Я вытянула шею, чтобы из-за кружащих в вальсе пар увидеть его. Дарен был, как и прочие офицеры, одет в парадную форму, белоснежную с голубыми вставками, которая с выгодой оттеняла его загар. Загара он, как и многие военные, не стеснялся, чем заслуживал уважение. Волосы его, цвета выгоревшей пшеницы, против обычного, были зачесаны назад. В движениях прослеживалась сила и грация физически сильного, тренированного тела. Наклонившись над троном, он докладывал о чем-то молодому императору.
Взгляды, которые он бросал на меня, обжигали. Моркл пожри, этот мужчина действует на меня, как демон-инкуб. И если с суккубом я могу справиться, то с притяжением Дарена бороться тяжелее.
Я повернулась к нему спиной, чтобы не видеть.
Макс подметил мой маневр, но лишь усмехнулся. Я ожидала услышать от него очередную остроту, но «мой кавалер» выхватил с подноса проходящего мимо лакея два бокала с игристым вином. Один бокал он протянул мне.
— Давайте выпьем… — начал было поручик Донской и замолчал, переключившись на происходящее за моей спиной.
Я тоже обернулась. Тост Макс прервал, увидев приближающегося Дарена.
— Где же ты был, о, Дарен? — сказал Макс в своей привычной манере язвительности и сарказма.
— Да так… — сказал Дарен, игнорируя нетерпеливое ожидание друга.
Мы смотрели друг на друга. Мне казалось, что я не видела его очень давно. В его же душе я читала досаду и нетерпение.
— Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Макс?
— Где твои манеры, друг?
— Какие уж тут манеры? — вопросил он, при этом приглушая голос и тон, чтобы меньше привлекать внимания.
Макс ушел, высматривая хорошенькие личики в бальной сутолоке.
— Итак?
Вокруг Дарена сгустилась давящая атмосфера невысказанного и наболевшего. Взгляд стал тяжелым, тело каменным от напряжения.
— Скажи как есть, — посоветовала я и сжала ладонью его предплечье.
Позади раздался высокий энергичный смех, словно по нервам кипятком.
— Я хочу, чтобы ты вела себя более традиционно. В обществе. Слухи итак ползут, а ты их подхлестываешь. Знаю, что обещал защиту, но от взбесившейся толпы с вилами еще никто не спасался. Даже Ворошилов. Не стоит провоцировать!
— Сцену в камере я помню. Можешь не напоминать.
— Прекрасно. Так вот, я лишь прошу о том, чтобы в толпе ты… — продолжил он в том же увещевательном тоне.
— Дарен, о чем ты? — я перебила его.
Он немного поостыл, а точнее задумался. Я бы еще поняла, если бы он вычитал меня за случай на проходной.
— Мне ничего ровным счетом не угрожает. Во мне видят исключительно Графиню.
— Нет…
— Да. Ты один смотришь на меня, как на опасную колдунью. — Я приблизила свое лицо к его, чувствуя дыхание.
— К чему?..
— К тому, что ты можешь быть спокоен за меня, — я говорила, почти шептала ему в ухо, опираясь на его плечо, обнимая. Наверное, так змеи обвивают своих жертв. Или матери детей.
— Ты волнуешься за меня — это очень приятно. Но получается, ты видишь не так, как другие. Ты придумываешь то, чего нет.
— Или больше других, потому что знаю, как может быть. Как толпа теряет рассудок и устраивает самосуд. Если ты не будешь осторожней…
Его взгляд окрасился лихорадочным мерцанием, тем таинственным светом, который говорит о повышении температуры тела и взаимодействии с окружающими все живое полями.
Я отскочила от него, как ошпаренная, и ударилась в чью-то грудь.
— Дарен, я, конечно, многое понимаю, но надо все-таки скромнее. На вас показывают пальцами. Наше общество не переваривает подобных сцен.
Как только Макс отвлекся, Дарен полыхнул на меня опять моим собственным взглядом. Сила была разбавлена злостью, недоверием — небольшим путчем чувств — что было хорошо. Это было нормальным для него.
Ненормальной была его энергетика. Энергетические каналы его тонких тел расширились, и по ним бежала мана. Мана была прерогативой магов и никаким образом не могла впитываться обычным человеком. По тонким «венам» обычных людей текла прана[19] и только.
Энергосистема одаренного человека позволяла помимо праны впитывать ману и использовать её по своему усмотрению. В каналах тонких тел адепта, вступившего на путь овладения магией, превалирует прана. Мана тоже присутствует, но незначительно. Постепенно в процессе обучения организм перестраивается, и мана составляет порядка девяноста процентов всей энергии тел. Но это в случае с одаренным.
Аура Дарена стала ярче и насыщенней, что говорило о Силе. Одновременно с тем как Дарен успокаивался, концентрация маны уменьшалась. Я не могла поверить в то, что вижу.
Мы стояли в углу, за высокой Моновской вазой с белыми лупоглазками, но были как на ладони. Стайка хихикающих девушек испарилась. Как давно — не помню.
— Добрый вечер, офицеры, графиня, — Катя слегка склонила голову. Я с ней условилась о встрече после бала, но уверенности в том, что она захочет продолжить знакомство, не было.
Макс расплылся в обезоруживающей улыбке и поцеловал Кате руку.
— Поздравляю с назначением, Верна, — сказала Катя. — Почему ты не говорила, что обладаешь Даром?
Если уж она после того как меня назначили императорским магом считает возможным общение, нужно оправдывать её расположение.
— Я думала, ты испугаешься, — ответила я правду.
— У моей бабушки был Дар. Только он никому из внуков не передался. А жаль, — сказала она.
— Я приду в лазарет в ближайшие дни, и мы сможем поговорить. Здесь не самое подходящее место, — ответила я Кате, оглядываясь.
Пока мы говорили, Макс с Дареном перекидывались взглядами, говорящими громче слов о глупости моей попытки утаить принадлежность к магам. Вмешаться они не пытались, со снисхождением слушая наши трогательные любезности.
На погонах Дарена появились две красные продольные полоски, вместо одной.
— Тебя повысили? — спросила я, пытаясь угадать были у Дарена маги среди родни. Мог ли это быть разовый всплеск Силы? Если так, то беспокоиться не стоит. Бывает, что у людей без Дара, случаются всплески Силы.
— Дали полковника, — Дарен сказал так, будто стеснялся повышения.
— Верелеена, Дарен скромничает. Его не только повысили, он теперь командир Сборного полка и командир Собственного Конвоя Императора!
Дирижер объявил белый танец. Завязалась возня: дамы приглашали кавалеров и пары спешили занять пустые места в зале. Музыка величественная, но тоскливая, поплыла по залу.
Расталкивая оставшихся без кавалеров девиц, к нам пробивалась женщина в красном атласном платье с декольте на грани приличий. Она была красива, и думаю, без зазрения совести злоупотребляла властью, которую дает красота и зрелость.
Дарен с Максом стояли к ней спиной, поэтому не могли её видеть.
В снисходительном изгибе пухлых губ скользила железная уверенность в собственной неотразимости.
— Добрый вечер! — Голос её был низок и мягок, но оставлял склизкий осадок. Она обращалась к Дарену. — Офицер, позвольте пригласить на танец.
Макс прильнул к её белой ручке и отвесил довольно низкопробный комплимент, рассчитанный на непритязательную, обделенную вниманием, дурнушку.
Дарен посмотрел на меня, моля глазами о помощи. Когда-то их связывали близкие отношения. Судя по властности женщины и упрямству Дарена, отношения сопровождались постоянной схваткой за лидерство. Спустя время, ничего не изменилось.
— Я уже приглашен, — он попытался улыбнуться, но вышла гримаса.
— Да? И кем же? — её лицо улыбалось, но глаза выдавали с потрохами.
— Мной, — сказала я и взяла его под руку.
Он повел меня, лавируя между танцующими парами, в самый центр зала. Вместо того, чтобы подтвердить свои слова делом, а именно вальсом, Дарен продолжал идти вперед. К балкону.
— А как же вальс? — я не пыталась скрыть насмешку.
— Ты хочешь танцевать?
— Может быть.
Дарен закрыл за собой стеклянные двери. Теперь мелодия стала глуше, то приближаясь, то снова отдаляясь, как прибрежная волна.
— Перед балом императору подбросили голову младшего адъютанта его Собственного Конвоя. К личным покоям.
«А еще ты тут бродишь в толпе, навлекая на себя опасность» — говорило его лицо.
У меня тут же отпало желание шутить. Я села на широкие каменные перила и откинулась на дворцовую стену. Сначала Дарен, потом я (хотя на этот счет уверенности нет), и, наконец, император. Очень похоже на бескровный переворот. Для начала хотят убрать всех верных людей, — так сказать, ближний круг. Потомственным дворянам, на которых держится власть государя, предоставят выбор. Только не думаю, что выбор будет широким. Финал проще некуда. Подушка на лицо императору во время сна.
— У тебя есть конкретные подозреваемые? — спросила я, втайне надеясь, что он сбросил шоры с глаз, и наконец, увидит, что Абрагель задумала нечто подлое.
— Имеются.
— Дискредитировать мы никого не будем. Можно собрать совещание в узком кругу. Уже по тому, как люди будут держать себя, можно будет многое сказать. А дальше — больше, — сказала я.
Дарен молчал. Думал, всматриваясь в лиловую темноту неба.
— И ты готова назвать нам причастных? — он перевел на меня взгляд, в который прорвалось беспокойство и требовательность.
Я их готова назвать хоть сейчас. Только зачем? Настроить против себя Дарена? И тогда я уже точно не смогу ничего сделать.
— Разве мы теперь не на одной стороне? — ответила я, вместо того, чтобы посоветовать ему присмотреться к ближайшему окружению.
— Верна, я совсем не это имел в виду. Я лишь хотел сказать…
— Я знаю. Забудь…
— Нет. Я имел в виду, что это вроде как расходится с твоими принципами. Ты уверена, что нам стоит затевать эту встречу?
Я спустилась с перил.
— Конечно, я уверена. Нити от этого заговора можно протянуть очень далеко — слишком далеко, чтобы бездействовать. К тому же, если за тобой охотятся заговорщики, в случае успеха они успокоятся.
Он шагнул ко мне. Мы оказались лицом к лицу. Его лицо было над моим, все же он выше меня. Хотя он стоял близко, но не настолько, чтобы я вновь потеряла над собой контроль.