Мы захватили несколько маленьких буханок черствого хлеба и продолжили путь.
— Собаки устали, — предупредила меня Паленая.
— Я тоже.
Шутка не сработала. Как обычно. Мое чувство юмора понятно мне одному.
— Они вольны уйти, когда пожелают. Могут остаться здесь, вернуться в особняк или на Макунадо-стрит. Или даже на кладбище. Никто не заставляет их таскаться за мной.
Тара Чейн насмешливо выдула пару галлонов воздуха.
Я попытался выяснить, в чем причина ее веселья, но она не была склонна к беседе. Я ее разочаровал. И мы добрались до двери Метательницы Теней.
Паленой и Доллару Дэну пришлось остаться с собаками, но они не обиделись. Их всех пустили в фойе. Мы с Тарой Чейн отправились проведать старую ведьму. Мне не терпелось уйти. Судя по всему, собирался дождь. В мокрую погоду у Паленой могут возникнуть проблемы со слежкой.
Барат и доктор Тэд сидели с Метательницей Теней, которая даже в коме выглядела устрашающе. Мужчины казались уставшими, но были в хорошем настроении.
— У нее прогресс, — сообщил Барат. — Она шевелит пальцами на руках и ногах. Один раз даже открыла глаза.
— Однако ничего не видела, — добавил Тэд. — Ее зрачки реагировали на свет, но не на движение.
— Ты слишком над ней трясешься, Барат, — сказала Тара Чейн. — Она неразрушима. Не успеем опомниться, как снова будет нас мучить. Может, уже к выходным.
— Грубо, но я надеюсь, ты права.
— Разумеется, я права. Я всегда права. Я не права только в том случае, когда люди не согласны, что я права. Но и тогда я права и лишь проигрываю спор идиоту, который не прав. Гаррет хочет рассказать тебе, как прошел наш день.
Не совсем так, но я рассказал, с подробностями, как если бы отчитывался перед Покойником.
— Эта маленькая девочка вызывает у меня все больший интерес, — провозгласил Барат. — Расскажи о ней еще.
— Больше нечего рассказывать. Тэд. Констанция нас слышит?
Он пожал плечами.
— Я не могу добиться от нее ответа. Но может, она просто не в состоянии ответить. А что?
— Да так, любопытно.
Затем я попытался рассказать Барату что-нибудь еще о маленькой девочке, однако рассказывать действительно было нечего.
— Все это мне что-то напоминает, — начал размышлять он. — Не знаю почему. Бегущие По Ветру неактивны в столь юном возрасте. Страфа развилась рано, но не проявляла никаких признаков таланта до менархе.
Он ухмыльнулся Тэду.
— Вы только посмотрите на него. Говорит умные слова, делая вид, будто понимает их смысл, — проворчал Тэд.
— Он всегда хорошо притворялся.
Мы изумленно обернулись.
В дверном проеме возник Рихт Хаузер, однако он молчал. Говорил стоявший за ним Киога Сторнс. Вид у Киоги был крайне мрачный.
— Что-то случилось? — спросил Барат.
— Мы стояли и слушали, — ответил Костемол.
Мужчины вошли в комнату. Стало тесновато, и перемен к лучшему не предвиделось. В коридоре виднелась Машего, готовая в случае необходимости приступить к служебным обязанностям.
Затем Тара Чейн сказала:
— Эти ребятишки прошлой ночью! О! Рихт, мне так жаль!
Я полностью запутался. Костемол не был женат. И я не слышал о внебрачных детях.
Он проявил любезность и объяснил:
— Близнецы приходились внуками моей сестре Магрете. Мы все с них пылинки сдували.
Я не вникал в подробности, но, кажется, кто-то говорил, что аллергия на брак у них семейная.
Похоже, холостяцкая жизнь никак не гарантировала отсутствия детей.
— Их мать не справится с собой. Придется расплатиться сполна, — пробормотал Костемол.
Он не стал уточнять. Я не понял, но шанса спросить мне не дали.
Удовлетворенная, что я ввел друзей и семью в курс дела, Тара Чейн сказала:
— Барат, я надеялась, ты присоединишься к нам, когда мы отправимся за Маришкой. Киога, Рихт, вы тоже можете пойти. Киога? С тобой все в порядке?
Бледный друг Барата опустился на сундук. Он сидел ссутулившись, словно человек, страдающий от жутких желудочных болей. И не ответил, когда Тара Чейн обратилась к нему.
— Киога Сторнс, — произнесла она властным голосом аристократки с Холма, высокомерно уверенной в собственных правах и власти. — Поговори с нами.
— Э… Э… — У него внутри явно шла напряженная борьба. — Я не понимаю. Это невозможно. Я ошибся. Но что, если нет? Я не могу позволить Мейнессу… — Теперь битва стала очевидной. Однако непонятной, хотя он и пытался что-то сказать. Даже Барат не мог догадаться, в чем проблема.
— Барат, я полагаюсь на тебя, — сказала Тара Чейн. — Ты в совершенстве освоил общение с Депрессивным Киогой. Сделай что-нибудь.
У него часто случаются такие припадки?
Барат со вздохом шагнул вперед, мимоходом сочувственно стиснув мое плечо. Теперь мы были товарищами по трагедии.
Тэд придвинулся ближе к Метательнице Теней. Я тоже, чувствуя себя немного странно. Не так давно я проводил дни, больше похожие на месяцы, у постели Морли, пока тот был в коме. Теперь бабка моей жены блуждала по сумеречной зоне между реальностью и другой стороной. Еще одно создание лежало в аналогичном виде в доме на Макунадо, в той самой комнате, где начал идти на поправку Морли.
Слишком многие из знакомых мне людей в последнее время побывали на пороге смерти, слишком многие шагнули за него.
Барат сжал плечо Киоги, как и мое. Сжал крепко.
— Эй! Барат! Какого черта? — рявкнул Киога.
— Возвращайся в мир живых. Поделись с нами секретом.
— Секретом?
— Что за драму ты репетируешь.
Киога оглянулся, словно наше присутствие вызывало у него подозрения.
— О чем ты говорил? — не отставал Барат.
— Ты не понял? Ты правда ничего не почувствовал? Тара Чейн… Разве у тебя не было романа с моим отцом, когда ты была в возрасте Федера? Примерно в то время, когда вы участвовали в своем Турнире мечей?
Я впервые об этом слышал. Тара Чейн все отрицала.
— Это была Маришка. Она вешалась на мужиков с тех пор, как ей исполнилось двенадцать… О. О боже! — Ее глаза расширились до невероятных размеров, а может, так только казалось, потому что обычно она щурилась. — Быть не может! Это просто, твою мать, невероятно! Мейнесс умер в Кантарде!
Доктор Тэд выглядел таким же сбитым с толку, как и я, Барат и Костемол словно онемели, а заглядывавшая в комнату Машего определенно казалась смущенной.
— Ты прав. — Тара Чейн драматично содрогнулась. — Это был он! Это был он! Почему я сразу не догадалась?
— Может, потому, что он на сорок с лишним лет старше, и все думают, что он спит вечным сном в тысяче миль отсюда?
Тара Чейн продолжила развивать свою догадку.
— Тело так и не прислали, но мы знали, что он мертв! И да, теперь он старик. И священник. Но жировик… Великолепно. Мне следовало задуматься. Но тогда это было всего лишь родимое пятно, и он прикрывал его волосами или шляпой.
Ладно. Я увидел свет. Мы все увидели. Наш приятель магистр Безма мог оказаться пропавшим папочкой Киоги, Мейнессом Бисмаром Сторнсом.
— Священник, велевший тебе держаться подальше от турнира, потому что у него Маришка… — выпалил Костемол. — Это Мейнесс?
В ответ Киога задал крайне разумный и важный вопрос:
— Если этот священник и правда мой отец… какого дьявола он с нами не связался?
— Мы спросим его об этом, Киога, — заверила Лунная Гниль. И замолчала.
Замолчали мы все. Констанция издала какой-то странный звук. Это мог высказаться ее желудок. Тара Чейн передвинулась туда, откуда могла задумчиво смотреть на Метательницу Теней.
— Интересно… Нет. Не будем тревожиться об этом сейчас. Давайте отыщем мою сестру. Это станет самой крупной неприятностью, которую мы можем причинить Операторам. — Она протиснулась ко мне. — Гаррет. Идем. Кто еще с нами?
Поначалу пошли все. Даже доктор Тэд, задержавшийся, чтобы проинструктировать Маш и Баша, стоявших в коридоре рядом с комнатой Констанции.
73
Покинув лачугу Метательницы Теней, мы направились прямиком к Лунной Гнили. Она хотела захватить кое-какие инструменты, которые могли пригодиться в случае сверхъестественных неприятностей.
Это заняло всего минуту, но за эту минуту Киога с Костемолом передумали и бросили нас. Не могу сказать почему. Еще минута ушла на особые инструкции, которые Тара Чейн оставила Денверсу. Затем — стремительный марш на юго-восток, во главе с Долларом Дэном, по существу — реверсирование маршрута, которому мы последовали бы, отправившись к Махткесс прямиком из Четтери. Место, где предположительно держали Лунную Плесень, находилось в каких-то пяти кварталах от Площади принца Гуэльфо и обители свиной магии Френкельджина. Здесь обретались каменщики и те, кто готовил для них кирпич и камень. Кроме того, тут располагалось заведение по производству надгробий и еще одно, специализировавшееся на цементе для строительных растворов. Среди магазинов, складов и фабрик виднелись особняки владельцев и несколько многоквартирных домов, где могли жить рабочие. После напряженной трудовой смены над районом витал специфический запах, и даже в лучший из дней он выглядел пыльным и мрачным.
Было поздно, и большинство заведений уже закрылось. Сгущались сумерки. Посмотрев вверх, я начал подозревать, что скоро мы опять промокнем.
Приход Доллара Дэна вызвал спонтанное появление крысюков. Они поболтали. Присутствие такого количества людей заставляло крысюков нервничать. Кроме того, они испытывали благоговейный трепет — ведь Доллар Дэн мог общаться с людскими знаменитостями, не говоря уже о Пулар Паленой. Они боялись подходить к ней близко. Среди крысюков она была чем-то вроде королевы. Крестьянам не следовало тревожить ее величество.
С тем, что она королева, я полностью согласен. Подобных ей крысюков не существует. Разве что Джон Растяжка. Она была местной знаменитостью. Героиней. Вполне возможно, будущей святой.
Она была мощным источником гордости для всех крысюков, и Паленую знали лучше, чем ее тупого дружка, то есть меня.
Сама она почти ничего не замечала, а в том, что видела, винила Доллара Дэна.