убили женщину и ранили грудного ребенка. Вот и округлили…
— Теперь все ясно: этот Сатаныра — противный дурак.
— Даже еще хуже: палач!.. Так, пошли дальше… «Мистер Хрюкинг установил новый мировой рекорд. Он просидел в клетке с голодным тигром ровно 24 секунды. После чего был съеден. Это на три секунды превышает прежний рекорд, принадлежащий мистеру Бефингу. Находящиеся около клетки члены жюри отметили поразительное хладнокровие нового рекордсмена. Когда огромный хищник уже вонзил клыки в тело мистера Хрюкинга, тот спокойно продолжал смотреть на циферблат своих наручных часов. Ни один мускул лица его при этом не дрогнул…»
Рэкс поежился:
— Тихий ужас! Как говорила тетушка Бетти… А что эти мистеры не знали, что их съедят?
— Почему не знали? Знали. Но чего не сделаешь ради славы!.. Так, что там еще пишут? «При полицейском управлении открыта новая собачья школа. Принимаются псы, имеющие крепкие зубы и натасканные на травле. К заявлению прилагаются рекомендательное письмо и шесть фотографий в фас и профиль размером 3x4 сантиметра…»
— Собачья школа?! — воскликнул Рэкс.
— А что здесь удивительного? — усмехнулся Джимми. — Полиции нужны образованные собаки…
Крупные капли дождя забарабанили по газете. Джимми выглянул из ящика, осмотрелся.
— Неважные дела, дружище. Дождь-то обложной. Наверно, на всю ночь зарядит… Хорош наш дворец, да без крыши…
— Что же нам теперь делать? — спросил Рэкс, свернувшись клубочком в углу ящика.
— Как что? Опрокинем дворец вверх дном — вот и будет с крышей…
Так и сделали.
— Ничего, что темновато, зато дождь не замочит, — сказал Джимми. — А газеты мы завтра дочитаем.
VI. Джимми рассказывает о себе
— Джимми, а где ты научился читать? — спросил Рэкс.
Мальчишка задумался.
— Это было так давно, что, кажется, и вовсе не было. Или приснилось… В школе я не учился. Надо было много платить за учебу, а мы и так частенько клали зубы на полку…
— Зачем?
— Это просто так говорят, когда есть нечего.
— Мне тоже частенько нечего было есть, — заметил Рэкс. — Значит, и я клал зубы на полку?
— Разумеется.
— А я и не знал. Наверно, это у меня получалось машинально…
Джимми продолжал рассказывать:
— По вечерам отец сажал меня к себе на колени, разворачивал газету и показывал буквы. Через месяц я уже умел читать по складам. А через полгода… Через полгода отца арестовали.
— За что?
— За то, что он боролся за равенство черных людей и белых. Понимаешь?
— Нет. У нас, собак, никакой разницы, кто какого цвета. Черная собака или белая — совершенно не имеет значения.
— Ну, то у вас. Значит, у вас более справедливые порядки…
— А что было потом?
— Отца долго держали в тюрьме, а потом он куда-то исчез. И вот уже много лет о нем ни слуху, ни духу… Старшего брата завербовали воевать в чужую страну. Вскоре его там убили. Мать не вынесла горя и умерла. С тех пор я стал бродягой. Хожу, куда глаза глядят. Сплю, где ночь застанет…
— Точь-в-точь как я, — сказал Рэкс и вздохнул.
Помолчали, прислушиваясь к завыванию ветра.
— Однажды мне здорово повезло, — снова заговорил Джимми. — Один старик, разносчик газет, взял меня к себе в помощники. Я старался изо всех сил и бегал, высунув язык…
— И я тоже бегал, высунув язык! — воскликнул Рэкс. — Правда, газет не разносил… Просто у нас, собак, так принято — когда запыхаемся или когда очень хочется пить, мы высовываем язык…
— Любопытно, — усмехнулся Джимми. — Так вот, бегал я с огромными пачками газет с утра до вечера и получал за это три лепешки. Представляешь, целых три лепешки! Одну я ел утром, другую в полдень, а третью вечером. Не жизнь, а рай!.. Но однажды, когда я заглянул в киоск, чтобы взять стопку свежих газет, я увидел, что старик сидит на полу и смотрит на меня остекленевшими глазами. Он был мертв… С тех пор мне уже никогда так не везло.
— Джимми, — спросил Рэкс, — а кому хуже: бездомному человеку или бездомной собаке?.
— Ничего себе вопрос! Ну, давай вместе думать… Когда у человека нет крыши над головой, что он говорит? «Собачья жизнь!» Так? А когда у собаки нет конуры, разве она скажет: «Человечья жизнь!»?
— Ни за что на свете! Какая же это человечья жизнь?!
— То-то и оно. Значит, бездомной собаке хуже. Хотя… Иногда бездомному человеку бывает хуже, чем бездомной собаке. Я знал такого человека: Он бросился с моста. Потому что жить стало совсем невмоготу. Вот такие сухари… Когда собаке очень плохо жить, ну, дальше некуда, она же не бросится с моста? Так ведь?
— Так. Она даже не подумает об этом.
— А вот человек бросается. И может сам себя отравить… Понимаешь?
— Нет… У меня это даже в голове не укладывается. Травиться и бросаться с мостов… У нас, собак, это не принято. Нет, не понимаю.
— Ну и хорошо, что не понимаешь. Такое лучше не понимать.
VII. Старик с кошкой
Как-то у подъезда одного из серых, невзрачных домов увидели они старика. Сгорбившись, он сидел на табурете и держал на коленях кошку. Рядом лежали увязанные в узел пожитки.
Джимми прошел было мимо, но остановился.
— У вас какое-нибудь несчастье, сэр? — спросил он.
— Ты прав, мальчик. Беда, не знаю, что и делать. Хозяин выселил меня из моей каморки, потому что мне нечем платить за жилье.
Старик погладил кошку и горестно вздохнул.
— Не расстраивайтесь, сэр, — сказал Джимми. — Мы что-нибудь придумаем.
— Правда, не расстраивайтесь! — поддержал Рэкс. — Нет худа без добра, как говорила тетушка Бетти.
Старик посмотрел сначала на мальчишку, потом на щенка и покачал головой.
— Нет, уж видно, придется мне помирать на улице. Чем вы можете помочь мне? У вас, я гляжу, у самих-то жизнь несладкая… Был бы жив мои сын, он бы защитил своего старого отца. Эх, сынок, сынок… Уж лучше бы мне сгореть тогда заживо…
— А что случилось, дедушка? — участливо спросил Джимми.
— Об этом ты и сам, наверное, слышал. Хотя нет, тогда ты был слишком мал… Так вот, как-то раз полиция устроила облаву. Искали зачинщиков беспорядков. А беспорядками она называет все, что не по вкусу властям. Хватали всех, кто под руку подвернется. Зверски избивали. Несколько человек забаррикадировались в одном доме и отбивались, как могли. Среди них был и мой сын. Три дня держались. А на четвертый полиция сбросила с вертолета на этот дом зажигательную бомбу. Сгорели все. Были там и дети…