Фарго молча переваривали услышанное. Первым заговорил Сэм.
— Что ж, это проливает свет на запись о «большой драгоценной зеленой птице».
— И объясняет его рисунки с изображением птицы, — добавила Реми. — А может, и все то, что мы нашли в музее Мортона в Багамойо. Сэм, помнишь чучела птиц под потолком? Он на них, видимо, помешался. Сельма, что там еще в письме?
— Скажу вкратце своими словами. Пишет, что выполнил свой долг перед отечеством, причем дважды, и при этом потерял жену. Признается, что солгал Дадли о гибели «Шенандоа-два». Умоляет Констанс простить его, а затем говорит, что хочет найти место, где конфедераты отыскали драгоценную птицу, и забрать остальные сокровища.
— Сокровища? — спросил Фарго. — У него возникли подозрения, что птица — лишь малая доля?…
— Если и возникли, он ни словом о них не обмолвился. По крайней мере, прямым текстом. Учитывая манеру его письма, возможно, сведения о них зашифрованы где-нибудь в журнальных записях.
— А как насчет судового журнала «Шенандоа-два»? — встрепенулась Реми. — Блэйлок считал, что конфедераты заполучили птицу во время путешествий — значит, логично искать наводку в журнале у капитана.
— Он нигде не упоминает судовой журнал, но мне нравится твое предположение.
— А по-моему, — начал Сэм, — он зашифровал записи из судового журнала «Шенандоа-два» в своем журнале.
— В любом случае, — сказала Сельма. — Уильям-Уинстон Блэйлок и после захвата судна конфедератов продолжал переписываться с Констанс. Только письма его становились все абсурднее. Можете сами почитать. Он явно сходил с ума.
— И это нешифрованные куски, — добавил Пит. — Осталось еще четырнадцать раскодировать.
— Если все правда, — усмехнулся Сэм, — значит, Уинстон Блэйлок провел остаток жизни в море, на борту «Шенандоа-два»: записывал в журнал всякую всячину, любовался драгоценной птицей и выбивал в колоколе иероглифы, между делом разыскивая сокровище, которого, возможно, и не было.
— А может, тут нечто большее? — возразила жена. — Допустим, кодекс Орисага — подлинник. Допустим, аутригер — то самое, что мы думаем. Получается, Блэйлок открыл тайну, которую Кортес с конкистадорами унесли с собой в могилу! Тайну происхождения ацтеков…
ГЛАВА 37
— Уж больно много вопросов возникает, — недоверчиво заметил Сэм.
Он схватил блокнот с ручкой и принялся записывать:
Каким образом / когда Мортон заполучил журнал Блэйлока, посох и кодекс Орисаги?
Каким образом / когда колокол «Шенандоа» оказался у берегов острова Чумбе? Почему оторвался язык?
Фарго взглянул на остальных:
— Еще есть вопросы?
Вместо ответа Реми забрала у мужа блокнот и приписала:
Что известно Ривере и его нанимателю о Блэйлоке? Как они втянулись в это дело? Что ищут?
Откуда Ривера узнал о нашей поездке на Мадагаскар?
Она подтолкнула блокнот в сторону Сэма.
— Хм… У меня есть кое-какие соображения по поводу одного пункта… — сказал он. — Что они ищут? Как мы подозреваем, Ривера работает на мексиканское правительство, верно?
— Тут и спорить не о чем.
— Нынешнее правительство, партия «Мешика-теночка» во главе с президентом Гарсой, выиграло выборы благодаря ультранационалистическим настроениям. Ну, сами знаете — великие предки, истинное доколониальное наследие Мексики и так далее. В прессе это назвали «ацтекской волной народной поддержки». А головорезы из шайки Риверы носят индейские имена, равно как лидеры партии и члены кабинета министров.
Он оглядел слушателей — все дружно кивнули.
— Может, загадочный наниматель Риверы знает об ацтеках правду? Может, знал и до выборов?
— Кроме того, — добавила Реми, — за семь лет на Занзибаре погибло девять туристов. Мы полагаем, их убили. Если так, значит, уже в то время караул не дремал.
— А находка Блэйлока, если наши подозрения верны, поставит историю Мезоамерики с ног на голову, — сказал Фарш.
— Разве это повод для убийств? — с сомнением проговорила Венди.
— Еще какой! — ответила Реми. — Стоит общественности узнать, что нынешнее правительство победило ценой обмана — и его с позором выставят вон. Возможно, даже арестуют лидеров. Вот представь: Джордж Вашингтон становится первым президентом Америки, а потом выясняется, что он — предатель. Пример не очень удачный, все равно что сравнивать яблоки с апельсинами, но суть понятна.
— Фактически мы подразумеваем, что в деле замешан президент Гарса, — заметил Пит.
— Фактически да. Он, несомненно, «моторчик предприятия», Ривера действует с его подачи, — усмехнулся Сэм. — Итак, вернемся к журналу и письмам. Нутром чую, разгадка где-то там.
— С чего начнем? — деловито поинтересовалась Сельма.
— Со стихотворения. Где оно?
Перелистав несколько страниц в блокноте, Вондраш начала читать вслух:
Посвящение в сердце любимой пишу
На gyrare Энгаи не сбиться с пути
Сверху видно, разбита земля на квадраты
Две стрелы полуночных на четверти день рассекут
Gyrare раз, gyrare дважды
Слова Древних — слова отца Альгаризмо
— Первые две строки мы уже расшифровали — там речь о колоколе и спиралях Фибоначчи. Осталось расшифровать остальные…
Они разделились на группы. Сельма, Пит и Венди принялись выискивать возможные зацепки в переписке Блэйлока с Констанс Эшворт, а Фарго, вытянувшись в шезлонгах на застекленной террасе, среди комнатных пальм и раскидистых папоротников, занялись журналом — Вондраш загрузила им его на айпэды. В окна террасы били солнечные лучи, на плиточный пол неровными пятнами ложились тени.
Спустя час Сэм пробормотал себе под нос:
— Лжец Леонардо.
— Что?
— Строчка из блэйлоковского журнала: «Лжец Леонардо». Он явно намекает на Леонардо Фибоначчи.
— Прославившегося, благодаря последовательности чисел и спирали…
— Верно. Но почему он называет его лжецом?
— Вот и мне интересно, — задумчиво проговорила Реми.
— Последовательность чисел открыл не Леонардо — просто с его подачи она стала известна в Европе.
— Значит, он солгал, что открыл последовательность?
— Да нет же! Никогда даже не претендовал на лавры первооткрывателя. Блэйлок ведь математик, должен знать. Может, этой строкой он хотел о чем-то себе напомнить?
— И?…
— Насколько мне известно, открытие последовательности чаще всего приписывают индийскому математику Хемачандре, жившему в двенадцатом веке. Вот так сюрприз! Он же написал эпическую поэму «Жизнеописание шестидесяти трех замечательных мужей».
— Очередная строчка из журнала!
— Ага, она как раз напротив слов «Лжец Леонардо».
— Уж явно неспроста, — согласилась Реми. — И что тогда получается?
— Я пока не уверен в выводах. Нужно снова взглянуть на страницу.
— Можно посмотреть крупным планом участок вокруг слов «шестьдесят три великих мужа»? — обратился Сэм к Венди, когда все опять собрались у Сельмы.
— Сейчас устроим. Минуточку! — Девушка открыла изображение в фотошопе и, подкорректировав его, объявила: — Готово. Теперь должно появиться на экране… ага!
Фарго, прищурившись, всматривался в картинку.
— А можно вырезать и увеличить участок вокруг цифры?
Через полчаса на экране возник очередной рисунок. Сэм вновь пригляделся.
— Мутновато. Меня в основном интересуют крошечные пометки над и под числом.
Венди еще раз поколдовала над изображением.
— Ну как, лучше?
Кадр сменился.
— Пришлось немного изменить цвет, но я уверена, что пометки…
— Превосходно… — пробормотал он, впившись глазами в картинку.
— Не желаешь поделиться сокровенным знанием с остальными? — с улыбкой поинтересовалась жена.
— Как мы полагаем, Блэйлок зашифровал послание в колоколе, используя спираль Фибоначчи. Вопрос только, каков размах спирали? Каков масштаб? Первая клетка может быть любого размера. Но теперь у нас есть недостающая величина!
— Объясни же! — попросила Сельма.
— Слова «Лжец Леонардо» служили указателем к строчке «шестьдесят три великих мужа». Обратите внимание, что у нас над цифрой три.
— Кавычки, — уверенно сказала Венди.
— Еще так обозначаются дюймы, — добавил Пит.
— В яблочко! А черточку под числом видите? Это знак минуса. Если «дюймы» опустить, а «минус» поднять, то получим… — Сэм что-то быстро накарябал в блокноте и показал страницу остальным.
— Блэйлок подсказывает нам, что размер первого квадрата составляет три дюйма!
Вскоре они поняли, что воссоздать спираль не так-то просто, не хватает знаний по математике — как-никак Блэйлок «чертил» ее на колоколе, имея богатый опыт в области топологии. Тут требовался настоящий специалист, поэтому Сэм позвонил в университет своему бывшему преподавателю Джорджу Милхаупту. Профессор, как оказалось, вышел на пенсию, переехал на гору Паломар, расположенную в семидесяти милях от Ла-Хойи, и, увлекшись на досуге астрономией, не вылезал теперь из близлежащей обсерватории.
Краткое объяснение бывшего студента так заинтриговало Милхаупта, что, подхватив старый кожаный портфель, через два часа после звонка он уже примчался в особняк Фарго.
Сэм провел в кабинет низенького старичка лет семидесяти пяти, с бахромой седых волос вокруг лысой макушки. Тот огляделся по сторонам.
— Великолепно!
Все по очереди пожали профессору руку.
— Ну где же она? Где загадка? — нетерпеливо спросил он.
Не желая чересчур запутывать дело, Сэм ограничился историей о «Шенандоа», колоколе и касавшихся их сведениях из блэйлоковского журнала. Милхаупт задумчиво поджал губы, сам себе покивал и наконец высказался:
— Не могу не согласиться с вашими выводами, Сэм. Очень хорошо, что вы мне позвонили. Вы прекрасно успевали по математике, но вот топология… да, никогда не была вашим коньком. Будьте добры, п