Я подала ему все, что имела с собой.
Когда я на следующий день проходила мимо этого места, он подошел ко мне.
— Благодарю, — воскликнул он на индусском языке и протянул мне эту книгу.
— Что это такое? — спросила я его.
— Прочтите, — сказал он восторженно. — Прочтите и вы будете богаты, очень богаты. В этой книге все счастье волшебства. Это точная копия великой книги Упанишад, с которой знакомы только одни высшие жрецы.
Я взяла книгу и прочла ее.
— Вот и все, — проговорила она, бросив на меня вызывающий взгляд.
Я с досадой понял из ее слов, что она была уже затронута тяжелым мистицизмом индусских джоги.
Мэри рано потеряла свою мать и была воспитана своим храбрым отцом, который в ней души не чаял и исполнял все ее желания. По-видимому, она была самостоятельной девушкой, но на самом деле самостоятельность ее была только своенравием.
На самом деле она была полна самых необыкновенных иллюзий, так как она не получила надлежащего практического воспитания. Все ее существо было соткано из фантастических парадоксов, и поэтому она считалась в Бомбее не только самой красивой, но и самой интересной молодой девушкой.
Ее близкие отношения к какому-то джоги возбудили во мне некоторое беспокойство. В Индии всегда нужно быть очень осторожным и в особенности молодой девушке. Ее прирожденная склонность к мечтаниям могла слишком легко возбудить в ней душевную горячку, которая опаснее всякого телесного недуга.
Эти джоги или йогины, как они называются на санскритском языке, — браминские фокусники, обладающие необыкновенными познаниями, дающими им возможность совершить чудеса, которые для нас являются непостижимой тайной.
«С какой стати этот джоги подарил Мэри книгу волшебства?» — подумал я. — «Неужели только из чувства благодарности?»
— Вам не нужно было читать подобные книги, мисс Кей, — проговорил я.
Она взглянула на меня.
— Почему же это? — спросила она. — Неужели вы принадлежите к числу тех людей, которые могут себе представить женщину только в гамаке за какой-нибудь пустой книжкой? В Англии девушки занимаются науками. Почему же я не могу заняться наукой, которая меня интересует?
Я на это ничего не ответил, но решил в душе познакомиться поближе с этим брамином.
Поэтому на следующее утро я поехал довольно рано верхом к Малабар-Хилл, где находились башни молчания.
Малабар-Хилл находится около берега Индийского океана и соединен железной дорогой со старым городом. Здесь расположены роскошные виллы английских и персидских купцов. Великолепные сады тянутся на целые мили до храма Кумбала-Хилл. Между высокими пальмами блестят белые стены вилл.
Я проехал дальше к берегу. Как раз у того места, где волны омывают скалы, стоят башни молчания. Это высокие, круглые здания с высокими стенами без крыш. На стенах сидят коршуны, устремив вниз свой хищный взгляд. Иногда одна или другая из этих противных хищных птиц взмахивает крыльями и бесшумно спускается в глубину башен.
Счастлив тот, кто никогда не видел ужасную картину этих башен молчания. Там внизу, на дне, лежат бесчисленные скелеты и горы человеческих костей, которые растаскиваются коршунами.
Это кладбище парсов.
У стены сидел брамин и бичевал себя тяжелым, толстым бичом по окровавленной спине.
Он производил отвратительное впечатление.
Увидав меня, он начал жалобно ныть и начал себе усиленно наносить удары.
Я подъехал к нему вплотную.
Он испытующе смотрел на меня недоверчивым, коварным взглядом, не прекращая своего монотонного пения.
Я бросил ему рупию и приказал ему замолчать.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я его на индусском языке.
— Ты видишь что, саиб, — ответил он мне.
Я несколько мгновений не сводил с него испытующего взора, пока он невольно не опустил глаза.
— Ты знаешь мисс Кей? — спросил я.
Он покачал головой.
— Откуда мне ее знать, саиб?
— Ты подарил ей Тантру.
— Я никому не дарил Тантру.
— Это неправда. Мне это сказали.
— Кто же, саиб?
— Девушка, которую ты хочешь погубить.
Он поднял голову и бросил на меня полный ненависти взор.
— Погубить? — повторил он. — Ты говоришь глупости, саиб.
Я поднял хлыст и он, хотя и продолжал себя немилосердно бичевать, съежился под моей угрозой.
— Будь вежливее, собака! — крикнул я ему вне себя от ярости, так как теперь я был уверен, что он замышляет недоброе.
— Зачем ты дал девушке книгу Тантры?
Он ничего не ответил, но продолжал себя бичевать, не спуская с меня своего змеиного взгляда.
Я приподнялся в седле и направил на него свой револьвер.
— Ты знаешь, что это такое?
Он кивнул головой с адской усмешкой.
— Помни, — закричал я, — если я еще раз услышу, что ты осмелился подойти к этой девушке, я застрелю тебя как бешеную собаку. Ты меня понял?
Он снова кивнул, не переставая усмехаться.
Едва я успел отъехать на несколько шагов, как услышал голос.
— Берегись, саиб! Берегись, дерзкий! Туги тебя накажут!
Я сразу повернул коня.
Но брамин сидел бесстрастно на прежнем своем месте и продолжал себя истязать.
Я не мог понять, он или кто-либо другой произнес эту угрозу.
Но около нас не было никого.
Раздосадованный, я вернулся в город. Мною овладело беспокойство. Не из-за угрозы. Страха я вообще не знаю. Но одно слово привело меня в волнение, и я не мог успокоиться.
Туги!
Быть может, этот несчастный джоги имел сношения с этой отвратительной шайкой?
Может быть, он сам принадлежал к ней?
Туги.
Целый мир отвратительных преступлений вызвало в моей памяти одно название этой секты убийц.
Эти туги были несколько столетий, быть может, тысячелетий бичами Индии. Можно было подумать, что они потомки дьявола. Убийство было их ремеслом, другого они не знали. Отец учил ему сына, брат сестру. Бесстыдные, ужасные, отвратительные преступления совершались этой сектой. Законы ее совмещают в себе все человеческие пороки и приверженцы ее распространены по всей передней Индии.
Говорят, что благодаря строгому управлению лорда Бентинка и беспощадным гонениям капитана Слимана, секта эта уничтожена. Но этому я не верю. Туги стали только осторожнее и поэтому опаснее.
Что значит, что Англия в течении нескольких лет казнила около двух тысяч приверженцев этой секты? Десятки тысяч явились на место казненных, десятки тысяч опасных сектантов, исполненных кровавой ненавистью к сынам и дочерям Альбиона.
Они пользуются всяким средством, чтобы убивать, веревкой, ядом, кинжалом и ружьем.
Преступления свои они совершают молча, втайне. Никто их не видит, никто их не слышит, никто их не знает.
Знают только, что они были в данном месте и совершили убийство.
Вот что такое туги.
Ты понимаешь поэтому причину моего волнения. Я решил оберегать внимательнее, чем прежде, дочь генерала. Но вслед за тем произошли события, которые заставили меня, к сожалению, позабыть о моих опасениях.
В один прекрасный день к генералу явился его новый адъютант. Он состоял раньше в штабе командующего бенгальской армии, являющегося в случае войны главнокомандующим всей индийской армии, и теперь был причислен ввиду своих заслуг к штабу генерала Кея, который тотчас же назначил его своим адъютантом.
Я познакомился с ним и скоро мы с ним тесно подружились. Это был статный, красивый 28-летний молодой человек, который, несмотря на окружающую его обстановку, успел сохранить свою нравственную и телесную чистоту. Он происходил из благородной, но обедневшей шотландской дворянской фамилии и служил в Индии с целью сделать быструю карьеру. Он имел для этого все данные. Отец его погиб в 1857 году в Индии во время восстания сипаев. Я не сомневался, что этот молодой офицер мог стать когда-нибудь главнокомандующим индийской армии и так это бы и случилось, если бы не произошло ужасное событие.
Полковник Кравфорд в качестве адъютанта генерала часто сталкивался с его дочерью и поэтому неудивительно, что эта необыкновенная девушка, красота которой производила впечатление на всех мужчин, сразу очаровала его.
Сначала мы предпринимали прогулки втроем, но затем я мало-помалу начал ездить верхом один, и видно было, что полковник был этим очень доволен.
Однажды вечером он вошел взволнованный в мою комнату, бросил свою саблю в один угол, каску в другой, сам бросился на диван в третий угол и я уверен, что если б он был в состоянии, он бросил бы свое сердце в четвертый угол.
— Граф, — воскликнул он, — простите меня за мою бесцеремонность, простите меня за все глупости, которые я совершаю или еще, может быть, совершу! Я опьянен, я потерял рассудок, я счастлив!
Логическое сопоставление этих трех диагнозов доказало мне, что он, должно быть, действительно очень счастлив, так как я отлично знал, что люди, если они достигают давно желанной цели, обыкновенно лишаются рассудка, необходимого им для защиты их счастья.
Почему же полковник Кравфорд должен был явиться исключением?
Поэтому я протянул ему руку и сердечно сказал ему:
— Поздравляю вас.
Он с изумлением взглянул на меня.
— Как, — воскликнул он, — вы уже знаете?..
— Конечно! — ответил я. — Все. Вы только что сделали признание мисс Кей, и она ответила вам, что она счастлива быть вашей женой.
Он в изумлении раскрыл рот и затем спросил меня:
— Кто выдал вам мою тайну?
— Да ведь об этом же можно догадаться, дорогой полковник. Четыре недели тому назад я мог бы вам почти с математической точностью назвать день, когда это должно быть случиться. Вы заслуживаете полного счастья, и я не сомневаюсь, что мисс Кей будет вполне достойна вас.
— Вы думаете, что генерал не будет ничего иметь против?
— Нет, — успокоил я его. — Во-первых, он может гордиться таким зятем, как вы, и во-вторых, он поступит согласно желанию своей дочери.
Я знаю, что он, например, выписал ей пони из Лондона, как только она выразила желание иметь подобную лошадку.