– Это еще приятнее. Так извольте видеть, граф, мосье де Нозе входит в воду по самую шею, надевает на голову круглую тыкву и пробирается в кусты. Утки не узнают его и подпускают к себе очень близко. Так ведь, кажется, вы говорили: очень близко?
– Вот как от меня до вас.
– Неужели? – удивился Эммануил.
– И тут он бьет их сколько душе угодно, – сказал Лектур.
– Дюжинами! – прибавил провинциал, радуясь, что эти парижане заинтересовались его рассказами.
– Это, должно быть, очень приятно для вашей супруги, если она любит уток, – сказал Эммануил.
– О, она их обожает! – отвечал де Нозе.
– Позвольте мне иметь честь познакомиться с этой милой дамой, – попросил Лектур, низко кланяясь.
– Ей это чрезвычайно приятно будет, барон.
– Как только вернусь в Версаль, – продолжал Лектур, – непременно расскажу об этом способе охоты своим знакомым, и я уверен, что весь двор непременно попробует поохотиться таким образом в пруду, что на дворе Швейцарской стражи.
– Извините, любезный мосье де Нозе, – проговорил Эммануил. Взяв Лектура под руку и отведя его в сторону, он грустно вздохнул: – Мне очень неловко, барон, что вам пришлось беседовать у меня в гостях с таким чудаком, но это сосед, и его нельзя было не пригласить на свадьбу!
– Помилуйте, дорогой граф! – Лектур тоже говорил вполголоса. – Я бы очень много потерял, если бы не познакомился с этим оригиналом. Считайте, что он вошел в приданое моей невесты, и я очень этому рад!
– Маркиз де Лажарри! – провозгласил слуга.
– Это, наверное, тоже ваш брат охотник? – спросил Лектур, обращаясь к де Нозе.
– Нет, это наш путешественник.
– Ага, все ясно! – произнес барон с таким видом, который ясно говорил, что гостю угрожает решительная атака. Вслед за тем дверь отворилась и появился Лажарри в венгерке, подбитой мехом.
– Здравствуйте, дорогой Лажарри, – Эммануил подал гостю руку. – Что это вы так закутались?
– Что делать, граф, – ответил Лажарри вздрагивая, словно от холода, хотя в комнате было очень тепло. – Кто недавно из Неаполя… Бррр!..
– А, так вы недавно были в Неаполе? – спросил Лектур, непринужденно подключаясь к беседе.
– Прямехонько оттуда, – Лажарри гордо подкрутил усы.
– И вы, конечно, восходили на Везувий!
– Нет, я только смотрел на него из окна. Да притом, – продолжал он с презрительным видом, очень обидным для вулкана, – мало ли в Неаполе вещей полюбопытнее Везувия! Что в нем удивительного? Гора, которая дымится; да у меня печка точно так же дымится, когда ветер дует со стороны Бемеля. А кроме того, у меня жена очень боится извержений.
– Но вы, конечно, побывали в Собачьей Пещере? – продолжал допрашивать Лектур.
– А что там смотреть? – удивился Лажарри. – Что интересного, если собака вдруг падает и умирает? Бросьте любой дворняжке кусок хлеба с ядом, так она вмиг откинет ноги. Да притом жена моя страх как любит собак, и она бы расплакалась, если б это увидела.
– Но вы, как ученый-путешественник, полагаю, должны были непременно посетить Сольфатару? – спросил Эммануил.
– Э, помилуйте, любезный граф! – усмехнулся Лажарри. – Стоит ли смотреть какие-то три или четыре десятины серы, которые не дают ничего, кроме серных спичек? Да притом жена моя терпеть не может запаха серы.
– Каковы провинциалы, а? Прошу вас, барон! – Эммануил взял Лектура за руку и повел в комнату, где был приготовлен брачный договор.
– Хорош! Однако не знаю: потому ли, что первого я раньше встретил, только тот мне больше нравится.
– Капитан Поль! – провозгласил лакей.
– Что это значит?! – воскликнул Эммануил, оборачиваясь.
– Кто это? Еще какой-нибудь сосед? – спросил Лектур.
– О нет, этот совсем другое, – ответил Эммануил с беспокойством. – Как этот человек посмел явиться сюда без приглашения?
– Ага, понимаю… Какой-нибудь знакомый – из простых, но богат. Нет? Так может быть, музыкант? Поэт? Живописец?.. Вы знаете, Эммануил, эту братию нынче везде принимают! Проклятая философия перемешала все сословия. Что делать, надо терпеть! Вообразите: нынче художник садится себе преспокойно рядом с дворянином, толкает его, приятельски кивает ему головой, сидит, когда тот встает. Они толкуют между собой о том, что делается при дворе, смеются, шутят! Это умора, да и неприлично, но в большой моде.
– Нет, барон, этот Поль не поэт, не музыкант, не живописец, а человек, с которым нам необходимо поговорить наедине. Уведите отсюда этого дурака де Нозе, покуда я спроважу Лажарри.
Они взяли гостей под руки и двинулись с ними в боковые комнаты, толкуя об охоте и путешествиях. Вскоре в дверях появился Поль.
Он уже знал эту комнату – в ней по всем четырем стенам были двери; из боковых одна вела в библиотеку, другая – в кабинет, куда он при первом своем посещении скрылся во время разговора Эммануила с Маргаритой. Поль подошел к столу и остановился, посматривая на ту и на другую дверь, словно ожидая кого-то. И точно, надежды его скоро оправдались. Через минуту дверь библиотеки отворилась, и в проеме ее возникла чья-то тень. Капитан бросился к ней.
– Это вы, Маргарита? – спросил он.
– Я, – ответила девушка дрожащим голосом.
– Ну, как ваши дела?
– Я ему все сказала.
– И что из этого вышло?
– Через четверть часа брачный договор будет подписан.
– Я так и думал! Он низкий человек!
– Что же мне делать?! – воскликнула Маргарита. – Я в отчаянии!
– Только не унывайте! Вот вам записка, которая немножко ободрит вас.
– Что в ней? Не понимаю!
– Название деревни, где скрывают вашего сына, и имя женщины, которая его кормит.
– Моего сына? О, вы мне посланы небом! – Маргарита сжала руку Поля, которая подала ей записку.
– Тихо! Кто-то идет! – прошептал Поль. – Что бы ни случилось, вы найдете меня у Ашара.
Маргарита, не ответив, выскользнула за дверь: она узнала шаги своего брата. Поль повернулся и пошел навстречу графу. Они сошлись у стола.
– Я ждал вас в другое время, не при таком многолюдном обществе, – сказал Эммануил.
– Но мы, кажется, и теперь одни, – ответил Поль, осматриваясь.
– Да, но здесь подписывают брачный договор, через минуту комната будет полна народу.
– За минуту многое можно успеть сказать, граф.
– Да, но только человеку, который хорошо тебя понимает.
– Я слушаю, – сказал Поль.
– Вы мне говорили о письмах, которые есть у вас, – продолжал Эммануил, подойдя вплотную к Полю и понизив голос.
– Говорил, – подтвердил спокойно Поль.
– Вы назначили цену за них.
– Да, и это правда.
– В таком случае, если вы честный человек, то должны отдать мне их за эту сумму. Здесь, в портфеле, деньги.
– Да, граф, – ответил Поль, – все было так, пока я думал, что ваша сестра, забыв свои клятвы, свой грех и даже своего сына, помогает вам в исполнении ваших честолюбивых планов. И я решил, что если уж этому несчастному ребенку суждено войти в свет без имени, то мне следует помочь ему вести хотя бы безбедную жизнь. Недавно, это правда, я требовал с вас за эти письма сто тысяч франков, но теперь обстоятельства изменились. Я видел, как сестра бросалась к вашим ногам, слышал, как она умоляла вас не принуждать ее к постыдному браку: ни просьбы, ни слезы ее не тронули вашего сердца. Прежде я хотел спасти ребенка от нищеты, теперь хочу спасти его мать от отчаяния, и я могу это сделать, потому что не только ваша – честь всей вашей фамилии у меня в руках. Я отдам вам эти письма только тогда, граф, когда на этом столе мы подпишем брачный договор Маргариты д’Оре не с бароном де Лектуром, а с Анатолем Лузиньяном.
– О, этому не бывать!
– А иначе вы не получите этих писем.
– Я найду средство заставить вас отдать их мне.
– Не думаю.
– Отдадите ли вы мне эти письма?
– Граф, – сказал Поль, хмуро посмотрев на Эммануила, – граф, послушайте меня!
– Отдадите ли вы мне эти письма?
– Граф!..
– Да или нет?
– Дайте мне сказать вам два слова…
– Да или нет?
– Нет, – холодно ответил Поль.
– Ну так у вас есть шпага, у меня тоже; оба мы дворяне – по крайней мере, я полагаю, что и вы тоже дворянин. Пойдемте в парк, и тот из нас, кто останется в живых, может делать, что ему заблагорассудится.
– К сожалению, я не могу принять вашего вызова, граф.
– Как! На вас мундир, на шее крест, на боку шпага – и вы отказываетесь от дуэли?
– Да, Эммануил, отказываюсь.
– Извольте тогда объяснить причину!
– Я не могу с вами драться, и, поверьте, для этого есть важная причина.
– Вы не можете драться со мной?
– Клянусь вам честью!
– Вы говорите, что не можете драться со мной?
В эту минуту за их спинами раздался громкий хохот. Поль и Эммануил обернулись: рядом стоял Лектур.
– А вот с этим господином я могу драться, потому что он низкий, подлый человек! – воскликнул Поль, указав на барона.
Лицо Лектура вспыхнуло, он бросился было к Полю, но остановился и медленно процедил сквозь зубы:
– Очень хорошо. Пришлите вашего секунданта к Эммануилу, они легко уладят это дело.
– Помните, капитан, дуэль между нами только отложена!..
– Тише, – остановил его Поль, – идет ваша мать!
– Да, при ней нам нельзя говорить. До завтра! Лектур, пойдемте, я представлю вас маркизе.
Капитан молча посмотрел им вслед и отправился искать Маргариту.
Глава XIII
В ту минуту, как Поль скрылся, в дверях гостиной показалась хозяйка замка. Несмотря на то что сегодня ожидалось торжество, она не сняла траура и была одета, как обычно, в черное платье. Пришла она за несколько минут до маркиза, которого никто из присутствующих, даже его сын, несколько лет уже не видели. Правила этикета в дворянской среде соблюдались так строго, что она нашла необходимым, несмотря на помешательство мужа, присутствие его при подписании брачного договора дочери.
Хотя Лектур был человеком вовсе не застенчивым и не робким, однако маркиза произвела на него большое впечатление, и при виде ее неулыбчивого строгого лица и величественной осанки он почтительно поклонился. За маркизой шли нотариус, родственники, свидетели.