— Выпущу на свободу.
Мы переглянулись с Дареном.
— Кто ты, чтобы давать такие обещания? — вопрос задал Дарен.
— Я скромный слуга, который пытается вам помочь.
— Скромный слуга с возможностями хозяина, — сказала я.
— У вас есть некоторое время, чтобы решить, кто уйдет, а кто останется.
От многолетнего заточения, похоже, у него съехала крыша. Комната затряслась. Над головой, обсыпая пылью и грязью, прополз червь.
— Свобода. СВОБОДА, — он причмокнул, — как звучит сладко. Вслушайтесь: сво-бо-да. Итак, КТО?
Червь достиг центра потолка, где стоял стол. Мебель затряслась и еще один стул сорвался вниз. Мы находились на безопасном расстоянии, но я все равно дернулась.
— Уходи ты, — сказал Дарен. Он смотрел на дверь, стремясь увидеть говорящего.
— Нет.
— Уходи, пока не передумал.
Он мне угрожает? Вот глупый.
— Так, передумай! — я повысила голос.
— Легко! — сказал Дарен и пошел к двери. Вот и умница.
Дойдя до середины комнаты, он обернулся.
— Давно хотел спросить, в кого у тебя настолько упрямый, дурной характер?
Сердце билось где-то между горлом и ушами. Воздух стал душным, будто шерстяным одеялом укрыли в жару с головой. Странная, медленная песня из вздохов, протяжных отголосков, похожих на завывание ветра на крыше, пробивалась сквозь толстый камень пола.
— Это так важно сейчас?! — Песня просто наваждение. Песня всего лишь наваждение.
Он пожал плечами.
— Ну, раз мы больше не увидимся, — он произнес это так, будто рассуждал о погоде.
Я сглотнула. Перспектива умереть через несколько минут предстала в ином, более обыденном свете.
— Думаю, в деда.
Бывший хозяин замка хрюкнул и снова рассмеялся, но на этот раз приглушенно.
— Ты совершаешь ошибку, — сказал призрак. Я приняла его слова на свой счет.
— Имею право.
Из нутра замка, из погребов, я услышала страдающие безумные голоса. Они просили о помощи — одни шептали, другие срывались на тревожный птичий крик.
Дарен побледнел и решительным, немного ломанным шагом вернулся ко мне.
— Хватит игр, убирайся отсюда! Слышишь! — он кричал, стараясь заглушить хоровое пение призраков.
Ещё один стул сорвался с потолка и грохнулся на то место, где только что стоял мой защитник. Я поплелась на шатающихся ногах к нему навстречу.
— Бросай его! Бросай! — говорящий призрак отбросил вежливый тон.
Дарен обхватил меня, зажав мне руки, и поволок к черной двери.
— Что ты делаешь! Я… я не уйду одна!
— Уйдешь!
Старик лежал неподвижно в луже крови, которая собралась под запрокинутой головой в неестественном для живого положении.
— НЕТ!
Я укусила Дарена за шею. Но укусила слишком гуманно. Он меня не отпустил, а только ругнулся. Я вырывалась изо всех сил. Когда до черной двери оставалось меньше шести локтей, Дарен споткнулся и мы упали на пол.
— Как мелочны эти люди, как низки.
— Ты прав, брат. Он хотел её бросить. Хо-тел!
— Да, это низко.
— Останется он!
Дарен пихнул меня к двери. Все волосы на теле встали дыбом. Дверь была черна, но черна не от краски или времени, а от крови. Стены, пол, потолок пронзали древние символы, которые утратили свою силу.
— Он заслуживает смерти.
— А ты как думаешь, Фельдери?
— Пускай оба остаются.
— Нет! Ты не видел??
Дарен сидел на полу, ощупывая голову. Прежде, чем он успел подняться, я навалилась на него со спины, обнимая.
— Бежим вместе, — я шепнула ему в ухо, опасаясь, что меня подслушают.
— Нет!
— Они играют с нами. Им нравиться мучить нас. Давай, уходим!
Мы подорвались с пола и побежали к двери. Черная дверь с грохотом захлопнулась перед нашими носами. Тряска, стоны, ползание червя — все звуки оборвались и словно остались по ту сторону заклятой двери. Наступила тишина, прерываемая только нашим дыханием.
Ноги будто приросли к полу.
Водяная субстанция сбила нас с ног, подняла над полом, и стала сжимать легкие холодом, методично так, и проникновенно. И это мой конец? Вместе со смертельным холодом в вены моих тонких тел втекала Сила. Смерть и жизнь. И я на этой грани. Надо мной же вязь из рун, воротами разделяющая эти великие начала. Надо только заставить их вновь работать, разжечь. Я воззвала к огню, вкладывая Силу в будущее пламя. Сквозь голубоватый воздух руны ожили и засветились огнем. Сначала тлеющим на углях, но постепенно разгорелись, накалились. Сила, так бездарно выбрасываемая духами, стала действовать против них. Древнее заклятие, державшее богор в подчинении, вновь обретало силу.
Потолок перед глазами сделался черным, а место тупому злому отчаянию уступила боль и тишина. Я ждала продолжения, но ничего не происходило.
Дарен лежал на полу, стискивая ребра рукой, и старался вмять боль в себя, так чтобы даже стон не вырвался.
— Верна? — голос хриплый, но принадлежит ему.
— Я здесь.
Он встал, поставил меня на ноги и позволил держаться за его покусанную шею.
Темнота была настолько густая, что я не видела собственных рук. Голоса, наконец, заткнулись.
Рука была пуста и легка. Должно быть, кинжал отлетел в сторону. Без него я тоже не уйду.
Я прокашлялась, чтобы говорить громко и четко.
— Я думаю, что настала пора нам уйти. Будет благоразумно с вашей стороны не препятствовать.
Ответом мне стал нервозный рефлекс Дарена, который сжал мне локоть так сильно, что кости затрещали. Я выдернула руку. Мне захотелось пнуть его, но я справилась с этой слабостью.
— Откройте, эту хренову дверь! — мой крик утонул в безграничном пространстве укутанной в ночь комнаты.
Двойная дверь медленно распахнулась, напоследок грохнув об стены. Послышался легкий навязчивый шепот сотен голосов. Они не хотели отпускать нас. Некоторые возмущались, некоторые просили остаться.
Мы пошли в ту самую трясину, которая заполняла узилище духов. Про себя я считала шаги и молилась о том, чтобы они не могли прочитать мои мысли. Я задела ногой какой-то предмет, который с металлическим лязгом проехал вперед. Сохраняя ритм, я подобрала свой кинжал. Дарен ни о чем не спрашивал, только чересчур крепко сжимал мою ладонь. И правильно делал.
Сворачивать с пути, сомневаться, даже нуждаться в помощи воспрещалось.
Я выставила перед собой кинжал, чтобы не врезаться в стену лбом.
Мы шли и шли. Казалось, проклятой комнате не будет конца.
Сердце гулко стучало в ушах. Мне хотелось уменьшить его громкость, так как начинало казаться, что я могу прослушать собственную смерть. Хотелось предостеречь, посоветоваться. Но произнести что-то вслух, также как сбиться с ритма, означало, нарушишь негласные правила игры.
Кинжал врезался во что-то твердое, по звуку похожее на камень. Я высвободила свою ладонь из руки Дарена и потрогала стену. Шлифованный камень. Здесь должна быть еще дверь. Пока я искала выход, Дарен нашел его первым. Нащупал раньше, разбежался и со всей дури врезался в стену.
Снова отошел. Прежде чем он попытался вышибить стену, я успела потрогать её. Дерево. Сырое, мягкое, значит, есть шанс разломать его. Когда Дарен в очередной раз врезался в стену, дерево хрустнуло.
Я замерла, ожидая удара от призраков. Но было тихо. Только стук собственного сердца. Я тоже разогналась, но толку от меня было чуть. Я растерла плечо и уже вдвоем с Дареном мы принялись выбивать дверь. С пятой попытки выломался кусок, открывая путь к свободе. Свет резанул по глазам.
Дарен подтолкнул меня, чтобы я лезла первая. Шестое чувство, как любят говорить люди, мне подсказывало, что первым должен быть он. Я одернула его руку и толкнула вперед. Он упирался, но полез. Внутри все сжалось. Если мои предположения верны, то я спокойно выберусь следом. Однако предположения — есть предположения, а факты неумолимы и порой жестоки.
Пока пролезала через дыру, расцарапала спину и затылок.
Снаружи был серый угрюмый вечер, но воздух! Воздух был свеж и вкусен, как никогда в жизни! Небо было затянуто грязно-синими облаками. Совсем недавно прошел сильный ливень, оставив после себя влажные стены и лужи.
Под ногами валялись осколки кирпичей. Мы находились в разрушенной части замка, откуда выбраться можно без проблем. Страх, как цепляющийся мохнатыми лапками паук, ослабнув, оторвался от сердца.
— Кажется, мы свободны, — сказала я, первой нарушая негласное правило. Теперь оно не работало.
— Если доберусь до столицы, поставлю свечку храмовникам! — ответил Дарен.
Он меня обнимал, чтобы я не упала на сколотых мокрых камнях. Свалиться вниз на, пускай, крутом спуске, было бы очень обидно. После того, как мы выбрались из преисподней живыми и практически невредимыми.
Горизонт был чист. В радиусе видимости на полях и близ лесов движения хищников не видно. Мог ли их распугать богор? Нет, это вряд ли.
Лошадей мы обнаружили на том же месте, где и оставили. Они нервно похрапывали. Когда я подошла к Смирной и хотела отвязать узду, лошадка попыталась цапнуть меня за пальцы. Я вовремя отдернула руку. Кажется, она сильно переволновалась. И её можно понять, учитывая происходящее в замке безобразие.
Из седельной сумки я достала флягу с водой. Сбросив грязную рубашку, я принялась отмывать с лица и шеи кровь. Знаю, что кровь отмывается плохо, но я должна была попытаться хотя бы создать видимость чистоты.
Дарен, спасибо ему за тактичность, занимался собой и своей лошадью.
Переодевшись в чистую рубаху и старые кожаные штаны, которые хорошо защищают ноги от крапивы и колючих веток, я вновь почувствовала себя живым человеком. Учитывая прошлые ошибки, я заправила штаны в сапоги и приладила с внешней стороны небольшой нож. Мне понадобилось столкнуться с мерзким мужиком, чтобы набраться опыта собственной безопасности. Хорошо бы еще пару ножей на руки и один на пояс. Чем больше, тем лучше. Только у меня небольшая проблема: нехватка ножен и ножей.
У Дарена с этим дела обстояли лучше. На поле битвы он не только успел отбиться от мародеров, но и запастись оружием.