– Ты думаешь, это забавно, Гаррет? Хочешь знать, что мы делаем с комедиантами? Посмотрим, сможешь ли ты смеяться с собственными яйцами в глотке. Что ты сделал с Майей?
– Я ничего с ней не делал, Тей. Я ее не видел. Поэтому я и пришел сюда. Я хотел поговорить с ней.
– Не надо кормить нас сказками, Гаррет. Когда мы в последний раз видели Майю, она болталась с тобой и смотрела тебе в рот здоровенными, как блюдца, глазищами.
Одна малышка заметила моих ангелов-хранителей:
– Тей, мы в компании. – Девицы обернулись. Уровень враждебности упал как по волшебству. Пятеро парней, особенно пятеро таких парней, способны притушить чью угодно воинственность.
– Вот так-то, – сказал я, ухмыляясь. – Тей, почему бы тебе не присесть? Давай поговорим как цивилизованные люди. – Я похлопал по ступеньке рядом с собой.
Тей огляделась. Ее подружки – тоже. Мои ангелы не произвели на них впечатления людей, обремененных совестью. Им не составило бы труда растоптать стайку девчонок. Они выглядели как людоеды, потребляющие детишек на десерт.
Тей была одной из заместительниц Майи. Она воображала себя ее преемницей. Это отвратительное маленькое создание с физиономией не краше вареной репы обладало такими манерами, что Майя рядом с ней казалась аристократкой. Но у Тей имелись мозги. Она принимала разговор как альтернативу более популярным методам разрешения спора. Она села.
– Мне кажется, что вы потеряли Майю, – сказал я.
– Она так и не вернулась. Судя по ее распоряжениям, она что-то замышляла.
– Она помогала мне, – признался я. – Мы бродили по городу – пытались выследить нескольких типов, которые убили моего приятеля. – Я в общих чертах описал тот вечер. Девчонки слушали с жадностью, словно собираясь поймать меня на лжи.
– Ты не так хорошо знаешь Майю, как думаешь, – заявила Тей. – Ее нужно воспринимать всерьез. Она не станет ничего говорить просто ради красного словца. Ты ведь догадываешься, что она сделала, так?
– Она попыталась выследить тех типов, чтобы показать мне, что может справиться и без меня, – высказал я догадку.
– Ага. Иногда она бывает упрямой как ослица. Что будем делать?
– Я найду ее, Тей.
– Она из Рока, Гаррет.
– Эти типы играют грубо. Это тебе не уличные разборки – несколько разбитых носов, и все кончено. Они пытались разделаться с Чодо Контагью. Они используют колдовство.
Тей и глазом не моргнула:
– Колдуны истекают кровью не хуже других.
Я пристально посмотрел ей в лицо. Она не храбрилась.
– Ты помнишь светловолосую девицу, прежде входившую в Рок? Она без конца выдумывала себе разные имена и врала о себе с три короба?
– Эстер Поуджилл?
– Это одно из имен, которые она использовала. Наверное, она немного чокнутая.
– Конечно, я ее помню. Эстер – ее настоящее имя. Она хотела быть чокнутой. Говорила, что для психов правдой становится все, что они хотят принимать за правду. Настоящая правда Эстер не устраивала. Она хотела ее забыть.
Я снова внимательно посмотрел на Тей:
– Вы были близки?
– Я была ее единственной подругой. Только я ее понимала. Только я знала то, что она старается забыть.
Иногда перебегаешь реку так быстро, что оказываешься на другой стороне, не успев замочить башмаков. Меня будто молнией осенило.
– Это из-за нее начался пожар, погубивший ее семью.
Тей кивнула:
– Эстер вылила галлон масла на своего отчима, когда он напился в стельку. Она не думала, что начнется пожар. Она просто хотела насолить ему.
Если бы я погубил всю свою семью, я тоже хотел бы сойти с ума. Возможно, хотел бы даже умереть, как они.
– Зачем она тебе? – спросила Тей.
– Она – ключ к загадке, которую мы с Майей распутываем. – Я вкратце обрисовал ситуацию. – Эта женщина, возможно, сумела бы нам кое-что объяснить. – Я говорил тихо, не желая, чтобы разошелся слух, будто Гаррет не единственный, кто может навести на Джилл Крайт. Ради себя и Рока.
Как я уже сказал, у Тей были мозги. Я рассказал ей достаточно, чтобы она смекнула, что к чему.
– Ты – змея, Гаррет. Сладкоречивая гадюка. Так и быть, мы тебя отпускаем. Но запомни: мы увидимся в следующий раз, когда я буду подружкой у Майи на свадьбе.
У меня вытянулась физиономия. Эта паршивка надо мной смеялась.
– Кажется, я знаю, где искать Эстер. Я дам тебе знать.
Я хотел возразить, но было поздно. Мой конвой решил, что я в безопасности, и слинял. Я не решился настаивать, враждебность могла бы вспыхнуть с новой силой. Поэтому я тихо сидел и ждал, пока девочки разойдутся по своим делам.
Дома Дин доложил, что никто не заходил и ничего не передавал. Я сказал ему, что Майя, возможно, в беде. Он расстроился и молча дал мне понять, кого считает виновником. Я спросил его, не улучшился ли нрав Покойника. Дин сообщил, что старый мешок сала снова впал в спячку.
– Прекрасно. Если ему так хочется, мы просто вычеркнем его из своей жизни. Мы не станем беспокоить его даже последними новостями о Слави Дуралейнике.
Мне было горько. Я тоже винил себя за то, что втянул Майю в переплет. Я должен пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что. Покойник мог бы справиться с такой задачей.
31
Я принял ванну, переоделся, поел, потом, за неимением другого блестящего плана, побрел в особняк Тейтов и крупно поскандалил с Тинни. После скандала состоялось примирение.
Оно показалось нам таким забавным, что мы решили помириться дважды.
К тому времени, как мы закончили мириться в третий раз, уже стемнело, и я начал беспокоиться о деле, которое совершенно вылетело у меня из головы. Поэтому у нас возникла еще одна маленькая ссора, что дало нам предлог помириться снова. Наконец я удалился.
Выходя из дома, я столкнулся с дядей Тинни, Уиллардом, и он начал окольными путями выпытывать, когда мы с Тинни назначим дату. У Уилларда те же трудности, что и у Дина.
Стало быть, и он туда же?
Интересно, почему столько людей пытаются всеми правдами и неправдами охомутать своих ближних? Может, если бы они отступились и не служили бы бедолагам вечным напоминанием о грозящей опасности, молодые люди попадали бы в ловушку прежде, чем успевали ее заметить.
Почему у меня так скверно на душе?
Потому что я замечательно провел день. Потому что, пока я развлекался, нехорошие дяди трудились не покладая рук. Потому что бедовый ребенок, которого я любил, по моей вине по уши увяз в этой мерзкой истории, а я и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь.
«Ох, парень. Ты опять туда же». Я узнал симптомы. На свет божий извлекаются старые скрипучие доспехи и проеденный ржавчиной меч. Гаррет собирается играть в благородство.
На этот раз кто-нибудь заплатит за мои несчастья – хотя я не намерен взимать плату в том виде, в каком от меня ждут.
Я никогда не поступаю в точности так, как от меня хотят. Я делаю то, что считаю необходимым. Вот почему не все мои бывшие клиенты дают мне благоприятные рекомендации.
Не придумав ничего лучшего, я отправился в театральный район на Старом Судоходном Канале. Кто знает? Вдруг наткнусь на свою белокурую дичь?
Конвой по-прежнему маячил у меня за спиной. Лица периодически менялись, но не меньше четырех человек постоянно крутилось поблизости. Как чудесно знать, что тебя любят!
Интересно, почему банда Хозяина оставила меня в покое? Те из них, кого я видел, выглядели слишком невежественными, чтобы заметить, что я путешествую под защитой.
Я разыскал всех своих театральных знакомых. Они знали уйму роскошных блондинок, но ни одно из известных мне имен Джилл ничего им не говорило. Поскольку у нее не было никаких особых примет, мои информаторы ничем не могли помочь. Им пришлось показывать мне всех блондинок-актрис. Девочки были умопомрачительно хороши собой, но ни одна из них не была Джилл Крайт.
Будь я в другом настроении, я бы чудесно здесь поохотился. Я мысленно взял себе на заметку, что надо будет состряпать похожую историю в другой раз, когда я буду располагать временем понюхать цветочки в этой стране чудес.
Где-то к концу наших похождений моих ушей достигла новость, изрядно бородатая для всего остального населения Танфера. Я случайно подслушал разговор между офицерами Городской Стражи и их женами.
Танфер содержит на жалованье тысячу человек, призванных заботиться о безопасности населения. Но за прошедшее столетие служба в Страже превратилась в синекуру для племянников и других неудобных родственников, которым нужно помогать, не прибегая к помощи семейного кошелька. В наши дни девяносто процентов этих молодцев лезут из кожи вон, чтобы не вмешиваться в беспорядочное течение городской жизни. Когда они пытаются что-нибудь предпринять, то неизбежно выбирают самые неприемлемые методы и портят все окончательно.
Офицерам выдают красивенькую форму, в которой они любят щеголять. Театр – очень подходящее для этого место.
Эта группка сетовала по поводу какого-то преступления, настолько чудовищного, что рассвирепевшие горожане грозили пинать несчастных служащих Стражи до тех пор, пока они не выйдут на улицы и не предпримут хоть что-нибудь. Жены в полном согласии пришли к выводу, что армия должна изгнать из города все низшее сословие и нелюдей.
Интересно, кто, по их мнению, будет им стряпать, стирать, убирать, шить их прелестные маленькие туфельки и роскошные платья?
– О чем это они? – спросил я парня, сопровождавшего меня в экскурсии от блондинки к блондинке.
– Ты не знаешь?
– Пока нет.
– Крупнейшее массовое убийство за последнее десятилетие, Гаррет. Настоящая резня. Где ты держишь свои уши?
– Под простыней. Прекрати выпендриваться. Что случилось?
– Сегодня среди бела дня орава гангстеров ворвалась в ночлежку на Причальной улице, Южная Сторона, и всех поубивала. Самое малое число погибших, которое мне называли, – двадцать два. Человек шесть уволокли живьем. Говорят, это работа Чодо Контагью. Похоже, мы втянуты в гангстерскую войну.