– Ага, – сказал Гомер и налил кофе из кофейного сверхавтомата.
– А неплохое тут местечко, – продолжал посетитель.
– Да, ничего, – согласился Гомер. – Автоматы что надо! Последнее слово техники.
– Наверно, неплохо идут дела у хозяина? – спросил незнакомец. – Я тоже деловой человек. Разъезжаю и рекламирую. Рекламирую и разъезжаю. Меня называют мистер Сандвич… А вообще-то я Габби.
– Очень приятно, мистер Габби, – сказал Гомер и тоже назвал своё имя. – Рад с вами познакомиться. Это, наверно, страшно интересно – повсюду ездить и рекламировать свои сандвичи.
– Совсем нет, – сказал мистер Габби. – Я не рекламирую и не делаю никаких сандвичей. Наоборот, из меня делают… Вешают спереди какую-нибудь рекламу, сзади ещё одну… А посерёдке – я. Понятно? Как сандвич.
– Ага, – сказал Гомер. Он уже к этому времени разыскал муку и дрожжи. – Но всё равно интересно. Ведь сколько вы ходите, ездите…
– Порядочно, – сказал мистер Габби. – И на своих двоих, и на поезде. Правда, больше на товарном. Понятно?
– Да, – ответил Гомер. – Только это очень опасно, верно?
– А что сейчас не опасно? На чём ни поедешь, всё равно только и жди аварии. Возьми, к примеру, самолёт… Понятно?
В это время у дверей кафе остановился шикарный сверкающий чёрный автомобиль, огромный, как железнодорожная платформа, и из него выскочил шофёр. Он открыл заднюю дверцу, и оттуда вышла женщина. Они с шофёром зашли в кафе, женщина улыбнулась Гомеру и сказала:
– Мы бы хотели слегка перекусить. У вас ведь найдётся кофе и пончики? Это просто прелесть!
На что Гомер ответил:
– С удовольствием, мэм, но, к сожалению, я только-только собирался замесить тесто, а потом ещё надо включить вот эту машину… Так что кофе, пожалуйста, хоть сейчас, а пончики…
– Какой милый и умный мальчик! – воскликнула женщина. – Просто прелесть! Он даже знает, как делать пончики.
– Ну, я не очень-то знаю, – сказал смущённо Гомер. – Я их раньше никогда не делал. Но у дядюшки Одиссея записан рецепт…
– Ах, милый мой мальчик! – закричала женщина. – Умоляю, разреши помочь тебе. Уже тысячу лет я не делала пончиков. Я ведь знаю такой изумительный рецепт. Просто прелесть! Пальчики оближешь! Позволь мне замесить тесто по собственному рецепту!
– Но, мэм, – сказал Гомер, – я не знаю…
– Вы все заговорите по-другому, как только попробуете мои пончики. Только дай же мне какой-нибудь передник!
И она сняла своё шикарное меховое пальто, сняла часы, браслеты, сдёрнула кольца и закатала рукава платья.
– Чарлз, – сказала она шофёру, – передайте-ка мне дрожжи… Вот так. А вы, молодой человек, разыщите-ка мускатный орех.
С этой минуты и Чарлзу, и Гомеру некогда было скучать: они беспрерывно приносили, подавали, разбивали яйца, а женщина смешивала, взбивала, посыпала… И только мистер Сандвич, он же мистер Габби, спокойно сидел на своём стуле, попивал кофе и с интересом взирал на всё происходящее.
– Ну вот! – сказала женщина, когда всё, что нужно, было наконец смешано, взбито и посыпано. – Тесто готово. Теперь вы скоро попробуете мои пончики!
– Ой, что-то очень много теста получилось! – сказал Гомер. – Тут, наверно, раз в десять больше, чем у дядюшки Одиссея, когда он сам делает.
Гомер влез на стул и с помощью шофёра стал заправлять пончиковый автомат – переливать в него тесто из огромной миски. Потом он спрыгнул на пол и нажал на боку у автомата кнопку со словом «Пуск». И машина заработала. В её нутре начали штамповаться колечки из теста и одно за другим падать на противень с горячим маслом. Там они подрумянивались с одной стороны, потом автоматически переворачивались на другую, и готовая продукция выталкивалась в жёлоб и аккуратно скатывалась по нему в пончикоприёмник.
– Какая милая машина, – сказала женщина, когда первый пончик выскочил из жёлоба и ударился о дно ящика. – Просто прелесть!
Она достала первый пончик и угостила Гомера, приговаривая:
– Ну, молодой человек, для вас самый первый… Разве он не вкусный? Разве он не прелесть?
– Да, мэм, очень вкусно, – отвечал Гомер.
После чего женщина угостила шофёра и мистера Габби и каждого по нескольку раз спрашивала:
– Разве не вкусно, а? Скажите! По-моему, просто прелесть!
И все соглашались с ней, потому что и правда пончики были на славу.
– Старинный семейный рецепт, – с гордостью сказала женщина.
Гомер налил взрослым по чашке кофе, себе – молока, и все присели у прилавка и с удовольствием съели ещё по нескольку пончиков.
Но вскоре женщина поднялась и сказала:
– Я очень, очень рада, что вам понравились мои пончики, но теперь мы должны ехать… Забирай свой передник, мальчик, и уложи мне в пакет две дюжины пончиков. Я возьму их в дорогу. Чарлз, не забудьте уплатить за них.
Она опустила закатанные рукава платья, надела все свои кольца и браслеты, а шофёр накинул на неё шикарное меховое пальто.
– Спокойной ночи, молодой человек, – сказала на прощанье женщина. – Я давно не получала такого удовольствия. Было так приятно. Просто прелесть!
И она вышла из кафе и хлопнула дверцей своего шикарного автомобиля.
– Неплохие пончики, – сказал Габби, когда машина тронулась. – Что правда, то правда.
– Ещё бы, – сказал Гомер. – Угощайтесь.
Они стояли и смотрели, как пончиковый автомат продолжал равномерно выбрасывать пончики. Десять… двадцать… тридцать… пятьдесят…
– Пожалуй, довольно, – сказал Гомер. – Если не хватит тем, кто придёт после конца сеанса, сделаем ещё. А пока надо выключить.
И он нажал кнопку со словом «Стоп». Раздался щелчок, но больше ничего не произошло. Машина не остановилась. В её нутре продолжали штамповаться колечки из теста и падать одно за другим на противень с горячим маслом. Там они продолжали подрумяниваться с одной стороны, автоматически переворачиваться на другую, и готовая продукция продолжала выталкиваться в жёлоб и аккуратно скатываться по нему в пончикоприёмник.
– Интересно, – сказал Гомер, – что такое? Я ведь нажал правильно.
Он снова надавил на кнопку «Стоп», и снова ничего не произошло: автомат продолжал своё дело – автоматически выбрасывал пончики.
– Может, я не туда прикрутил что-нибудь? – сказал Гомер, – И получилось наоборот?
– Попробуй нажать на «Пуск», – предложил Габби. – Наверно, тогда она остановится.
Гомер последовал его совету, но и это не помогло: автомат по-прежнему автоматически выталкивал пончики и делал это с завидной равномерностью часового механизма.
– Ничего, продадим и эти, – сказал Гомер. – Но всё-таки лучше я позвоню дядюшке Одиссею.
Гомер попросил парикмахерскую и, пока ждал ответа, насчитал ещё ровно тридцать семь пончиков, скатившихся по жёлобу в ящик.
Наконец на другом конце провода подняли трубку, и Гомер услышал голос:
– Алло! Марикпахерская… то есть я хотел сказать – парикмахерская…
– Здравствуйте, шериф, – сказал Гомер, – Это Гомер Прайс. Я хочу поговорить с дядюшкой Одиссеем. Можно?
– А он как раз играет в карты. Сейчас его ход. Ему что-нибудь передать?
– Ага, – сказал Гомер. – Я нажал в автомате кнопку «Стоп», а он продолжает делать колечки из теста, и они падают одно за другим на противень с горячим маслом и продолжают подрумяниваться с одной стороны и после переворачиваться на другую, а потом их выталкивает в жёлоб, и они скатываются по нему в ящик. И никак его не остановишь!
– О’кей, – сказал шериф. – Не тради клубку… то есть не клади трубку, я сейчас ему всё скажу…
Гомер посмотрел через плечо и сосчитал ещё ровно двадцать два новых пончика, скатившихся по жёлобу, пока не услышал снова голос шерифа, который говорил:
– Алло, ты слушаешь? Он сказал, что сейчас придёт. Только закончит этот кон.
– Хорошо, – сказал Гомер. – Спасибо, шериф. До свидания.
Уже весь подоконник был заставлен пончиками, и теперь Гомер и Габби носились по кафе и раскладывали новую продукцию по тарелкам и подносам, а когда и там не хватило места, начали загружать прилавок.
– Да, что-то очень много, – сказал Гомер. – Никогда такого не было.
– Ещё бы, – ответил Габби. – Я насчитал семьсот семьдесят семь пончиков и бросил. А это было уже минут пять назад.
Снаружи, перед витриной кафе, начали собираться люди, и кто-то сказал, что пончиков тут, наверно, в пять раз больше, чем населения в городе Сентерберге, и что интересно, как собирается этот хитрец Одиссей все их продать и кому.
Правда, время от времени кто-нибудь входил в кафе и покупал два-три пончика, чтобы съесть их тут же, и штук десять-двадцать, чтобы взять домой, но пока он это делал, машина выдавала ещё раз в тридцать больше.
К тому моменту, когда дядюшка Одиссей и шериф, с трудом протолкавшись через толпу, вошли наконец в кафе, это было уже не кафе, а склад пончиков! Пончиковое царство! Они лежали повсюду: на подоконнике, на тарелках и подносах, на полках, на прилавке… И не в один ряд, а в десять, пятнадцать, двадцать рядов и этажей!
А новые пончики всё продолжали скатываться по жёлобу в ящик с завидной равномерностью часового механизма.
– Ой, дядюшка Одиссей! – закричал Гомер. – Ой, шериф! У нас тут не всё в порядке!
– Я это вижу, чтоб меня поколотили! – сказал дядюшка Одиссей.
– Это может на самом деле случиться, – сказал шериф, – когда твоя Агнесса вернётся домой… Впрочем, очень неплохие пончики, а? Только вот что ты с ними будешь делать?
Дядюшка Одиссей застонал.
– О боже! – проговорил он. – Что скажет Агнесса? Мы ведь их ни в жизнь не продадим!..
И тут мистер Габби, который с прихода дядюшки Одиссея не сказал ещё ни слова, перестал укладывать пончики и произнёс:
– Знаете, что вам нужно? Вам нужна хорошая реклама. Человек, умеющий делать рекламу. Поняли меня? У вас есть пончики, а значит, вам необходим рынок сбыта. Так? Чтобы спрос сравнялся с предложением. В этом всё дело.
– Правильно! – закричал Гомер, хотя половины не понял. – Мистер Габби прав. Нужен этот… рынок сбыта. Знаете, кто такой мистер Габби? Он мистер Сандвич, рекламный человек! Он может ходить по всему городу и созывать покупателей. Только надо повесить на него два плаката – спереди и сзади… Чтобы все видели.