Пырнув его напоследок кинжалом, они бросили его в Шпрее, так как не сомневались в его смерти. Но благодаря случайности его спасли добрые люди, и он пролежал у них несколько дней без сознания, между жизнью и смертью.
Поэтому-то его и не нашла полиция.
Когда я посетил его, я из его рассказа убедился в справедливости моих предположений. Мне было очень трудно проследить графа, который каждый день садился в поезд окружной железной дороги. Он заметил, что я слежу за ним, и каждый раз ему удавалось ускользнуть от меня. Он, вероятно, выпрыгивал из поезда в пути. Наконец я напал на его след.
Но мы пришли слишком поздно.
Мы не нашли ничего, кроме гроба.
Остальное ты сам знаешь.
В моем распоряжении было около двадцати сыщиков, которые старались проследить его. С помощью телеграфа мне удалось напасть на его следы.
— Но ведь граф сам послал к тебе старика ювелира?
— Это была уловка с его стороны, — ответил Стагарт, — на которую я не поддался.
— Ну, а скажи мне теперь, — воскликнул я, когда Стагарт кончил свой рассказ, — какие мотивы побудили графа совершить преступление? Что он хотел сделать с девушкой?
— Я могу тебе это объяснить. Настоящее имя графа Понятовского — Станислав Тышика, и он является одним из самых крупных торговцев живым товаром во всей Европе.
— А! — воскликнул я. — Теперь я все понимаю.
— Он хотел продать девушку в Брюссель за высокую цену, — продолжал Стагарт, — но, слава Богу, мы помешали ему вовремя.
Он закурил другую папиросу.
Я с восхищением смотрел на моего друга. На всем земном шаре не было лучшего сыщика, чем он. Преступников он изобличал из чувства человеколюбия к пострадавшим от преступления.
Нежная улыбка осветила его лицо, когда Фридерика в день своей свадьбы с Гансом подошла в своем брачном наряде к моему другу и подставила ему для поцелуя свой мраморный лоб.
— Благословите меня, — сказала она, и в этих словах выразилась вся ее благодарность.
Этой свадьбой кончилась —
Последняя глава
этой замечательной истории. Фридерика была очень счастлива, потому что легкомысленный Ганс стал отличным семьянином, к которому и я и Стагарт иногда заходим поболтать.
Красный Джек
Мы с Стагартом отправились в Лондон. Одной из особенностей моего друга было то, что он никогда и нигде не имел постоянного местопребывания. Хотя у него был роскошный дворец в Берлине, он все время путешествовал по чужим странам в погоне за новыми приключениями, опасностями и успехами.
Мы обыкновенно обедали в Кросби-холле. Бывший дворец Ричарда III, построенный в 1466 году в строго готическом стиле, в настоящее время является одним из самых элегантных ресторанов Лондона.
Однажды вечером, после обеда, я просматривал немецкие газеты, которые нам присылались из Берлина.
— Подумай, Стагарт, — воскликнул я. — За три дня до нашего отъезда около Мюнхена снова произошел пожар от поджога. Это уже седьмой поджог и полиции, несмотря на все ее усилия, не удалось поймать поджигателя.
Мой друг выпустил газету, которую он читал, и посмотрел на меня с лукавой улыбкой.
— Слишком много стараний, — ответил он. — Полиция никогда не откроет виновника этих пожаров.
— Ого, — проговорил я. — Разве можно так отрицательно относиться к деятельности баварской полиции? Ведь она пользуется хорошей славой.
— Хотя бы и так, — ответил Стагарт, продолжая улыбаться. — Если бы ты туда направил самого знаменитого сыщика Англии, он все же не мог бы найти поджигателя.
— Ты полагаешь, что мы не имеем дело с поджогом?
— Нет, как же. Все эти пожары не могли произойти сами собой.
— Что же, и ты бы не мог найти поджигателя? — спросил я, крайне заинтересованный, как мне объяснит Стагарт причину таинственных пожаров, взволновавших за последние недели всех жителей окрестностей Мюнхена.
— Я уже открыл причину этих пожаров, — спокойно произнес мой друг.
— Как? — воскликнул я. — Ты разгадал загадку заочно, находясь далеко от Мюнхена, тогда как ее не могли разгадать опытные люди, производившие расследование на месте?
— Да, это так, — ответил Стагарт с той же спокойной уверенностью, в которой я не мог сомневаться, так как он уже много раз давал неопровержимые доказательства точности своих выводов.
— Дело в том, — продолжал мой друг, — что при расследовании преступлений недостаточно следовать обыкновенным, проторенным путем. На свете нет ничего невозможного и, например, физика играет в большинстве случаев гораздо большую роль, чем это обыкновенно воображают наши практики.
Существует какая-то таинственная сила, о которой мы ничего не знаем, и поэтому мы часто бродим как в потемках как раз в тех случаях, когда мы воображаем, что мы открыли истину и дали разительное доказательство нашего ума.
В настоящем случае мы имеем дело просто-напросто с физическим феноменом, открытым мною при помощи моей постоянной союзницы, математики.
Причиной этих таинственных пожаров являются метеоры.
Он, видимо, наслаждался несколько мгновений моим безграничным удивлением и, вероятно, в душе смеялся над глупым выражением моего лица.
— Эти странные поджоги, — продолжал он, — само собой, заинтересовали меня еще тогда, когда мы были в Германии. Я всегда, прежде чем поставить диагноз, обращаю внимание на все обстоятельства, сопутствующие данному явлению. Ты припомнишь, что в то время, когда происходили эти пожары, в той местности замечено было очень много падающих метеоров. Это мне бросилось в глаза, я по карте обвел линией пункты, в которых происходили пожары и таким образом получился элипсообразный круг, вполне соответствовавший линии падения метеоров.
Поэтому впредь при таинственных пожарах, при постановке криминалистических диагнозов нужно будет считаться с возможностью падения метеоров.
Голова Стагарта снова исчезла за громадным листом газеты, и я задумался над неистощимым запасом энергии и ума, которым обладал мой друг.
Мои мысли были нарушены каким-то пожилым господином, который подошел к нашему столу и, обратившись к моему другу, проговорил очень вежливо:
— Я имею честь говорить с мистером Стагартом?
Мой друг отложил газету и ответил, бросив проницательный взгляд на спрашивавшего:
— Точно так!
Господин, внешность которого производила в высшей степени гармоничное, приятное впечатление, сделал легкий поклон, нервно провел несколько раз выхоленной рукой по своей седоватой бородке и произнес:
— Позвольте мне присесть на несколько мгновений к вашему столу. Я был уже в гостинице, в которой вы остановились, но не застал вас там и поэтому последовал за вами сюда, чтобы просить вашей помощи.
Он сел к нашему столу и бросил на меня быстрый, испытующий взгляд.
— Меня зовут Джемс Клингсфорд, я директор Южно-Африканского банка. Я только недавно услыхал о вашем существовании, мистер Стагарт, и рассказы о вашей личности и ваших приключениях дали мне надежду, что я найду в вас помощь, и что вы распутаете дело, которое вот уже несколько месяцев угрожает моему покою, моему существованию, даже моей жизни.
Он остановился, бросил вокруг себя меланхолический взгляд и нервно затеребил свою бородку.
Стагарт откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и проговорил:
— Прошу вас, мистер Клингсфорд, расскажите мне все, ничего не утаивая. Вы можете мне довериться. Выслушав вас, я вам скажу откровенно, буду ли я в силах оказать вам помощь.
— Конечно, конечно, — проговорил старик. — Вы один в состоянии разрешить загадку и поэтому я вам расскажу вкратце мою историю.
Южно-Африканский банк находится, как вам известно, в центре Сити и состоит из главного здания банка и нескольких флигелей, в которых помещаются отделения для заграничных операций, служебные помещения, в которых живут управляющий и несколько сторожей. Ценности хранятся в подвальном помещении. Существует только одно лицо, которое имеет ключ к тому подвалу, только один человек, который знает, где хранятся наши южноафриканские ценности, и тем не менее в течении последнего месяца одному или нескольким лицам удалось несколько раз проникнуть в банк и похитить бумаги ценностью в несколько сот тысяч фунтов.
Насмешливая улыбка появилась на лице моего друга при этом малоинтересном и наивном рассказе, и он спросил старика:
— Разве вы не обращались к помощи полиции, мистер Клингсфорд?
— При первом же похищении, которое произошло без всякого повреждения двери или замка, я, понятно, тотчас же дал знать полиции Сити и сам лорд-майор приложил все усилия, чтобы захватить преступника. Но нашим самым опытным сыщикам не удалось даже установить, каким путем и каким способом проник вор в здание банка, не говоря уже о поимке самого преступника.
— Простите, мистер Клингсфорд, что я вас перебиваю, — проговорил Стагарт, по лицу которого я заметил, что он начинает все более интересоваться делом, — но вы только что сказали, что существует только один человек, у которого хранятся ключи к подвальному помещению?
— Да. И этот человек — я. При этом ключей так много и они такой сложной конструкции, что невозможно изготовить хотя бы один ключ без подробного знакомства со всей конструкцией всех замков.
— А вы не подумали о том, что эти ключи могли быть на время украдены у вас?
— Как же, и полиция приняла это в расчет и обратила на это мое внимание. И вот поэтому я с этих пор стал всегда носить ключи при себе. Последствием этого явилось то, что через несколько дней была совершена вторая кража и при этом совершена с еще большей дерзостью.
Стагарт наклонился немного, и на лице его появилось то мучительное выражение, которое я привык видеть, когда он разрешал загадочную, запутанную задачу и старался найти начало или конец руководящей нити.
— Я поставил тогда в известность о краже всех 26 альдерменов Сити и высшие и низшие полицейские органы всех двадцати восьми округов проявили энергичную деятельность. Банк охранялся днем и ночью сыщиками, я сам несколько недель прожил в служебном помещении и все-таки, в конце концов, была произведена третья дерзкая кража. При этом вор украл такую значительную сумму, что я был бы не в состоянии скрыть это несчастие от публики, если бы не пожертвовал половину своего состояния для покрытия недостающей суммы.