<...>. Ну и — ненумерованные слова и выражения, которые так свойственны всем тренерам и прорабам, я, по настоянию редактора, с болью в сердце заменил нейтрально-приблизительными словами и выражениями; о чем сожалею.
Воодушевленный своей победой редактор уже собирался (без моего ведома!) перекроить весь текст в привычном ему последовательном причинно-следственном времени и пространстве, но я вовремя обнаружил это покушение на свои авторские права и сумел убедительно разъяснить (прибегая все к тем же ненумерованным жестам и выражениям), что, во-первых, если он будет резать текст, я оторву ему все помидоры; что, во-вторых, авторское забегание в прошлое или отставание в будущее по пространственно-временной шкале, где причины и следствия то и дело менялись местами, где следствия не исходили из причин, а причины не думали ни о каких следствиях, — эта неопределенность происходила не по прихоти автора, а была присуща инфракрасному смещению именно в том пространстве—времени, в котором все и происходило; это во-вторых; а, в-третьих, — и это самое главное! — Читатель у нас не дурак, и сам прекрасно разберется, откуда и чьи ноги растут.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
МОИ СОМНЕНИЯ В ДЕНЬ ЗИМНЕГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ.
<Я НЕ ЗНАЮ С ЧЕГО НАЧАТЬ. Кончается Год Дурака. Передо мной белая тетрадь в клеточку. Мой «паркер» с вечным золотым пером подтекает, пальцы в чернилах. Сейчас поздний вечер зимнего галактического противостояния. За окном шумит Шишкин Лес, в небе зависла молодая Метрополия с закрученными спиральными рукавами. Ей весело, она делает мне ручкой. Я ей помахал в ответ. Я люблю этот праздник. Так уж получилось, что я родился в этот день. С этого дня дни становятся длиннее, а ночи короче. Пальцы пахнут спиртовыми чернилами, чернила пахнут спиртом... Это намек. Я уважаю всякие-разные праздники, люблю выпить рюмку-другую, третью... Всегда готов. Так и живу в ожидании праздника. Сейчас налью «Соломона» и начну отчет...
Прозит. О'к. Хороший коньяк «Соломон».
С чего же все же начать? Я недоумеваю. Кем я только не был после того, как перестал играть в профессиональный футбол. Я уже не мечтал стать генералом, а маршальский жезл за ненадобностью давно выбросил из своего солдатского ранца. Я прошел все стадии спецподготовки. Я был механиком в конюшне. Футбольный механик — это уже кое-что, это уже о чем-то говорит. Я был дублером, механиком, ведомым у самого Каплуна, чистил и драил его фуфайки, царство ему небесное. Потом я играл. Я долго играл, пока не сломал ногу самому Лобану. Потом я работал лесником, таможенником, пожарным, телохранителем, прорабом, водителем-дальнобойщиком, вообще нигде не работал, как вдруг мне предложили возглавить сборную СОС по футболу, — функционеры из ФУФЛА обложили меня со всех сторон, и в новогоднюю ночь, когда я был немного навеселе <скромно сказано — я был в драбадан>, я дал себя уговорить (аргументы за мое назначение были на уровне «Лобан ушел на вольные хлеба, кто же возьмет сборную, если не ты?!») и согласился работать с конюшней, при условии, что второго тренера я подберу сам. Но я не давал согласия ни на какие отчеты! Я простой человек, иногда я говорю то, что думаю, иногда не говорю то, что думаю, но я никогда не занимался бумажной работой и никогда не писал никаких отчетов. Я даже не знаю, как их следует начинать. Ничего в голову не лезет. «Довожу до вашего сведения»? Это начало не для отчета, а для доноса. Прошел год — и слава Б@гу. В чем я должен отчитываться? Никакие отчеты в моем трудовом контракте не оговорены. Где тут написано про отчеты? Где, покажите!.. Нет никаких отчетов. На <слово неразборчиво> мне сдались эти отчеты! Я не знаю, как их писать. Я не умею писать бюрократические отчеты. Кто их будет читать? Я люблю, чтобы все было хорошо, а тут такая напасть... Я ни перед кем не собираюсь отчитываться. Какого <слово нрзб.> я должен отчитываться перед этими безответственными маразматиками из ФУФЛА во главе с ихним пожизненным председателем? Что эти фуфлоны понимают в футболе? Я подозреваю, что они даже читать разучились, потому что давно позабыли все буквы, где уж им планеты водить! Ладно. Б@г с ними, с фуфлонами. Уж я им напишу отчет!
Еще раз прозит. О'к.
Да, мне захотелось написать отчет. И я напишу отчет. Я точно не помню, что и когда происходило в конюшне в период Кривого Кондратия, но кое-что я кое-кому припомню и все-таки напишу отчет. Я не уверен, что кто-нибудь его прочитает — что ж, тем более, о'к! — я хочу написать правдивый отчет для самого себя; я не склонен к самокопанию, но иногда полезно отчитаться хотя бы перед самим собой. Я открываю свой тренерский рабочий блокнот и начинаю. Уж я ему (себе) напишу отчет! Я кончаю свои заклинания и начинаю. С чего начать? Ну, начни как-нибудь. Начни с начала.
Да ведь ты уже начал: все началось с праздника. Сейчас налью и продолжу.
Прозит. О'к.>
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ПОКУШЕНИЕ НА ПРЕЗИДЕНТА Д'ЭГРОЛЛЯ. Передо мной черная тетрадь в линеечку. В белой тетради начало известного проекта <ПРОГЛОД — Проект Глобальной Диффузии> описано не совсем так, как оно происходило на самом деле; аргументы за мое назначение на пост главного тренера были совсем другие. В первом отчете перед ФУФЛОМ я еще корчил из себя рубаху-тренера — мол, «я ВТЫК <ВТЫК — Высшие тренерские курсы — спорт. жарг.> не заканчивал», чтобы, упаси боже, не привлечь внимание ФУФЛА к истинной цели моего пребывания в конюшне. Лишь через год, когда окончательно прояснилась моя роль в ПРОГЛОДЕ, и все фуфлоны поняли, кто я такой, эта надобность валять ваньку отпала сама собой (но я продолжал быть дураком по привычке; потом пришлось от этой привычки лечиться).
Что же происходило в действительности? Решение о моем главном тренерстве принималось на самом верху, я знал об этом и, как офицер, не мог отказаться. Бригадный дженераль Гу-Син под расписку ознакомил меня с проектом закрытого президентского Указа о моем назначении и приказал завтра утром вместе с председателем ФУФЛА Сури'Намом явиться в парадной форме на встречу с президентом д'Эгроллем.
— Зачем я понадобился Президенту? — спросил я. Можно и без меня все решить.
— Там ничего не будет решаться, — ответил дженераль Гу-Син. — Эта встреча организована в целях маскировки, для отвода глаз. Надо показать, что вы и Лобан продолжаете работать в футболе. Надо напомнить, что Президент любит футбол, — это успокоит общественное мнение и усыпит бдительность всяких там разных посторонних наблюдателей. Ну и... Президент просто хочет познакомиться с вами. Советую вам понравиться Президенту.
— Как я должен ему «понравиться»? Сплясать перед ним лезгинку?.. Голым на столе, что ли?
— А хоть бы и так. По ситуации. Но в рамках приличий. Он мужик простой, любит пошуметь, посмеяться. Не боись, майор! Но будь осторожен, веди себя естественно и поменьше думай, — Президент читает мысли на расстоянии.
Заботы, заботы... Не боись, но будь осторожен и поменьше думай... это все не с моим здоровьем.
Я отправился в гарнизонный универсам «Пятизвездочный», купил новые сапоги (хорошие, яловые), складной утюг, нитки-иголки и весь вечер приводил в порядок парадную форму. Утром мне с председателем Сури'Намом пришлось ожидать в президентском предбаннике больше часа, потому что Президент и дженераль встречались «без галстуков» с хантским послом. Я сидел и тренировался «поменьше думать». Получалось плохо. Тогда я решил «ни о чем не думать». Получилось еще хуже. Наконец, вышел хантский посол без галстука, но во френче, застегнутом на все пуговицы. Посол мрачно глянул на меня с председателем Суром, вошел в лифт и укатил. (Я видел хантского посла в первый и последний раз в жизни, потому что через неделю этот застегнутый политик был отозван на родину. Пересекая границу Приобского хантства, он расстегнул пуговицу на животе и сделал себе харакири.)
Потом появился сам президент д'Эгролль, наш харизматический лидер. Мои первые впечатления от Президента были проще некуда: гигант в шортах по колено и в шлепанцах на босу ногу необъятного размера; из-под расстегнутой рубахи, завязанной узлом на животе, курчавилась седая грудь, Президент почесывал ее всей пятерней. Харизма так и перла из него, — иначе как управлять страной? За ним шел дженераль Гу-Син, за ним мордовороты-телохранители, за ними — какие-то президентские девки-стенографистки с длинными ногами, с блокнотами и карандашами.
— А вот и футболисты пришли! — обрадовался Президент. Левой пятерней он продолжал расчесывать кудри на груди, правую вяло протянул председателю Суру, а меня как бы и не заметил. — Ну, берем стулья, садимся и рассказываем — как там у вас дела, какие проблемы, когда станем чемпионами мира?
Я был разочарован — Президент даже не пригласил нас в Кавалергардский Зал, так и принимал в предбаннике. Все расселись, а телохранители заученно отступили за спину Президента. (Я сам служил в охране, и эти мне не понравились — какие-то тупые, бездумные, вышколенные, очень уж знают, что надо делать.) Вначале на встрече присутствовали фужеры <футбольные журналисты>. Эти тоже хороши со своим недержанием языка. Один из них, интеллигентный дотошник и тошнотник, спросил Президента:
— Правда ли, что футбол является для вас не просто Игрой, а средством для овладения Вселенной?
— В сущности, конечно, — весело и бездумно ответил д'Эгролль («конечно», «собственно», «в сущности» — слог Президента).
— Каким же образом вы намерены посредством футбола завоевать Вселенную?
Президент уже собрался что-то еще ляпнуть, но уловил и прочитал мой взгляд: «Засунь язык себе в задницу и не свисти лишнего! Болтун — находка для Постороннего Наблюдателя!» Ему очень не понравился мой взгляд (я даже уверен, что Президент прочитал его дословно, хотя я и пытался «ни о чем не думать»), но он понял свой промах. Он внутренне ч@ртыхнулся, его взгляд стал тяжелым, булыжниковым. Он медленно проговорил:
— От ч-ч@рт, вы не дослушали ответ. В сущности, конечно, вы не правы...