— Боже мой, — пробормотал Гринвуд, — как все просто. Если взять первые буквы лазерограммы, то получится слово: «водан». Хм… Причем здесь буква «н»? Хотя нет… Если добавить еще и первую цифру даты, то получится «вода Н2О». Старик все же сообщил сыну, что именно он нашел, а мы не смогли догадаться. Но теперь Баркинс, не желая того, дал мне в руки ключ. Знал бы он, кто я есть на самом деле! — Гринвуд рассмеялся. — теперь остается самая малость: узнать, где он нашел воду. И, кажется, я знаю, как это сделать.
Гринвуд огляделся. Старик по–прежнему копался в песке, всецело поглощенный своей работой. Осторожно выбравшись из развалин, Гринвуд направился к дому. Двух минут ему хватило, чтобы проделать в баке с водой небольшое отверстие. Затем он сел в пескоход и вернулся обратно в город. Старик отложил в сторону лопату и вопросительно посмотрел на него.
— Хочу вот развеяться, — сказал Гринвуд, — прокачусь с ветерком по пустыне.
— Что ж, тоже дело, — ответил старик, вновь взявшись за лопату.
Гринвуд уехал, а Баркинс еще долго и пристально смотрел ему вслед…
Вернулся Гринвуд, когда стало смеркаться. Пришел пешком, старательно хромая на левую ногу. Баркинс ждал его, сидя на крыльце. Лицо его было чернее тучи.
— Где пескоход? — спросил он.
— Не справился с управлением и перевернулся, — понурив голову, ответил Гринвуд.
Старик тяжело вздохнул:
— И это еще не все. Не зря говорят: беда никогда не приходит одна.
— Что‑нибудь случилось еще? — сделав испуганный вид, спросил Гринвуд.
— Бак с водой прохудился, и все вытекло в песок.
— Что же теперь делать?
— Пескоход можно отремонтировать?
— Не знаю.
— Где ты его оставил?
— В миле отсюда.
— Пойду по твоим следам, посмотрю, что там стряслось.
— Я с тобой.
— Куда? Ты еле ходишь, а скоро совсем стемнеет. Баркинс ушел, а Гринвуд, улыбаясь, зашел в дом и улегся на кровать. Пока все шло по плану…
Старик вскоре вернулся. Он хмуро взглянул на Гринвуда и прохрипел:
— Все. Крышка. Пескоход не починить.
— И что теперь?
— Сдохнем здесь с тобой, вот что.
— Но можно вызвать спасателей.
— Каким образом? Ты умудрился разбить и передатчик, а другого у меня нет.
Гринвуд тихо выругался.
— Ну–ну, парень, — попытался успокоить его старик. — Может кто и заберется сюда, прежде чем мы превратимся в высохшие мумии.
Даже один день без воды на Марсе — пытка. Шли пятые сутки. Они лежали в доме, не помышляя выйти наружу. Гринвуд без конца ныл, старик молчал, экономя силы. Казалось, солнце решило испепелить все вокруг. Раскаленный воздух проникал сквозь щели в лачугу, обжигая легкие, высасывая из организма последние соки.
— Хотя бы глоток… один глоток оды, — бормотал Гринвуд, — иначе нам конец. Никто не сунет носа в это богом забытое место, разве что сумасшедший, наподобие меня. Баркинс продолжал молчать.
— Может ты думаешь, что я сам виноват, напросившись к тебе в попутчики? — нервно выкрикнул Гринвуд. — Да, я признаю это. Но если бы не твоя глупость, мы бы не остались без воды. Ты должен был проверить бак, прежде чем закачать в него воду. Разве я не прав? А? Да не молчи, слышишь?! Скажи хоть слово, не то я за себя не ручаюсь…
— Сегодня прилетает корабль с Земли.
— Ну и что?
— На нем наверняка прибудет на Марс мой сын.
— Что? — Гринвуд внезапно расхохотался. — Сын! Он не прилетит к тебе, старик.
— Это почему?
— Потому что никогда не получал и не получит лазерограммы, посланной тобою.
Баркинс, до этого лежавший спиною на матраце, перевернулся на бок и удивленно посмотрел на Гринвуда.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ровным счетом ничего.
— Нет, уж выкладывай, раз начал, — в его голосе явно звучала угроза.
— Ладно, — Гринвуд приподнялся и сел, — ты этого хотел сам. Моя фамилия вовсе не Райвер. Я — Гринвуд–младший.
У старика удивленно поползли кверху брови. Он на самом деле был удивлен.
— Мой отец является…
— Это можешь не объяснять, — хмуро перебил его Баркинс.
— Хорошо. Меньше времени уйдет на разъяснение, — спокойно сказал Гринвуд. — Все дело в том, что мы перехватили твою лазерограмму. Но прежде управляющий марсианским филиалом нашей корпорации мистер Каллоген сделал насчет нее кое–какие выводы. Ты нашел что‑то ценное здесь на Марсе. Ведь это так?
— Допустим.
— Я же, приехав сюда, догадался, что ты отыскал воду!
— Но ты не знал где, и потому придумал штуку с баком и пескоходом.
— Совершенно верно, — усмехнулся Гринвуд. — Теперь у тебя остался только один выход: ты должен сказать, где находится вода, иначе мы скоро умрем.
Старик долго смотрел на Гринвуда. Лицо его было спокойным и даже несколько печальным.
— Идем, — наконец, вымолвил он.
Они вышли из хижины. Старик остановился на пороге и показал на горную гряду.
— Вода там. В восьмидесяти милях отсюда. Если дойдешь — иди.
Гринвуд несколько минут смотрел на видневшуюся вдалеке цепочку гор, а затем расхохотался:
— Да, старик, тебе не повезло. Ты проиграл. И черт возьми, мне тебя не жаль, ибо ты забыл, кто ты, забыл свое место. А зря. Твой удел — копаться в этом дерьме. Понимаешь?! — Гринвуд уже кричал, захлебываясь в своих собственных словах. — А потому ты подохнешь здесь!
Он вернулся в лачугу, достал из чемодана небольшой металлический ящик с множеством кнопок и индикаторов и снова вышел на крыльцо.
— Знаешь, что это?
Старик отрицательно покачал головой.
— Это — массопередатчик. Новинка, о которой еще мало кто слышал. Через несколько секунд я буду в Марсополисе, а ты… Ты так и сдохнешь здесь, если, конечно, тебе не повезет. Но будь уверен, в твоем везении не будет и капли моей заслуги.
Гринвуд нехорошо улыбнулся, обнажив клыки, и включил массопередатчик.
— Счастливого превращения в мумию, — сказал он и исчез.
Старик вытер пот со лба и облегченно вздохнул:
— Кажется получилось.
Он довольно улыбнулся и вошел в дом. Отодвинув кровать от стены, Баркинс нащупал кольцо на полу и потянул его на себя. Каменная плита со скрежетом отошла в сторону, обнажив древние замшелые ступеньки, ведущие в бездну. Старик начал медленно спускаться, подсвечивая себя фонариком, часто останавливаясь и прислушиваясь к монотонному шуму внизу.
Наконец его нога ступила на последнюю ступеньку. Она была влажной и скользкой, но Баркинс не замечал этого.
Он смотрел на гигантское подземное море, которому не было конца. Старик выключил фонарь, здесь было светло, как днем. Откуда сюда падал свет, Баркинс не знал, да и никогда не задумывался над этим. Просто для него вода всегда олицетворяла свет.
Старик нагнулся, зачерпнул пригоршней воду и поднес к губам, ощущая всей своей сутью радость возрождения. Пил он неспеша, наслаждаясь каждой клеточкой своего измученного тела.
— Я тебя не отдам, — шептали его губы, — потому что они превратят тебя в товар. В самый страшный и самый гнусный товар, который может когда‑либо существовать в этом мире. Пусть люди приходят сюда и берут тебя, сколько им нужно. Бесплатно. Ибо за человеческую жизнь нельзя брать плату. А эти… — старик с отвращением вспомнил Гринвуда. — С ними еще не окончено.
Он выпрямился.
— Надо идти ремонтировать пескоход. Запасных частей на этот случай я заготовил предостаточно.
Через два дня Баркинс был уже в Марсополисе. Он ничуть не удивился, придя в контору оформлять документы на участок, когда его попросили пройти в кабинет управляющего.
Каллоген сидел за столом и, углубившись в бумаги, долго не обращал внимания на стоящего у порога Баркинса. Старик прекрасно знал, кто такой Каллоген, и потому молча ждал. Наконец, управляющий оторвался от бумаг и, взглянув на своего посетителя, улыбнулся, отчего его толстое лицо расплылось, словно пудинг на сковородке.
— Надеюсь, все документы у вас в порядке?
— Да, сэр, — отозвался Баркинс.
— Отлично. И какой же участок вы желаете приобрести? «Только бы не переиграть, — мелькнуло в голове у Баркинса, — Боже мой, как я устал…»
— Горную гряду в четырехстах милях к востоку от Марсополиса.
Улыбка Каллогена стала еще шире.
— Весьма сожалею, но корпорация этот участок не продает.
«Я в этом не сомневаюсь.»
Старик нахмурился.
— Разве этот участок представляет какую‑то ценность?
— Ой, вы шутник, — уже откровенно рассмеялся Каллоген.
— Не меньше, чем вы, — огрызнулся Баркинс.
Каллоген перестал улыбаться.
— Довольно, — сказал он. — Участок не продается, и вы знаете почему. Можете приобрести любой другой.
Старик понурил голову.
— Но… Э…
Он повернулся, собираясь уйти, но внезапно остановился.
— Если увидите Гринвуда–младшего, передайте ему, что он — подонок.
— Вы забываетесь, мистер Баркинс.
— Ничуть.
— Хм… вы к тому же и глупец. В любом случае наши изыскатели проверили бы этот участок, прежде чем мы продали бы его вам. Впрочем, каждый рассчитывает, что ему повезет. Не так ли, мистер Баркинс?
— Хорошо, — сказал старик, и Каллоген по его лицу понял, что тот сдался, — я хотя бы могу купить участок, на котором стоит мой дом?
— Безусловно.
— В таком случае, когда мне ждать изыскателей?
— Да никогда. В этом просто нет необходимости.
Старик кивнул и молча вышел.
«Господи, — думал он, спускаясь по лестнице, — ради этих двух слов мне пришлось стать профессиональным артистом.»
Старик улыбнулся.
— А все‑таки я неплохо сыграл свою роль. Но самое смешное, у меня никогда в жизни не было сына.