В последние дни Гомеру не удавалось повидать дядюшку Одиссея, но он знал, что у того немало хлопот и неприятностей. Взять хотя бы, что таблички до сих пор не установлены!
А так как все дома, дворы, улицы и квартиры выглядели совершенно одинаково, можно представить себе, каких трудов стоило достойным обитателям нового квартала находить свои собственные дома и квартиры.
Да, все сто домов были похожи друг на друга, как сто пончиков из автомата дядюшки Одиссея!
Правда, достойные обитатели сравнительно быстро научились вести счёт от дома мисс Эндерс, который стоял в центре квартала, и потому возле этого дома обычно собирались толпы самых достойных, которые потом молча, сосредоточенно считая про себя шаги и повороты, расходились в поисках собственных домов.
Тётка Фредди тоже попала в число достойных, и когда её племянник со своим другом Гомером как-то отправились к ней в гости, они должны были отсчитать пять домов от задней стены дома мисс Эндерс, потом ещё шесть домов влево и два вправо.
– Получше, чем любая игра, – сказал Гомер.
Мисс Эндерс очень гордилась своим кварталом. Она решила назвать его «Холмы Эндерсов», хотя вся местность была ровная, как стол.
– Прелесть, – говорила она. – Просто прелесть!
Единственное, что омрачало её радость, это вид её собственного дома. В самом деле, старый дом Эндерсов никак не вписывался в новый пейзаж. Дядюшка Одиссей сказал, что он похож на пирожок среди пончиков, а судья сравнил его даже с больным пальцем среди здоровых. И последнее сравнение решило участь дома. Мисс Эндерс согласилась разобрать его и поставить там новый дом современного типа. Только делать это надо было сверхускоренными темпами, чтобы к моменту начала торжеств новый дом уже стоял на своем месте. В тот же день дядюшка Одиссей уломал наконец Далси Дунера согласиться на установление табличек по четыре доллара за штуку плюс небольшая премия за скорость и за то, что Далси придётся пропустить торжественный вечер и представление – вместо этого он должен будет работать, чтобы к тому времени, когда люди разойдутся по домам после спектакля, таблички уже указывали им правильный путь…
К восьми часам вечера в день празднования городская площадь была битком набита людьми. Все пришли, чтобы отметить сто пятьдесят лет со дня основания города, никто не остался дома.
Ровно в четверть девятого на специально сооружённой сцене появился Гомер и начал добывать огонь путём трения. Как только ему это удалось, Гомер и другие «индейцы» покинули сцену, и на их место пришли новые участники пантомимы, рассказывающей историю первых поселенцев этих мест, историю создания Сентерберга. Пантомиму сопровождали конферанс, который читал судья, и церковный хор, монотонно гудевший в глубине сцены.
– «Эзекиель Эндерс, – бубнил судья, – ступил на американскую землю с двумя шиллингами в кармане, двумя рубашками, одна из которых была на нём, и с драгоценным рецептом чудодейственного Совмещённого Эликсира (микстура от кашля плюс живая вода). Этот рецепт передавался в семействе Эндерсов от поколения к поколению…
Вскоре, – продолжал судья, – Эзекиель Эндерс нашёл себе жену, а затем стал отцом ребёнка. Этот ребёнок ещё не знал, – судья поднёс листок с текстом поближе к глазам, – не знал, что ему предстоит стать прапрапрапрапрадедом нашей глубокоуважаемой мисс Наоми Эндерс». (Бурные аплодисменты.)
И снова звучит голос судьи:
– «Услыхав, что на западе много плодороднейших земель, Эзекиель Эндерс немедленно приобретает крытый фургон и лошадей, берёт свою любимую жену, своего любимого сына и свой драгоценный рецепт чудодейственного Совмещённого Эликсира (микстура от кашля плюс живая вода) и отправляется вместе с ещё несколькими смелыми землепроходцами на запад, в страну плодородных почв…
Несчастья следуют по пятам за Эзекиелем и его храбрыми попутчиками. Кончаются запасы продовольствия… Игра проиграна, и однажды они остаются без всякой еды и без всякой надежды на спасение – одни среди дикой природы…»
Судья сделал паузу, участники пантомимы застыли на сцене, а зрители – на площади.
– «…И вот, – продолжал судья, – в тот момент, когда они готовились лишь к одному – к смерти, в тот момент – а было это ровно сто пятьдесят лет назад, – в тот момент Эзекиель вдруг обнаружил у себя под ногами множество съедобных грибов! Сорок фунтов (как они потом подсчитали) съедобных грибов…»
Здесь церковный хор перешёл от монотонного гудения к могучему рёву, среди которого отчётливей всего различались такие слова припева:
Сорок фунтов съедобных грибов
Сберегли нашу жизнь от гробов,
Помогли основать этот город,
Стал таким хорошим который!
Сорок фунтов съедобных грибов…
– «…Эзекиель, – читал дальше судья, – принял это как дар неба, и в ту же минуту он и его спутники решили основать на этом месте город. Две тысячи акров земли приобрёл Эзекиель у индейцев в обмен на один кувшин своего чудодейственного Совмещённого Эликсира (микстура от кашля плюс живая вода). Свой новый город они назвали Город Съедобных Грибов, или Съедобногрибтаун. Они стали возделывать землю, строить дома, и вскоре город и они сами начали процветать…
Мир и благоденствие воцарились на их земле. Но однажды этот покой был нарушен – когда индейцы, злоупотребившие Совмещённым Эликсиром, решили напасть на них, чтобы завладеть его рецептом.
Эзекиель и здесь не потерял присутствия духа. Он спрятал все запасы, а также рецепт под полом своей хижины и смело защищался. Индейцы вскоре отошли, и снова мир и благоденствие воцарились в Съедобногрибтауне, снова Эзекиель снабжал индейцев своим чудодейственным Совмещённым Эликсиром в обмен на дичь и другие продукты…»
Хор грянул:
Пришли совет да любовь
В Город Съедобных Грибов!
И снова судья стал читать:
– «…А теперь мы пропускаем семьдесят лет и переходим к тому времени, когда внук Эзекиеля Эндерса основал здесь, на базе Совмещённого Эликсира, свою Компанию по производству витаминов, а потом и мельницу. Город рос и расцветал, он становился центром целого района, и вскоре, по просьбе жителей, его переименовали в Сентерберг». (Бурные аплодисменты.)
Вторая половина представления проходила в менее реалистическом плане и больше напоминала сказку. Бывшая мисс Тервиллигер, а ныне жена дядюшки Телемаха, была одета Духом Воды, мисс Эндерс была Духом Совмещённого Эликсира, жёны окрестных фермеров – Духами Сельского Хозяйства.
В качестве эпилога судья рассказал историю возникновения нового квартала, построенного на равнине, но получившего название «Холмы Эндерсов», а тётя Агнесса, одетая Духом Прогресса и Современного Строительства, иллюстрировала его слова пантомимой.
Торжества закончились всенародным факельным шествием к Холмам Эндерсов.
Но увы! Снова мир и благополучие бывшего Съедобногрибтауна, а ныне Сентерберга (или, может быть, Эндерсхолмсити?), оказались под угрозой!
Во-первых, никаких указательных табличек не было и в помине! А во-вторых, не было и старого дома Эндерсов!
Он исчез, и на его месте стоял новый современный дом. Сто первый по счёту. Только где оно было, это место, и какой из этих ста и ещё одного дома принадлежит лично мисс Эндерс – один бог ведал!
Перед участниками торжественного шествия высился сто один дом – все совершенно одинаковые, от флюгера на крыше и до дверного порога, все похожие друг на друга словно сто один пончик! И неоткуда было самым достойным жителям Сентерберга вести счёт, чтобы найти свой собственный дом и свою собственную квартиру.
А поэтому началась суматоха: достойные жители метались как сумасшедшие в поисках своих домашних очагов. Они кричали и вопили.
Постепенно их крики и вопли слились в один могучий рев:
– Где Далси Дунер?! Где Даалси Дуунер?! Где Дааааалси Дуууууууунер?!
Дядюшка Одиссей, который, как вы помните, взвалил на свои плечи ответственность за установку указательных табличек, бедный дядюшка Одиссей не знал, что и делать. Вдобавок ещё все планы и чертежи были отданы Далси Дунеру, чтобы тот установил таблички и указатели в нужных местах. Правда, у мисс Эндерс были копии всех планов и чертежей, но ведь они хранились в том самом доме, который она тоже не могла разыскать.
А разъярённая толпа кричала всё громче и громче:
– Где Далси Дунер?! Где Даалси Дуунер?! Где Дааааалси Дууууууууууунер?!
Судья начал уже беспокоиться за репутацию города.
– У нас во всём округе, – сказал он, – не было ещё ни одного случая линчевания…
Так кто же в конце концов разыскал Далси Дунера, как вы думаете? Конечно, Гомер и его друг Фредди. Они обнаружили его за углом, который был похож как две капли воды на остальные четыреста с лишним углов этого квартала. Вы спросите, что же делал там Далси Дунер? Он спал. Преспокойно спал, прямо на земле, возле неглубокой ямы для столбика, которую он, видимо, только ещё начал рыть. Рядом с ним валялись кирка и лопата, а также многочисленные таблички с названиями улиц.
Люди окружили спящего Далси плотным кольцом. Они тормошили и толкали его, пытаясь разбудить, и кричали при этом:
– Где чертежи?
– Где планы?
– Как найти Одиссеевскую?
– Где Эндерс-стрит?
– Как пройти на бульвар Эндерса?
– А как отыскать Эндерс-роуд?
Вскоре стало ясно, что расталкивать и расспрашивать Далси Дунера одинаково бесполезно. Потому что он не просто заснул, он заснул после чего-то. Правда, раза два, под воздействием особенно сильного толчка, он приоткрывал глаза, пожимал плечами и икал. Но большего от него добиться не удалось. Ни плана, ни чертежей в его карманах не было.
И вдруг раздалось сразу два мальчишеских голоса:
– Глядите, что мы нашли!
Это были голоса Гомера и Фредди, всё ещё одетых (а вернее, раздетых) индейцами.
Нашли же они небольшой деревянный бочонок – тут же, неподалеку от угла. Они сунули в него нос, а потом палец, понюхали, попробовали и…