Я покосился на Норт-Энглиша. Что ж, очень, очень на него похоже.
– Неправда! – возопил он с балкона. – Я распустил Волков! Мы с Теверли оба считали, что они неуправляемы. И время подтвердило нашу правоту, разве нет? – Однако глазки у него бегали, и он по-прежнему избегал поворачиваться лицом к чародею.
Волк попросту отмахнулся от обвинений Маренго:
– Вы каждый день нам что-нибудь поручали. А в последние месяцы посылали весточки по три-четыре раза на дню. Да что там, вы за каждым нашим вздохом следили!
Я ничуть не сомневался в том, что Волк говорит правду – как он ее понимает.
Он сказал: «посылали весточки». А я уже упоминал о таланте оборотней: они сообщали карентийцам именно то, что те хотели услышать. Вот и этому Волку скормили байку, которую он с превеликим удовольствием скушал.
Норт-Энглиш явно растерялся. Может, он тоже говорит правду – свою правду?
– «Клич» разваливался, – не унимался Волк. – Потому срочно требовалось как можно больше денег, чтоб удержать людей. Две или две с половиной недели назад, только мы с Черными Драконами сошлись, нам сообщили, что готовится захват пивоварни Вейдера. А мы и сами к тому подготовку вели, уже давно, – так, на всякий случай. Драконы стали окучивать рабочих, зазывали их от нашего имени. Тяжко приходилось, времени не хватало, вы-то все нас на сборища созывали. – Норт-Энглиш отчаянно замотал головой, по-моему, вполне искренне. Должно быть, Волк это почувствовал: его лицо приобрело озадаченное выражение.
– Да я с тобой и трех слов за последний год не сказал! – воскликнул Маренго. – Любой подтвердит!
– Где уж вам! Вы все от Теверли прятались. А как…
Громко пискнула Пулар Синдж. Взревел Тарп. Закричал Плеймет. Рыкнул Сардж. Завизжал Попка-Дурак. В моем ухе прозвучал колдовской шепот: «Берегись!», а в голове раздалось: «Осторожно!». Со стороны столовой донесся чудовищный треск. За ним – истошные вопли.
Мгновение спустя моему взгляду предстало чудище, более всего смахивавшее на первого урода среди троллей. Когти как сабли. Клыки, как у саблезубых, что сверху, что снизу. Из пасти воняло так, что хоть стой хоть падай. И направлялось чудище прямо ко мне, расшвыривая тех, кто попадался ему на пути.
В зале не нашлось ни единого героя. Куда ни глянь, всюду виднелись только пятки: народ улепетывал со всей прытью, на какую был способен. Моим побуждением было последовать примеру остальных. И я в кои-то веки послушался.
– Вниз! – рявкнул голос у меня в ухе. «Вниз!» – повторил голос у меня в голове. Гаррет у нас умница, намеки с полуслова понимает. Я бросился на пол и вцепился в каменную плиту с такой силой, словно боги объявили, что отменяют силу тяжести.
Чвак! Будто кто-то шлепнул по кирпичной стене широкой и мокрой доской. Или швырнул на раскаленную сковородку кусок грудинки. Чудище завизжало громче всех, кто вопил до сих пор, скукожилось и повалилось навзничь, попеременно меняя обличье, пока не превратилось в уродца вроде тех, каких мы видели на пивоварне Лампа.
По зале раскатился голос чародея:
– Не приближайтесь! Он не мертв, только оглушен. – Тварь завозилась, обретая человеческий облик. По всей видимости, у юных оборотней имелось некое исходное обличье, к которому они машинально возвращались, когда не могли более поддерживать избранную личину.
Те оборотни, что сидели на скамье, тихонько зароптали. Я ощутил их отчаяние – возможно, потому, что привык к мысленным контактам с Покойником.
Тварь слегка очухалась: одна лапа ее неимоверно вытянулась, на одном из пальцев вырос исполинский, загнутый и острый, как серп, коготь. И попытался воткнуться в меня. То ли я такой ловкий, то ли оборотень неуклюжий… В общем, я увернулся, а он промахнулся.
Чвак! Шмяк! Снова зашипела грудинка. Оборотня подкинуло вверх, он что-то вякнул – и рухнул на пол в позе человека со сломанным позвоночником.
– Пожалуй, пора отступить, – сказал я Морли.
– Умный мальчик. Я составлю тебе компанию.
Я вдруг заметил, что он смотрит вовсе не на оборотня.
– Ты куда пялишься?
– Да так. – Тон был знакомый и означал приблизительно следующее: «Есть у меня одна мысль, ее проверить не мешает». Я огляделся.
Блок с Релвеем расставляли своих подчиненных у каждой двери. Тинни и остальные девицы по-прежнему находились на балконе. Маренго куда-то испарился, зато к дамам присоединились два верзилы-грузчика. Макс, Гилби и Тай стояли у подножия лестницы и озабоченно поглядывали на оборотня – а ну как ему вздумается перенести внимание на кого-то из гостей женского пола. Признаться, я и сам был бы не прочь отвлечься…
Ладно, дело прежде всего. Я подковылял к Дженорду, морщась от боли в ноге, которую ушиб, когда падал на пол.
– И теперь тебе нечего мне сказать?
Судя по всему, он вознамерился молчать до скончания времен.
– Дураком родился, дураком и помрешь… Ну что еще?
На сей раз громыхнуло в кухне. Я узнал голос Нейрсы Бинтор, весьма чем-то раздраженной. Неужто Синдж?.. Нет, вон она, у двери в столовую, в двух шагах от Релвея: дрожит, как осиновый лист, на меня посматривает, будто прощения просит, что вовремя оборотня не засекла.
Продолжая оглядываться, Морли спросил:
– Хочешь плохую новость?
– Нет. Хорошую хочу, для разнообразия. Ну?
– Садлер с Краском удрали.
Бац!
– Это у тебя шутки такие?
Место на скамье и вправду пустовало, только кандалы валялись. Как они ухитрились? Конечно, все вытаращились на оборотня, но… Я ринулся к Релвею.
– Объясни мне, пожалуйста, как Садлер и Краск могли исчезнуть на глазах у сотни человек.
– Что? Никак не могли! Ключ у меня… – Рука, тщетно пошарив в кармане, выскользнула наружу. – Ничего не понимаю. – Впервые в жизни я видел растерянного Релвея. Поучительное зрелище. – Кто-то залез ко мне в карман. – Он зарычал на подчиненных, запамятовав на мгновение, что не собирался являть себя публике.
Я направился к Пулар Синдж.
– Ты молодец, Синдж. Не расстраивайся, всюду поспеть невозможно. Оборотни поняли, что ты их унюхиваешь, и старались тебе не попадаться, только и всего. С тобой все в порядке? Работать можешь? Боюсь, снова придется выслеживать тех двух злыдней…
– Не придется, – сказал у меня из-за спины Морли. – Она их отпустила, чтобы ловушку захлопнуть.
Чего? В этот миг опять раздался чвак и опять зашипела грудинка. Те, чьей обязанностью было следить за оборотнем, отвлеклись и дружно уставились на меня. А оборотень словно того и ждал. Он вскочил и кинулся к своим родичам, на бегу превращая лапы в громадные ножницы, способные резать серебро. Похоже, чары ослабели. Понадобилось два залпа, чтоб утихомирить этого шустрика.
– Наверняка за всем стоит кто-то, кто знает меня достаточно хорошо, чтобы понять… – Естественно. Тот же таинственный некто, который руководит Волками и Черными Драконами. Тот же, кто преследовал меня, когда я еще даже не вляпался в эту катавасию. Но кто конкретно? Я окинул взглядом толпу. Здесь были все. В той или иной мере причастные к делу, не считая Краска с Садлером. Впрочем, они – пешки. Из присутствующих более всего на роль кукловода подходил Маренго. Как и утверждал старший из Волков.
Быть может, в Норт-Энглише пропадает замечательный актер. С тех пор, как его ранили, он ведет себя странно – мягко выражаясь. Поневоле заподозришь.
104
Секундочку! А как насчет моего сурового приятеля, лейтенанта Нагита? Чем не подходящая кандидатура? Возможно, он чувствовал себя недооцененным… Но тут мне вспомнились слова Нагита. В свое время я не придал им значения, но теперь…
Комок ярких перьев с лета бухнулся мне на плечо.
– Какого!..
– Не будь таким тупоумным, Гаррет. Не будь таким слепым.
Гости вылупились на меня. По счастью, обо всем сразу догадался один Морли Дотс. Он повернулся, поглядел на громадную бочку и проговорил:
– Ах ты, ублюдок. – Потом оскалил в усмешке свои белоснежные зубы. – Ты достойный ученик, Гаррет. Лучший из всех, кто у меня был.
Я не стал отвечать, вместо этого сказал попугаю:
– Я не нарочно. Просто не сразу сообразил. Эй, Блок! Капитан Блок! – Он был неподалеку, так что вопить на всю залу не пришлось. – Ищите женщину. Племянницу. Монтецуму. Это она за всем стоит.
Болван ты, Гаррет! Полный идиот! И куда только твои глаза глядели? Понятно, куда, все на изгибы да на округлости. Разве можно заподозрить в чем-то женщину с такими формами? Если б ей и с тобой повезло, ты бы кончил ничуть не лучше Джерриса Дженорда. Или вообще оказался бы трупом.
Откуда она знает Садлера и Краска? Верно, спуталась с ними еще до того, как пристроилась к Маренго.
Может, они вместе росли.
Стоило мне подумать о Маренго, как он вновь показался на виду. Расхабрился. Он открыл рот, но сказать ничего не сказал.
Мистер Нагит обронил как-то, что эта женщина и пальцем не шевельнет, пока ее не подмаслишь. У Маренго, разумеется, нашлось, чем подмаслить. И она прилагала все усилия, чтоб его интерес к ней не иссяк никогда. Кому охота, покатавшись в масле, снова на бобы садиться? Впрочем, будучи дамочкой взрослой и толковой, она наверняка понимала, что рано или поздно лафа закончится.
Тама Монтецума – вот еще одна, если не главная, причина, по которой Норт-Энглиш стал не в состоянии содержать свое движение. С ее повадками, с ее претензиями даже его денег на все было недостаточно.
Едва я примирился с мыслью, что роскошная мисс Монтецума может быть злодейкой, передо мной открылись необозримые просторы. Словно зазвучали фанфары, возвещая о приходе Слави Дуралейника. Я был уверен, что он каким-то образом связан с оборотнями. И надеялся, что сумею слухами о предстоящем в доме Макса Вейдера сборище заманить его на свою вечеринку. Вполне вероятно, он таки пришел, замаскированный, как разведчик в глубоком тылу врага. Но никакая маскировка ему не поможет, подойди он на десяток шагов к той большой бочке.