— За чей счет? — тяжело дыша, спрашивали они и убыстрялись.
— За счет председателя ФУФЛА!
Нет, так дело не пойдет. Главный тренер не должен гонять жеребцов, как обыкновенный пастух. Пусть Войнович быстрее думает.
К ПРОБЛЕМЕ ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ. Войнович продолжает думать. Лежит на нарах и думает, а мне надо объявлять плохую новость об отчислении из конюшни одиннадцати жеребцов. Насчет нар я, конечно, преувеличил — дядя Сэм купил нормальные панцирные кровати с матрацами. В столовую Войнович не спускается, даже в коридор не выходит, — он не завтракает, обед и ужин носят ему в номер. Иногда он стоит у окна и смотрит на Шишкин Лес. Он держит себя, как Посторонний Наблюдатель, а я каждый день вкалываю, как какой-нибудь младший капрал в казарме, провожу изматывающие тренировки на Третьем полигоне (специалисту понятно, что это значит) и контрольные игры в Поясе астероидов (что это такое, понятно и неспециалисту). Однажды вхожу к нему — Войнович стоит у окна спиной к дверям, постель разобрана, на столе пепельница с окурками, под столом пустая бутылка из-под «Соломона». Опять думает. Даже не поинтересовался — кто вошел? Я спросил:
— Что надумал?
— Я ничего не понимаю, — ответил он. Даже не оглянулся. — Хоть убей, не понимаю! Почему тебя назначили Главным тренером?
— Ты завидуешь, что ли?
— Нет! — вскричал Тиберий. — Ты мне друг, я рад за тебя, но тут какой-то подвох, я за тебя боюсь. Не понимаю! Объясни!
<А что я мог ему объяснять? Все и так было ясно. Второй тренер называется «пойди-принеси», а Войнович хочет быть Первым. Его кандидатура выдвигалась председателем Суром, но дженераль Гу-Син ее не одобрил. Предлагалось также назначить двух главных тренеров — меня и Войновича, но эту идею не одобрил Президент и был прав — в двух равноправных первачей я тоже не верю, эти тандемы иногда бывают успешны, но всегда недолговечны — один из тренеров вытесняется и уходит, значит, и при успехе не было равноправия; ну, а при трех главных — были и такие эксперименты — получается сплошной процесс под названием «лебедь раком щуку». Тиберий все это очень хорошо чувствует. В моем назначении он заподозрил какой-то подвох. Я сослался на рекомендацию Лобана и на то, что сам толком не понимаю, в чем тут дело. (Я-то понимал, но не имел права ему объяснить.)>
— Не понимаю, не понимаю... — опять забормотал Войнович и улегся на панцирную кровать пузом вверх. — Лобан со всеми перессорился. Я понял бы, если бы вместо Лобана ФУФЛО пригласило какого-нибудь держиморду во-от с такими кулаками... ну, кого-нибудь вроде Сайгона. Или Гробшильда. Это понятно. Или какого-нибудь умненького интеллигента, вроде Ваньки дер Стула, а к нему вторым тренером приставили бы того же Гробшильда. Или Сайгона. Или даже тебя. Тогда никаких вопросов. Но тебя — Главным Тренером?! Ты же без направления, без царя в голове, ты же авось-небось и вывози нелегкая... Не понимаю!
Он прав, этот Посторонний Наблюдатель. Я тихонько удалился.
ТРЕНИРОВКИ.<...>
Прогноз погоды: приближается метеоритная метель.
Сказать Гуго и Хуго: пусть починят катапульту.
МЕТЕЛЬ. Метеоритная метель, огненная Заверюха, искры летят, как от автогена, в Шишкин Лес носа не высунешь. Можно было бы провести теоретические занятия, но это не моя парафия, а Войнович продолжает думать. На сборах скука. Жеребцы с утра до вечера и даже ночью играют в карты на деньги (хоть бы ялтинскую пульку научились записывать, а то режутся в какой-то вариант тюремной буры). А что им еще делать — бильярдная закрыта, шары из слоновой кости были украдены строителями сразу после подписания Акта о приемке, но до того, как поп с кадилом освятил «Маракканну-2-бис», а новые шары заказать негде — добытчики на Островах Слоновой Кости второй год бастуют. По видео крутят чернуху, порнуху и всякую затируху — сколько можно? Ну, есть проникающее ТВ с наушниками, но от ТВ одна лишь перхоть в голове.
Метеоритный поток крепчает, на горизонте красивое зарево — горит свалка в точке либрации. Теоретические занятия мог бы проводить Войнович, но он все еще думает. Заглянешь к нему — постель по-прежнему нараспашку, на столе все та же полная вонючая пепельница, зато рядом с ней появились пустые стаканы и неразрезанный «Футбол и жизнь во Вселенной». Войнович опять стоит у окна. Бутылка «Соломона» спряталась за шторой на подоконнике. По его спине видно, как он тяжело думает. Эти раздумья становятся опасными для его здоровья. Я начинаю беспокоиться: надо бы обратиться к врачу, футболисту много думать противопоказано, голова у футболиста не для того предназначена.
— Ничего, пусть думает, — сказал доктор Вольф, когда я поделился своими опасениями. — Уже можно. Войнович уже не футболист, а тренер.
— Откуда новости? — удивился я. — Это он вам сказал?
— Да. Сегодня вечером он выйдет к ужину и даст согласие. Я ему прописал: «думать». Вот он и тренировался думать. Помогло.
Я обрадовался: значит, Войнович согласен!
— Спасибо, доктор!
Метеоритный поток пошел на убыль, переместился на зюйд-зюйд-ост, но еще пуржит. Вечером Войнович спустился к ужину. Что-то мы отмечали — кажется, Татьянин день и заодно День студентов. Спели Войновичу «Гаудеамус»: «Вива, профессорес!» Войнович кивнул мне и сказал:
— Да. Я в норме. Завтра начнем.
Пожали руки. Прогноз погоды хороший — буран продолжает уходить на два зюйда к осту. Договорились, что завтра объявляем две новости: плохую и хорошую.
ЗАВТРА. Хорошую новость объявил я: Войнович официально назначен вторым тренером. Сорвал аплодисменты. Войновича в конюшне любят.
Плохую новость я возложил на Войновича, и он зачитал список «одиннадцати» — отчисленных из команды.
Гробовое молчание. Меня начинают плохо любить.
Утренняя тренировка. Легкая. Проводил Войнович. <...>
Дневная тренировка. Интенсивная, с утяжеленными болоидами. Проводил я. При гробовом молчании. <...>
Вечерняя тренировка. Пляж-болл с выбыванием. Проводил Войнович. <...>
На ужин подали какие-то подозрительно-молчаливые гастритные пиявки. У шеф-кока Борща явно плохое настроение.
Проводы отчисленных. Я не вмешивался. Поголовная ночная пьянка. Я ушел спать.
КОНЬЯК «СОЛОМОН». Меня позвали к вертушке — звонил председатель Сур.
— Тут какие-то продуктовые счета пришли за прошлый месяц... — неуверенно сказал он. — Из какой-то гастрономической фирмы «Соломон». Я бы сказал, астрономические счета. Странно. Что вы там жрать стали — как не в себя?
— Питаемся как всегда, но вот коньяк дорогой.
— А, вы коньяк пьете... Я не знал.
— Да. Коньяк «Соломон». 30 лет выдержки.
— А почему коньяк назвали «Соломоном»? — удивился председатель.
— Не знаю. Наверно, потому же, что и ваш «Цицерон».
— Я «Цицерон» не пью, я им гостей угощаю.
— Оно и видно. Наверно, они тоже любили пить коньяк.
— Кто?
— Библейский царь Соломон и римский консул Цицерон.
— А почему «тоже»? — Председатель совсем запутался.
— Потому что я тоже люблю коньяк.
— А без этого «Соломона» никак нельзя обойтись?
— Нет. Трезвые мысли приходят ко мне после «Соломона». На то он и «Соломон», чтобы навевать умные мысли, но беда в том, что очень уж дорог.
— Сколько же вам лично нужно этого библейского «Соломона»?
— Лично мне?.. Немного. А в общем, для всех, примерно, ящик в день.
— ??? — в трубке послышалось красноречивое молчание (если, конечно, молчание может послышаться).
— Ящик не только для меня, — объяснил я. — Для всей конюшни. Спишите этот ящик, например, на представительские расходы.
— Вы что — с футболистами коньяк пьете?!! — позеленел Сури'Нам. (По вертушке я, конечно, не видел, но он, конечно, позеленел.)
— «Соломона» для обгона. И не только коньяк. У нас на «Маракканне» тридцать три жеребца, столько же обслуги и гости каждый день. Надо же им как-то утолять жажду? Пусть пьют «Соломон».
— Что еще надо списать для обгона на представительские расходы?
— Шампанское той же фирмы — «Царица Савская». Тоже ящик в день. Мы пьем коктейль — смесь коньяка с шампанским.
— У федерации нет средств, чтобы оплачивать смесь Соломона с царицей Савской!
Я тоже красноречиво промолчал.
— Ладно, представители, — пробурчал председатель Сур. — Спишем Соломона с царицей Савской на дорожно-транспортные расходы. Для обгона.
ПРОБЛЕМА ФУФАЕК, АМУНИЦИИ И СНАРЯЖЕНИЯ. На заднем дворе «Маракканны» уже сушатся на веревке простыни, пододеяльники и портянки, — значит, баба Валя и тетя Катя уже здесь. (Не забыть сказать дяде Сэму, чтобы купил стиральный комбайн. Есть хорошие комбайны — сами стирают, выкручивают и высушивают.) А вот и наши тетки, вижу их — расхаживают по полигону с ведрами и насосом, делают замеры и подсеивают первичный грунт до нужного молекулярного уровня: 1 атом на 10 куб. км прост.—врем.; увидели меня, помахали мне. Я потом к ним подойду, надо будет проверить поляну, сделать контрольный промер. Гуго и Хуго едут за ними на силовом катке. Обычный ремонт подпространства в псевдовремени. В прошлом году на эти цели на Трансплутонный полигон пригнали сотню грузовиков бракованного грунта, и весь полигон зацвел и скатался в какието шарики брюссельской капусты. <...>
Проводим интенсивные тренировки и контрольные игры двумя составами в Кольце Астероидов. Обстановка близкая к боевой. Смена белья три раза за тренировку. (Забываю сказать дяде Сэму о стиральном комбайне. Он мне, конечно, скажет, что шкварок нет. Я ему скажу: это твои проблемы. Он мне скажет... он ничего не скажет.) Проблемы, проблемы... Фуфайки ненадежны, то и дело подводят — швы просачиваются, клапаны подтекают. Ну, это как водится. Посылать рекламации на текстиль бессмысленно, надо опять заказывать форму у федералов, они опять заломят такую цену, что мало не покажется. Обращаться за фуфайками в правительство? Глупость. Лично к Президенту? Ага. Глупость, умноженная на пи в квадрате.