Пока Тэд с Машего отступали, Метательница Теней снова взялась за пишущую палочку и блокнот.
89
Следующее послание Метательницы Теней гласило:
«ПРОВЕРь КоридоР. ПОДСЛУшивают. ПРОГОни».
— Понял.
Я выглянул в коридор. Само собой, компания злодеев бродила там, навострив уши. Я позаимствовал у Метательницы Теней блокнот и продемонстрировал им. Они угрюмо ретировались.
— Она узнает, если вы вернетесь, — передал я Барату предупреждение, одновременно надеясь, что кто-то, предпочтительно он сам, задержится поблизости, чтобы спасти меня, если Метательница Теней чересчур перевозбудится.
— Я понимаю.
Он крадучись ушел. И я осознал, что он не вернется. Я остался один. Без прикрытия.
Я распрямил свои красивые широкие плечи, натянул улыбку на красивое потрепанное лицо и приготовился к встрече с жуткой симфонией.
Как по заказу, порыв ветра распахнул створку окна, и в комнату хлынул влажный холодный воздух. Я обогнул кровать, чтобы исправить дело.
Медленно, четко, очень тихо, чтобы никто не услышал, Метательница Теней произнесла:
— Оставь. Мне нужен шум.
Гостеприимно раскрыв рот для мух и прочей мелкой дичи, я прекратил попытки сделать доброе дело.
С трудом выговаривая каждое слово, Метательница Теней сказала:
— Как ты, наверное, уже начал понимать, тяжесть моего состояния преувеличена.
Я закрыл рот, с тем чтобы вновь открыть его и задать вопрос. Точнее, несколько вопросов. А может, целую книгу. Я такой. У меня пытливый ум.
Взгляд Метательницы Теней пресек все мои побуждения.
— Раньше это казалось хорошей идеей. Но не сейчас. Время идет. Его осталось мало. Не больше сорока часов.
Я понятия не имел, что это значит. Она не объяснила. Отказалась тратить время на объяснения. В ход шли ее последние резервы.
— Ты должен остановить турнир, прежде чем время выйдет.
— Но Страфа…
— Твоя жена никуда не денется. Она всегда будет там. Сначала нужно справиться с Операторами.
Я вздохнул. Это многое значило для нее — в стратегическом смысле, не только в личном.
Я не понимал.
Как и на протяжении большей части моей жизни, происходили дела, в курс которых меня никто не ввел.
Метательница Теней натянуто улыбнулась мне.
— Покончи с Операторами за следующие сорок часов. Обещаю, ты не пожалеешь, что сделал это.
Еще один могучий вздох морского пехотинца.
— Буду из кожи вон лезть, мадам. — Тут мне в голову пришла идея. Неприятное воспоминание, возможно, отчасти предчувствие. — Никто не сообщил вам. Черная Орхидея снова в деле. Она участвует.
Пять или шесть секунд полной тишины — и Метательница Теней содрогнулась всем телом, словно воздух в комнате внезапно стал ледяным. Еще несколько секунд — и она взяла себя в руки.
— Орхидия Хедли-Фарфоул? Участвует? Как? И почему?
Я рассказал ей о близнецах Орхидии.
— Проклятие, я должна была это предвидеть. И Операторам тоже следовало принять ее в расчет. Это может обернуться катастрофой.
Надо же! Черная Орхидея оказывала на Констанцию Альгарду такое же воздействие, как Метательница Теней — на простых смертных.
Должно быть, талант Орхидии Хедли-Фарфоул к убийствам был непревзойденным.
Констанция собралась.
— Орхидия способна мыслить рационально. В действительности, она обладает хладнокровным интеллектом. Если ей хватит разума посоветоваться с семьей, Костемол объяснит, что Разрушители не имеют отношения к ее близнецам.
Ее состояние вновь заметно улучшилось.
Забавно.
Я сохранил равнодушное выражение лица, что мне иногда удается — в моменты отчаяния.
— Разрушители?
— Так мы называли себя, когда были бунтовщиками. Глупая шутка для своих. Я использую это название для всех, кто участвует в уничтожении Операторов и турнира.
История с Орхидией заставила ее понервничать. Она болтала языком как корова хвостом.
Метательница Теней предприняла еще одну попытку.
— Для тебя это ничего не значит. И ничего не меняет. Хотя придется действовать быстро, если ты хочешь допросить Мейнесса Сторнса без помощи некроманта. Я слишком слаба, чтобы дотянуться до него, если он встретится лицом к лицу с Орхидией и проиграет. Несмотря на время года.
А?
— Может, она не знает о…
— То, чего она не знает, скоро будет ей известно. Ничто не остановит Черную Орхидею, если она… Пойми. Орхидия Хедли-Фарфоул вполне может являться воплощением Смерти. Энма Аи. Смерть, рожденная верой.
Я потерял нить.
— Некоторые в это верят. И их вера может быть чем-то большим, нежели опасливое суеверие. Божественная одержимость нечасто, но случается.
Да. Случается. Я свидетель. Здесь это казалось невероятным, но… Почти все, что могло вообразить сознание, происходило в Танфере — или произойдет в будущем.
Последний рывок исчерпал силы Констанции.
— Ты должен… решить проблему с турниром… до рассвета послезавтра, — сказала она.
— Рассвета? После?.. Что? Почему?
Если подумать, завтра был День мертвых, святой день, отмечаемый в некоторых из наиболее успешных религий. Завтра на закате начнется Ночь всех душ, важная для тех, кто верил в возможность общения с покойниками.
Я тоже верил, хотя не возлагал особых надежд на Все души. Я имел дело с призраками. Встречался с тенью женщины, убитой до моего рождения. В Ночь всех душ мембрана между мирами настолько тонка, что каждый, кто готов дотронуться до нее, может связаться с мертвецами — при условии, что мертвецы настроены на общение.
Те, кто не слишком далеко ушел, чтобы ответить, обычно не желают общаться. А те, кто желает, в большинстве случаев и так становятся призраками.
Лишь немногие действительно странные люди пытаются заглянуть в иной мир.
Нахмурившись, я посмотрел на мрачную старуху.
— Что вы запланировали?
Она меня не слышала. Она ускользала. Спросила у воздуха:
— О, что я наделала? — Кажется, Метательница Теней бормотала и отворачивалась. — Возможно, слишком поздно. — Летели секунды. — Все пошло не так, как задумывалось. — И пятнадцать секунд спустя: — Я ошиблась. Он слишком глуп и слишком ленив, чтобы справиться вовремя.
А потом она отключилась, на сей раз окончательно.
Я не слишком обрадовался. Меня терзало сильное подозрение, что некто по имени Гаррет связан с ее бормотанием про глупость и лень. Что было в высшей степени несправедливо, поскольку она, как и все прочие, не объяснила мне, что происходит, что я должен делать и почему.
Хотя она могла быть права. Возможно, я слишком глуп. Но слишком ленив? С этим я не готов согласиться.
Проклятие, как бы я хотел, чтобы Покойник не отправился зимовать на юг! Он мог бы растолковать, почему праздник, о котором до настоящего момента никто не вспоминал, неожиданно, если верить Констанции Альгарде, превратился в «конечный срок», с упором на первое слово.
Вряд ли я что-то выясню, стоя над бесчувственной зловонной старой ведьмой, в то время как мокрый воздух из окна, которое давно следовало закрыть, хлещет меня по лицу.
Я закрыл окно.
Спустился на кухню. Собравшаяся там толпа выжидательно уставилась на меня.
90
— Кто-нибудь может объяснить, каким образом День мертвых или Ночь всех душ связаны с Турниром мечей?
Непонимающие взгляды. Конечно, почти никто ничего не знал об этих идиотских турнирах. Неделю назад о них слышали лишь избранные.
Я увидел, что Лунная Плесень застенчиво, нерешительно, медленно тянет руку вверх, явно вовлеченная в отчаянную внутреннюю борьбу: связь с магистром Безмой сражалась с желанием поступить правильно.
Она прекрасно знала, что играла не на стороне справедливости.
Мало кто из нас на ней играет. Не преднамеренно, по запоздалому размышлению.
— Дело только что приняло очередной неожиданный правый поворот? — поинтересовался я.
Я пересказал им почти все слова Метательницы Теней. Я хотел, чтобы эти люди думали. Они не были глупы. Один быстрый ум мог ухватить то, что проглядели все остальные.
Паленая пробралась ко мне и прошептала:
— Нужно заглянуть домой. Должны поступить доклады. И Он мог проснуться.
— На это есть реальный шанс?
— Возможно, нет. Но я предпочитаю быть оптимистом.
— Меня это устраивает. Хорошо. Убедись, что всем желающим пойти хватит зонтов.
Современный складной зонт — очередной продукт гениальности Кипа Проуза. Большинство экземпляров, сейчас находящихся в руках общественности, приобретены не теми, кто реально ими пользуется. Зонт — самый популярный объект кражи в дождливый день. Многие прошли извилистые, интересные пути, кочуя от владельца к владельцу.
Объединенные поддерживают высокие цены, выпуская на рынок свои наиболее популярные продукты в количествах, не достигающих спроса. Такая политика поощряет пиратство, но старики Тейты отменно убеждают публику, что затяжная социальная инвалидность — непременный бонус приобретения чего-либо, не являющегося подлинным продуктом, разработанным Проузом и произведенным Объединенной.
Все это не имеет отношения к делу. Еще одно отклонение в сторону.
Барат ткнул меня в любимое мягкое место.
— Экипаж едет, Гаррет. Готовься.
— Экипаж? Какой экипаж?
— Мамин. Чтобы ты по пути не утонул. Я сказал тебе об этом десять минут назад.
Он обо мне тревожился.
— Извините. Я действительно мало что понимаю, особенно теперь, когда появился какой-то туманный крайний срок. Все становится еще более запутанным.
— Не спорю. Происходит больше, чем нам известно. Приглядывай за Тарой Чейн. Она догадается первой. Она знает маму лучше, чем кто-либо.
Я продемонстрировал ему вопросительно поднятую бровь.
— Лучше меня? Да, черт побери! Я так и не смог разгадать старую сучку.
Я подошел к кухонной двери. Дождь перешел в ливень. Холодный сильный ливень. Нельзя было понять, сколько сейчас времени, только догадаться, что вечер еще не наступил. Оказалось раньше, чем я думал: едва миновал полдень.