Я повернулся к Маришке, наклонился, посмотрел ей в глаза с расстояния, на котором можно почувствовать вонь изо рта.
— Пробовать прямо сейчас — плохая идея.
Чем полностью выбил ее из колеи.
Оглядевшись, она поняла, что сбежать не удастся.
Словно по расписанию, снаружи донесся шум. На мгновение в ее глазах вспыхнула надежда, потом Маришка снова впала в отчаяние.
— Неужели? — сказала Лунная Гниль. — Ты об этом думала? Сейчас? В этих?..
Затем она поняла, почему ее сестра была готова пойти на глупый риск.
Мы находились в логове Метательницы Теней. Метательница Теней вернулась. Да, сейчас старая грымза в замешательстве, но как долго это продлится? Когда она вспомнит, что ее внучку убили прямо на Холме? Когда узнает, что Маришка Махткесс действовала заодно с Операторами?
Я бы тоже впал в отчаяние.
Но почему-то я думал, что Лунная Плесень не имеет отношения к смерти Страфы. Не сомневался, что, несмотря на связи Маришки с Операторами, об убийстве ей известно не больше, чем всем нам.
— Мне пришла в голову ужасная мысль, — сообщил я Паленой. Перехватил Барата, когда они с Кивенс вошли в фойе, переругиваясь, превосходно выбрав момент. — Это вы двое шумите?
— Что? — огрызнулся Барат.
Он пребывал в дурном настроении. А Кивенс — в еще более дурном. Новости Башира о пробуждении Метательницы Теней не улучшили ситуацию.
Я сказал, обращаясь ко всем, кто хотел слушать:
— Я только что понял, что, несмотря на все попытки помешать и навредить нам, Операторы ведут себя не так, как если бы стояли за случившимся со Страфой.
Я уперся в Маришку жестким, яростным взглядом, и она капитулировала.
— Он не имеет отношения к смерти Страфы. — «Он» — очевидно, ее дружок-священник. — Он очень расстроился. Ведь это исключило ее из состязания.
Мы с Лунной Плесенью смотрели друг на друга, окруженные тесной толпой.
— Он уверен, что его люди не виноваты, — продолжила она. — Было бы глупо убирать Поток Яростного Света еще до начала состязания.
Я тоже об этом подумал.
— Почему Страфу вообще выбрали, если обычно в турнире участвует молодежь?
Маришка уставилась на меня так, словно Смертный компаньон семьи Альгарда оказался на удивление тупым. Показала на Барата и, украдкой, на Кивенс.
О. У них не было таланта.
Лунная Плесень на этом не остановилась и озвучила мысль:
— Поток Яростного Света была Бегущей По Ветру, и не только. Она представляла собой обширное вместилище силы и таланта. Она так и не узнала всех своих способностей. Ее они не слишком интересовали.
И, полагаю, она казалась легкой добычей.
Страфа всегда была наивной и доверчивой.
Возможно, это ее и погубило. Ее ум оказался не в состоянии опасаться того, кто катил по улице огромный осадный механизм. Я мог представить Страфу, которая до последнего момента стоит и с детским любопытством смотрит, как кто-то устанавливает и заряжает уродливый агрегат.
— Барат, нам нужно собрать всех вместе, чтобы поделиться добытой информацией, — сказал я. — У меня ее немного. Я щипал турнир по краям. А бандиты лезли ко мне со всех сторон.
— Учитывая, к чему привели все их попытки, а также неусыпный интерес Стражи, возможно, вскоре у них кончатся парни для грязной работы.
Настроение Кивенс не улучшилось. Ее все раздражало. Кроме того, девчонку ткнули носом в тот факт, что ей предпочли пожилую женщину вроде ее собственной матери.
Кивенс была новым Бойцом Альгарда, но одно неудачное нападение отбило у нее всякое желание участвовать в игре. Раскололо щит подростковой мечтательности. Насторожило, чего не смогла сделать гибель матери.
Кивенс решила, что должна высказаться.
— Пойду проведаю бабушку. И буду сидеть здесь, вместе с ней, пока эта фиговая фигня не кончится.
Она с вызовом оглядела нас, ожидая, осмелится ли кто-то возразить или велеть ей выбирать выражения.
Но дождалась только отцовского шумного вздоха облегчения.
88
Когда мы двинулись наверх, я уже не хотел идти. Но это следовало сделать. Это было выполнимо. Мне уже доводилось общаться с дефектными инвалидами.
Уж и не знаю, почему мне казалось, что после удара Метательница Теней станет еще опасней, однако я в этом не сомневался.
В ее комнате воняло болезнью и кишечными газами. Машего сидела рядом с постелью, терпеливо кормя Метательницу Теней с ложечки паштетом, по виду напоминавшим собачью еду.
Метательница Теней выглядела лучше, чем я ожидал, учитывая то, какими коварными бывают удары. Она узнала нас. Попыталась заговорить, но не смогла сформулировать осмысленное предложение, а ее речь была слишком невнятной. После второго удара моя мать вела себя так же.
После первого у мамы возникли проблемы с общением, однако она придумала способы их компенсировать. Самым ужасным для меня было то, что она не могла произнести мое имя. Обращалась ко мне «эй, человек» или «тот человек».
Еда Метательницы Теней выглядела отвратительно. Возможно, она еще и отвратительно пахла, но запах не мог пробиться сквозь уже имевшееся зловоние.
Кивенс, тактичная, как и все ее сверстники, спросила:
— Здесь нет окна, которое можно открыть? От этой вони опарыша стошнит.
Окна не наблюдалось. Гобелены не давали внешнему свету пробиться в комнату.
Холодные взгляды устремились на меня. Где еще могла Кивенс набраться подобных вульгарностей?
Одна пара глаз принадлежала самой старой колдунье. Мне показалось, я уловил проблеск веселья. Он быстро погас, но оставил мне пищу для размышлений.
Башир просочился сквозь толпу, мимо изножья кровати, к дальней стене.
— Не поможете мне, сэр?
Он хотел снять висевший на стене массивный ковер.
И это действительно был ковер. С потертостями, которые оставили ноги, когда он украшал пол особняка какой-то венагетской шишки, прежде чем Метательница Теней решила подыскать ковру новый дом.
Я попросил инструкции. Башир их обеспечил. Мы с трудом опустили ковер на пол. За ним обнаружился поеденный молью гобелен. Сняв его, мы увидели окно. Шторы и ставни нуждались в тщательной чистке. Деревянные части прогнили.
Башир повернул створки внутрь, чтобы открыть наружные ставни. Затем распахнул окно. Констанция недовольно закряхтела. Ей не нравился уличный свет.
Опасаться было нечего. Снаружи царили мрак и сырость. Влажный холодный воздух ворвался в комнату.
— Ставни нужно заменить, — озвучил я очевидное.
Краска не поможет. Они слишком долго без нее обходились.
— Еще одно из тысячи домашних дел, которыми годами никто не занимался, — сказал Барат. Он обращался к окну. Ни его мать, ни Башир не ответили.
Кивенс пробормотала что-то насчет того, что придурок, пожалевший медяк сегодня, заплатит серебром завтра. Это вызвало реакцию у Метательницы Теней, которая уловила критические интонации.
Я решил выступить в роли миротворца.
— У нас сегодня есть проблемы поважнее. Давайте разберемся с ними, прежде чем решать косметические вопросы.
— Как бы мы ни нуждались в свежем воздухе, полагаю, ветер и дождь нам ни к чему, — заметил Барат.
Порыв ветра только что швырнул в комнату галлон ледяных капель.
Барат прикрыл створки окна, оставив между ними четырехдюймовую щель. Машего унесла мясной паштет и вручила старой карге блокнот и одну из самых прочных пишущих палочек Объединенной компании Кипроса Проуза. Метательница Теней могла нетерпеливо общаться посредством движений головы и неуклюжих печатных букв.
Она пользовалась правой рукой. Хотя, как и большинство Альгард, была левшой. Ее левая сторона еще не полностью очнулась от удара.
Метательница Теней сообщила, что желает знать все детали событий, имевших место, пока она лежала без сознания. Выслушала отчеты, проявляя эмоции только в тех случаях, когда несколько человек начинали перебивать друг друга или спорить о чем-то. Продемонстрировала раздражение, когда всплыла роль Лунной Плесени. Не особо удивилась, услышав, что старый военный приятель Мейнесс Б. выжил и скрывался за маской магистра Церкви. Разволновалась, узнав, что на место Страфы выбрали Кивенс и кто-то пытался ее убить.
Нападения на меня и Тару Чейн не представляли особого интереса. Подтверждали очевидное. Были способом изнурить врага.
Почему-то о Черной Орхидее никто не упомянул. Метательница Теней заставила нас позвать Доллара Дэна Справедливого, чтобы он рассказал, чем занимались и что видели крысюки, когда помогали справиться с атакой на Кивенс. Это вызвало у старухи еще большую тревогу.
Я изо всех сил старался помочь Дэну расслабиться и говорить спокойно. А также заметил:
— У нас до сих пор нет Ужасного компаньона.
Метательница Теней скользнула по мне сонным взглядом. Она утомилась. Перенапряглась. Старуха крякнула. Ни я, ни кто-либо другой не понял, что это значит.
До нынешнего момента доктор Тэд молчал и держался в стороне. Сейчас он решил, что пациентка достигла своего предела.
— Ну все, на сегодня достаточно. Башир, отведи их на кухню. Они могут продолжить обсуждение внизу.
Он имел в виду разговоры про улики, касавшиеся гибели Страфы, а также развернутые поисковые работы.
Вероятно, от Паленой там будет больше пользы, чем от меня. Она хотя бы время от времени поддерживала контакт с теми, кто занимался раскопками.
Я планировал выйти из комнаты предпоследним, опередив только Машего. Доктор Тэд уходить не собирался.
Метательница Теней закончила работать пишущей палочкой. Дрожащими руками протянула блокнот.
«Все вон! Кроми Гарета».
Метательницу Теней не поправляют. Когда знают, что она имела в виду.
Тэд и Маш хотели возразить. Тэд и Маш отказались от этой идеи после взгляда на мрачный лик Метательницы Теней.
«Лик» — одно из тех классных слов, которые редко удается ввернуть. Здесь ему было самое место. Лицо ужасной старухи стало занавесом между ее внутренним миром и прочей вселенной. И свидетельства зарождавшейся внутри бури прекрасно мотивировали оказаться где-нибудь подальше, когда она поднимется.