Вадим забежал домой, бросил невод. Кликнул отца, мать, братьев. Никого дома не было. Старая бабка Улея, которая грелась во дворе на солнце, сказала ему что все ушли на Поле. Юноша поспешил туда. Было жарко. Солнце сильно припекало и от утренней прохлады не осталось и следа. Улицы Ладоги были пустынны. Почти весь город собрался на Поле. Чем ближе Вадим подходил к торгу, тем громче становился гул человеческих голосов. Вот он уже и в толпе. Со всех сторон неслись крики торговцев, зазывающих покупателей. Торг кипел и жил своей обычной жизнью. В другой раз Вадим, конечно, не прошел бы так просто мимо оружейного ряда, да и много других диковинок привлекло бы его внимание. Но сегодня он спешил на пристань, туда где покачивались на речной волне, готовые к отплытию лодьи отца. «А вдруг он передумал, – билась в голове шальная мысль. – Вдруг он возьмет меня в Киев? – надежда словно подстегнула его. – Надо поспешить!» – он ускорил шаг и почти выбежал на берег. Сразу же увидел отца и мать. Отец, похоже, говорил ей что-то веселое, а мать сердилась. Вадим запыхавшись подошел к братьям.
– Вадимша! – обнял его Ратмир. – А мы уж думали, что ты не придешь.
– Да оно и не мудренно, – подтвердил Рагдай, – как убежал вчера с пира, так тебя никто и не видал.
– Слушай, Рагдай, – обратился Вадим к старшему брату, – ты не знаешь, отец не передумал?
– Когда ты видел, чтобы он передумывал? – усмехнулся тот. – Не судьба тебе в это лето Киев поглядеть.
– Не печалься, – утешил Вадима Ратмир. – Хочешь, я тебе болгарскую саблю привезу?
– На что она мне, – отказался младший обидчиво, – разве это клинок? Да я себе из сосны меч лучше выстругаю.
– Вот так сказал, – засмеялся Рагдай. – Ты что же думаешь, что черные болгары лубяными саблями воюют?
– А то нет? – запальчиво воскликнул Вадим. – Какие же это воины, если оружие у них с одним лезвием?
– А ты у топора лезвия сочти, – предложил Рагдай. – Счел? То-то, – продолжал он, – негоже противника до сечи хулить, ты сначала свое уменье покажи, а там видно будет. Ежели б не были болгары народом храбрым, да воинственным, не пришлось бы киевскому князю и нас звать, – подвел он итог. Вадим подавленно молчал. Хоть и не заслужен упрек, да кому ж приятно. Всякий знает танец не сеча, кто же в нем удара ждет? Но по рагдаевым словам выходит сам виноват. Снова болью задергало раненое плечо. Таков человек: укололи душу, а болит тело.
– Ладно тебе, – заступился за младшего брата Ратмир, – нашел время когда учить. У него и так на душе кошки скребут. Вадимша, слышь, у меня дело к тебе есть, – обратился Ратмир к нему. – Поди сюда, – он отвел его в сторонку и с заговорщическим видом зашептал. – Ты знаешь двор купца Данислава, что возле моста через Ладожку?
– Знаю, а что? Все еще угрюмо спросил Вадим.
– Сходи туда сегодня, – замялся Ратмир, – отнеси вот это, – на его ладони тускло поблескивал массивный серебряный браслет. С наружной стороны он был украшен узором из переплетающихся между собой линий. Сужающаяся к краям пластина образовывала разомкнутый круг. Глядя на него Вадим даже присвистнул:
– Где ты его взял, Ратша? – в юности сердце отходчиво. Будто и не было недавних рагдаевых укоров. – За такую вещицу пожалуй и полгривны будет мало?
– Чурило гривну спросил за работу, – с легкой гордостью ответил Ратмир.
– А я-то смотрю узор знакомый, – Вадим внимательней вгляделся в хитросплетение линий, – точно Чурило. Кроме него никто так не сделает. Так кому отнести-то?
– Зарянке! – выпалил Ратмир и облегченно вздохнул.
– Ладно, отнесу, – Вадим засунул украшение в Калиту. – От кого, говорить не надо? Сама поймет?
– Поймет, – улыбнулся Ратмир.
– Мне бы такой, – мечтательно протянул Вадим, – я бы тоже подарил Гориславе.
Ратмир слегка нахмурился. Будто тень легла на его красивое лицо. В руках он нервно теребил край своего шелкового плаща.
– Ты знаешь, что мне сегодня мать сказала? – озабоченно спросил он у Вадима.
– Откуда ж мне знать, – ответил младший, все еще поглаживая кошель с браслетом.
– Они с отцом, – не глядя на брата, с запинкой выговорил Ратмир, – посватали Гориславу за меня.
– Как за тебя? – опешил Вадим. – А я? – он растерянно смотрел на Ратмира. – А у Гориславы ты спросил? А Зарянка как же? Ты матери про нее сказал?
– Нет, не могу я ей про Зарянку говорить! – голос Ратмира задрожал от бессильной обиды. – Она же Данислава дочь, а ты знаешь, что мать его не жалует!
– Ну и что? – воскликнул Вадим в отчаянии. – Зачем же ты Зарянке браслет даришь? Или сразу двух взять хочешь*? – негодующе выкрикнул он вплотную подступая к брату.
– Да пойми ты, дурья башка, – отступал от него Ратмир, – не я посватался, а мать да отец! Как же я пойду против их воли?
– Да вот так! – по-прежнему наступал на него Вадим. – Ты уже не дите малое, почему все по их воле делать? Пускай без нас, да за нас не решают! Мы и сами…
– С усами, – смеясь продолжил за него Рагдай. Он подошел к Вадиму и обнял его за плечи. – Ты чего это разошелся, Вадимша, словно тетерев на токовище? Смотри вон уже люди на тебя оглядываться стали.
Вадим поглядел по сторонам и сконфуженно умолк, заметив на себе любопытные взгляды.
– Я тебе скажу так, – Рагдай уже серьезно посмотрел на него, – криком да шумом от отца ты ничего не добьешься. Ну а если по умному подойдешь, сегодня у него настроение походное, он тебе все что ни попросишь сделает. Только, – Рагдай снова улыбнулся, – в Киев не просись. Иди, – подтолкнул он младшего в спину, – а я тут Ратмиру объясню, что негоже у брата невест отбивать. Тем более, когда сам в поход идешь, – он двинул Ратмира локтем в бок.
– Да я что? – промямлил тот виновато. – Мне мать сказала. Я ж не сам…
Вадим с благодарностью посмотрел на старшего брата и пошел к отцу. Пробираясь сквозь толпу, он заметил кузнеца Могуту, который с каким-то свертком в руках направлялся к князю. Вадим попытался опередить его, но натолкнулся на широкую спину одного из княжьих гридей. И пока он под общий смех выпутывался из его плаща, кузнец подошел к Ратибору. Вадиму не оставалось ничего другого, как дожидаться своей очереди.
– Здрав будь, князь. Живи долго, – пробасил Могута. Рядом с могучим кузнецом князь выглядел как подросток около взрослого мужчины.
– И ты будь, Могута, Белобородов сын, – с достоинством ответил Ратибор, глядя на кузнеца снизу вверх. – С чем пожаловал?
– Да вот пришел пожелать тебе пути доброго, да подарок тебе принес. Прими, княже, не побрезгуй, – Могута протянул князю сверток, завернутый в промасленную холстину. Князь развернул ее и глаза его заблестели от восхищения. У него в руках переливалась и поблескивала на солнце новенькая кольчуга, отшлифованная до зеркального блеска. По вороту кольчуги, по подолу и рукавам были вплетены по три ряда медных колец, горевших как золотые. На груди были прикреплены две бронзовых, круглых пластины. Умелой рукой мастера на них были вычеканены головы тура с загнутыми, крутыми рогами. Князь тряхнул кольчугу и провел по ней ладонью, лаская будто живую.
– Спасибо Могута, вот уважил, так уважил! Такой кольчуги поди и у греческого кесаря в Царьграде нет.
– Скажешь тоже, – польщенно прогудел кузнец, – обычная бронь. Только бляшки специально для тебя сделал.
– Нечай! – кликнул князь отрока из своей дружины. – Прими кольчугу, да смотри храни ее как зеницу ока. Не знаю как и отблагодарить тебя Могута, – снова обратился Ратибор к кузнецу. – Мать! – позвал он Висту, стоявшую поодаль. – Придешь домой, одари кузнеца кунами, да боченок меда стоялого выкати, не скупись. Он ведь мне почитай всю дружину в брони одел. Эх, Могута, – князь восхищенно ударил его кулаком в плечо. Другой бы от такого удара и на ногах бы не устоял, а кузнец даже не пошевельнулся, – бросал бы ты свою кузню, да шел ко мне в дружину. Славный бы из тебя кметь вышел.
– Баловство это, – усмехнулся Могута, – по чужим землям разъезжать, да мечиком помахивать. А у меня дело! Дажьбог даст да отец его Сварог пособит, может вскорости и не только брони для твоей дружины ковать начну, – он хитро прищурился, – а и чего получше.
– Неужто открыл секрет клинков заморских? – ахнул князь.
– Открыть не открыл, – уклончиво ответил Могута, – а вот узор на поковке стал выходить похожий.
Вадим тоже залюбовавшийся кольчугой, а теперь с интересом прислушивавшийся к разговору старших, не удержался от вопроса:
– А правда, что хороший клинок надо закаливать ровно в полночь, в свежей крови храбрейшего раба из полона?
Мать сзади дернула Вадима за рубаху и укоризненно покачала головой, а кузнец внимательно посмотрел на юношу и сказал:
– Пустое бают, княжич. Ежели хочешь поглядеть как клинки делают, приходи ко мне в кузню, сам все увидишь.
– Ты его, Могута, больно то не приваживай, – весело сказал Ратибор, а у самого в глазах затаилась тревога. – Сделаешь мне из сына кузнеца, так что и он не захочет мечиком помахивать, а все по молоту скучать будет.
– Ежели рука к молоту привыкнет, так потом и с мечом управишься играючи, – степенно ответил кузнец. – Ну, путь добрый, князь. Да не забывай мою кольчугу в бою надевать.
– Такую не забуду, – простился с ним Ратибор. – А ты подумай, может пойдешь ко мне в дружину?
Когда могучая фигура кузнеца затерялась в толпе, мать Виста сердито накинулась на Вадима.
– Нашел у кого про тайны ведовские выпытывать, у ведуна! Вроде уже и не маленький. Ну кто тебя за язык тянул то? Теперь как бы беды не накликал. И в кузню к нему ходить не смей!
– Да уж, – согласился с женой Ратибор, – держись от кузнеца подальше. Всякое о нем люди говорят, где правда, где ложь, кто разберет? Если уж на то пошло, так лучше к дочке Гостомысла на свидания ходи.
– А ты откуда узнал? – вспыхнул Вадим, удивленно глядя на отца.
– Да она с утра тебя сватать приходила, – серьезно ответил Ратибор, а у самого в глазах плясали лукавые искорки. Вадим обиженно насупился. – Ну ладно, шучу, – потрепал его по вихрам отец. – Видел я сегодня старейшину Гостомысла. Он тоже о тебе говорил и о Ратмире. Ты уже знаешь что мы с матерью за него сватали Гориславу?