— Я справлюсь. Меня обещали подвезти.
— Присматривай за нашим мальчиком. И держи дурачину под контролем. Босс пока не хочет с ним расставаться.
— Сделаю что смогу.
Мишень потрусил следом за трупоносами. Эти ребята привлекали внимание местных жителей.
Я только начал понимать, что Мишень проявил неуважение ко мне, когда заметил впереди, в пятнадцати футах от нас, Плеймета и Крошку Му: они ждали перед парадной дверью кабинета Плеймета.
Каштанка и подружки принялись прыгать вокруг Крошки Му. Она обзавелась новым нарядом. Точнее, не новым, не стильным и не слишком хорошо сидящим, но чистым и не привлекающим внимание. Ее лицо казалось менее озадаченным. Она была рада видеть собак. Если бы Плеймет не сказал ей что-то, она бы упала на землю и начала кататься с ними в пыли.
Тара Чейн удивленно крякнула и пробормотала:
— Да, это было весьма примечательно.
Я оглянулся. Она смотрела вверх, а не на Крошку Му. Я решил присоединиться и тоже уставился в небо.
— Что? — Блондинка исчезла, но я и так не был избалован ее присутствием. — И?
— Она улетела. Точнее, уплыла.
— Она Бегущая По Ветру?
Лунная Гниль пожала плечами.
— Этот талант редко проявляется до полового созревания.
— Не говоря уже о том, что он вообще чертовски редкий. Значит, ее будет легко узнать.
— Можно предположить, что так. Бегущие По Ветру настолько необычны, что на Холме знают о каждом.
— У меня дурное предчувствие.
— Молодец. Поток Яростного Света была единственной активной Бегущей По Ветру Танфера.
— Следовательно, может иметь место совсем другое колдовство.
— Должно быть, так.
Она посмотрела на Плеймета и Крошку Му, и ее интерес угас.
Плеймет не представлял собой ничего выдающегося — высокий костлявый чернокожий парень с открытым ртом (это он увидел меня верхом).
— Заводите лошадей внутрь. Они устали и голодны. — Вот и все, что он смог из себя выдавить.
— У меня почти нет наличных.
— Зато у Паленой есть. И много платить не придется. Я у тебя в долгу.
— Кстати, Покойник хотел, чтобы я тебя проведал.
— Я в порядке. Лучше, чем можно было ожидать. — Он мягко опустил руку на плечо Крошки Му, и она перестала делать то, чего, по его мнению, ей делать не следовало, хотя я не уловил, что именно. — Не нужно надо мной трястись.
— Конечно, нужно. Ты для нас важен. Покойник хочет, чтобы ты зашел, и он проверил рак. Возможно, Колду он тоже захочет повидать.
— И девочку.
— Да. И ее.
Беседуя, мы занимались делом — заводили лошадей внутрь, ослабляли сбрую и снимали уздечки. Плей принес воду и овес. Кобыла кинула на меня взгляд, свидетельствовавший о том, что она могла изменить свое мнение по поводу моей способности делить мир с высшей расой.
Крошка Му помогала Плею. Она сказала несколько слов — неразборчивых и не мне. «Ненавижу!» среди них не значилось.
Плеймет сел на корточки и осмотрел левый бок моей кобылы.
— Ты права. У тебя цепкий глаз, девочка.
Он достал ведро со зловонной мазью, зачерпнул горсть и намазал потертость, возникшую под левым крылом седла. Хотел отругать меня, но сдержался. Я никоим образом не мог догадаться. Мне не доводилось служить в кавалерии.
И я славился глубоким недоверием к лошадиным кланам.
Плеймет — самый славный человек из всех, кого я знаю, но страдает странными предрассудками по части животных. Это лишь чертовы животные, Плей!
Если так пойдет и дальше, мы можем поругаться. Пора сменить тему. К тому же меня больше интересовала девочка.
Как и Тару Чейн. Она казалась завороженной и благоговеющей, недоверчивой и профессионально сбитой с толку.
— Ты явно оказал хорошее влияние, — сказал я Плеймету. — Что произошло? — И добавил, обращаясь к Лунной Гнили: — В чем дело? Вы увидели что-то интересное, или вам просто нужно в уборную?
— Я не уверена. Восемь на первое и четыре на второе. Не могу поверить, что это то, чем кажется.
В Танфере мы ежедневно сталкиваемся с немыслимым и невероятным. А раз в неделю — с невозможным.
— Просто требуется терпение, — ответил Плеймет. — Она хороший ребенок, хочет быть полезной. Но действительно глупая, — тихо добавил он.
— И?
— И что?
— Кто она? Откуда? Какова ее история? Ты переодел ее в нормальную одежду. Смог в некотором смысле наладить общение.
Тем временем Тара Чейн протянула руку, мягко поманила. Каштанка с девочками окружили Крошку Му и уставились на нее, ожидая объяснений.
— Она назвала имя, когда поняла, чего я хочу, — сказал Плеймет. — Хагейкагомей.
Ха-гей-ка-го-мей.
— Правда? — Определенно не танферское и вряд ли карентийское.
— Правда.
— Странное имя. Но…
— Ты думаешь, что уже слышал его.
— Да. Как ни удивительно.
— Я тоже, Гаррет. Давным-давно. Насколько я смог понять — а девочка действительно сбита с толку, — она думает, что ты должен знать его, потому что вы жили вместе. И она очень тебя любила.
Я открыл рот, чтобы заявить, что это невозможно. Тара Чейн коснулась моих губ указательным пальцем.
— Нет. Как велела Констанция, проявляй доброту, мягкость и терпение. С тебя не убудет.
— Почему?
— Предпочитаешь оскорблять чужие чувства?
— Предпочитаю знать, почему мне дают особые указания.
— Она особенное дитя. Таких больше нет.
— Особенная в каком смысле?
— Считай ее своей умственно отсталой младшей сестренкой. Больше тебе знать не требуется.
Я бросил на Плеймета призывный взгляд и понял, что помощи от него не дождусь.
— Она делает успехи, но по-прежнему сбита с толку. Иногда у нее получается строить фразы, однако в них нет особого смысла.
В ответ я наградил его своим лучшим недоуменным взглядом.
— Она оправится, если к ней хорошо относиться.
— Да. На некоторое время, — согласилась Тара Чейн.
— Что это значит? — жалобно спросил я.
— Это значит, что ты будешь относиться к ней хорошо, относиться правильно, будешь мягким и любящим все то время, что она пробудет с нами. Иначе я сделаю тебе больно.
Ох! В ее голосе слышалась сталь.
— Проклятие, если… — Нет. Возьми себя в руки, Гаррет.
У меня есть навыки. Есть ресурсы. Есть Покойник, способный проникнуть сквозь дым и зеркала.
— Плей, приходи ко мне, как только сможешь, — сказал я. — И приводи Крошку… Хагейкагомей?
Девочка перестала играть с собаками и посмотрела на меня огромными сияющими карими глазами, в восторге от того, что я назвал ее по имени. Выждала несколько секунд, не последует ли за этим что-то еще, затем снова вернулась к игре.
Помощница смерила меня суровым собачьим взглядом.
— Мы придем, — пообещал Плеймет. — Меня подменит зять. Во сколько ужин?
Он не мог не дернуть за поводок.
Все, кроме Хагейкагомей, фыркнули.
67
У нас по-прежнему оставались места, которые требовалось посетить, люди, которых требовалось повидать, и дела, которые требовалось сделать, но я сказал:
— Мы возвращаемся на Макунадо. Хеления, капитан Сизе, вас мы завезем по пути.
Эти двое старались держаться как можно тише, быть незаметными, навострив уши размером с блюдца. Тем не менее Хеления была довольна. Теперь она знала, что не приспособлена для полевой работы.
Сизе выглядел безвкусным, как дикий йогурт.
От него так легко не избавишься.
— Я скажу Дину и Паленой, что вы придете, — пообещал я Плеймету. — Возможно, Дин сварит котелок овсянки, чтобы накормить толпу.
Плеймет легонько прикоснулся к Хагейкагомей.
— Поможешь мне в конюшне?
Она вскочила, улыбаясь, готовая услужить.
Я посмотрел на Тару Чейн, ожидая реакции.
— Ты пытаешься быть умным. Получишь ответы от своего партнера.
Здесь попахивало чем-то странным.
— Он сообщит то, что, по его мнению, тебе следует знать.
Вот так. Она считала, что Старые Кости тоже не захочет меня просвещать.
Бессмыслица.
Но откуда взяться смыслу? Немного терпения — и я добуду нужную мне информацию. Просто я ненавижу ждать.
Плеймет с девочкой подготовили лошадей. Я усадил Хелению на кобылу, которая наконец проявила свою истинную натуру, укусив меня.
Плеймет, Хагейкагомей и Хеления хором рявкнули, когда я двинул злюку по носу. У Каштанки был такой же разочарованный вид, как у моей мамаши, когда ей не нравились мои поступки.
— Ты ведь не была в прошлой жизни моей мамочкой? — поинтересовался я у псицы.
Ниэя чуть не задохнулся от ужаса, напомнив нам о своем присутствии. Теория реинкарнации была предана анафеме всеми истинными ортодоксами.
Кобыла просто выглядела ошарашенной.
Мы доставили Хелению в Аль-Хар. Сизе тоже покинул нас, лишь спросив, можно ли ему забрать с собой Ниэю. Ответ «нет» его вполне удовлетворил. Тайные куда-то подевались — возможно, у них закончилась смена. Однако не успели мы уйти далеко, как я снова заметил Престона Уомбла.
Ему было наплевать, видят его или нет, вероятно, потому, что его не интересовало, что мы делаем. Он трудился в поте лица, поскольку не имел выбора.
Я решил проехать мимо лотка Френкельджина и угостил всех сосисками — включая псиц, которые получили дополнительную порцию в виде залежавшегося товара. С запачканными жиром руками я сказал Таре Чейн:
— Вот это я называю хорошей едой. Эй, Френкель! Дай мне еще одну.
Реакция Тары Чейн на сосиску напоминала мою реакцию на перцовое непотребство. Она откусила несколько кусочков, изящно рыгнула и отдала остаток Помощнице, которая полностью меня поддерживала. Как можно не любить большие, добрые, сочные свиные сосиски?
Френкельджин пересказал мне местные сплетни. Много времени это не заняло. Мои поступки не вызвали никаких пересудов. Людей не интересовало, что творится на Холме, до тех пор, пока они не становились жертвами сопутствующего ущерба.
Этот подход был мне хорошо знаком. Я сам его практиковал, пока в моей жизни не появилась Страфа.