Дядя Сэм не забыл, расщедрился, купил у морячков на дешевой распродаже и подарил мне вечное перо — «паркер» с золотым (низкой пробы) пером и две толстенные коленкоровые тетради — одну в белом переплете с бумагой в клеточку, другую — в черном, в линеечку. Гроссбухи, а не тетради. Вот куда я буду записывать свои отчеты Постороннего Наблюдателя.
Не забыть купить чернил.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.<Дженералю Гу-Сину мои тетради не очень понравились.
— Где вы их взяли? — поинтересовался дженераль. — Дешевка, коленкор какой-то...
— Дешевка и есть. Дядя Сэм купил на дешевой распродаже.
— Ничего приличней не могли купить?
— Других не было. У дровосеков в цене тетради только в голубом сафьяне.
— Не расслышал... у кого, у кого?
— У дровосеков. У голубых, то есть, — объяснил я.
— Шли по лесу дровосеки, оказались гомосеки... — догадался дженераль. — Но у меня другие сведения.
?
— Тетради у морячков куплены.
«Все он знает, старый ч@рт!» — подумал я и сказал:
— Верно, у морячков. Память подвела — дядя Сэм собирался купить у дровосеков, а купил у морячков.
— Хорошо. В одной ведите записи для себя, а в другой...
— Для Него.
— Для кого?
— Для Постороннего Наблюдателя.
— Да. Но, возможно, не только для Него.
— Для кого же еще?
— Не знаю. Возможно, для Них. Мы ведь не знаем, сколько их, этих Посторонних Наблюдателей.
— Ага, — сказал я.
— Вот пуля пролетела, и — ага, — сказал дженераль.>
ЖЕРЕБЬЕВКА. Нас, наконец-то, посеяли. Состоялась торжественная жеребьевка отборочных игр Чемпионата мира с музыкой и голыми девками с расписанными под футбольные мячи попками и сиськами — ножками дрыгают, мячики прыгают. Я не поехал — что я там не видел? Перед жеребьевкой меня окружили фужеры и спросили:
— Кого вы хотите в соперники?
— Те, кто попадутся, тех и хотим.
От нас на жеребьевке присутствовали наблюдатели: председатель ФУФЛА Сури'Нам (без него никакие официальные празднества не обходятся), дядя Сэм и сын полка Племяш. Племяш засунул руку по локоть в прозрачную сферу и вытащил матрешку с запиской. Вот наш жребий, наш БЛЮЗ, наша 12-я отборочная конференция (по алфавиту):
1. Башибузуки (БШБЗ — Барнаульский шлакобетонный завод).
2. Воблы-1 (Водородно-водопроводный БЛАговест). Не путать с Воблой-2 (Восточная Бронетанковая ЛАтифундия) и с Воблой-3 (Военно-Баллистическая Академия).
3. Жлобы (Железнодорожное Общество).
4. Оборвары (ОБщественная ОРганизация Ветеранов АРмии).
5. Соски (или сосунки — это мы, СОС — Служба Охраны Среды).
<В те времена даже в официальных фуфлонных документах было много тиффозной тарабарщины, от нее некуда было деться, — «федералы», «конфедераты», «костоломы», «восьминоги», «бугаи», «жлобы», «сугробы», «раки», «оборвары«, «скоты», «проглоды», «троглодиты», или такое: нецензурная аббревиатура от «Единого Блока Левых Организаций». Были «конфедераты в ЗАКОНЕ» (Зека) — Западная Конференция. Был такой Сант-Венерианский «Унитас» (ударение на «и», но иначе как «унитазы» их не называли: «Мы проиграли унитазам» — вот так). Был Воз Навоза — сборная какого-то Воздушно-озонного налогового заведения, бравшего налог за воздух. Была своя футбольная конюшня у Конной Полиции. В общем, ч@рт-те что, но к этим прозвищам все привыкли. Смотри также приложение «СПИСОК АББРЕВИАТУР».>
Итак, жребий брошен, нам предстоит нелегкий блюз. Эмблема чемпионата — стеганый футбольный панцирь над олимпийскими орбитами пяти планет. Рисунок-талисман — дикий серый гусь. Первые три матча проведем в ноябре, остальные — весной. Нельзя сказать, что нам не повезло. Группа получилась не слабая, но и не смертельная. Чтобы выйти в финальный турнир, надо занять первое место. Если не займем, то зачем мы вообще ввязались в этот блюз? «Второе место ничем не отличается от последнего», — так говорит Лобан.
КОЕ-ЧТО О ЖЛОБАХ (ИЗ ДОСЬЕ НА СОПЕРНИКОВ). Первая игра — со жлобами. Жлобы — это вымирающее Железнодорожное Общество (он же «Викжель», «Желдор», он же «Локомотив»). Ну, какие сейчас железные дороги? Технический атавизм. Ну мю-паровые котлы, ну сикоморовые шпалы, ну стальные (FERRUM+ДОБАВКИ — рецепт известен) рельсы, не более того; разве что в Приобском Хантстве еще коптят небо черные паровозы. Билеты на игру продаются плохо. «Жлобы» неплохие ребята, но, безусловно, мы у них выиграем, — что они могут на своем поршневом пару? Вчерашний день. И вот это «безусловно» для тиффози не очень-то интересно наблюдать. Жлобы на порядок слабее сосок (на тиффозном жаргоне они — «жлобы», а мы — «соски»). Брагин, например, начинал в жлобах, но быстро перешел в соски — его переманил Войнович (аргументы были стандартные: в Метрополии будешь жить, как у Б@га за пазухой, а здесь так и помрешь жлобом на железной дороге, как у Ч@рта в промежности), и жлобы не были на нас в обиде — наоборот, они спят и видят, как бы попасть хотя бы в дублирующий состав шошни Службы Охраны Среды. <...>
СОСТАВ. Я наконец-то определился с составом для официальной заявки с краткими характеристиками каждого игрока <См. Приложение № 6 к академическому изданию «Отчетов»>, но сомнения остаются. Полная конюшня чистокровных жеребцов, но все больше тяжеловозов, а настоящих рысаков маловато. В официальную заявку также включены:
Главный тренер — БЕЛ АМОР.
Тренер — ТИБЕРИЙ ВОЙНОВИЧ.
Администратор — СЕМЕН РАФАЛЬСКИЙ.
Главврач — ВОЛЬДЕМАР ВОЛЬФ (с бригадой «скорой помощи»).
Пресс-атташе — фройлен ГРЕТХЕН фон ДЮНКЕРКДОРФФ (и вся ее пресс-служба).
Технический и обслуживающий персонал:
СВЕКОЛЬНИК — шеф-кок БОРЩ (со всем его камбузом).
БАБА ВАЛЯ и ТЕТЯ КАТЯ (вечно забываю их отчества и фамилии — неудобно как-то) — стирка, уборка, посуда, клопы, домашний уют.
ХУГО ВЕРСТАК и ГУГО АМБАЛ (приросшие тиффозные прозвища, подлинных имен никто не помнит, да они и сами, наверно, забыли) — помощники администратора, бывшие боксеры-тяжеловесы, грубая сила, тяжелое детство, темное прошлое, хорошие ребята, мастера на все руки: технические работники, механики, водители автобуса, сапожники (штучные кроссовки и бутсы с подковами), массажисты, санитары, мячи и чемоданы таскать, что-то придвинуть, кого-то задвинуть. <Ну и, конечно, функции охраны и телохранителей: «Командор, не надо ли кому в морду дать?» — «Нет, все в порядке, ребята».>
САШКА ПЛЕМЯШИН. ПЛЕМЯШ. Наш талисман, наша надежда.
Всё. На выезды больше никого не беру — ни певцов, ни артистов, ни жен футболистов. Никаких жен! В Тулу со своими самоварами не ездят, а если кому-то из жеребцов сильно приспичит попить чаю, то везде во Вселенной найдутся смазливые самовары с большой пропускной способностью; везде есть свои «метрополии», полиция и фонари под глазом. Ну, а до чиновных прихлебателей из ФУФЛА мне дела нет, пусть едут на чемпионат Вселенной посторонними наблюдателями за счет председателя Сури'Нама.
САНТИМЕНТЫ.
МОЙ ПЕРВЫЙ ФУТБОЛ. Послезавтра — нет, уже завтра, — состоится наш первый отборочный матч со жлобами. Что-то меня на лирику потянуло в этот поздний час. Я хорошо помню свой первый футбол. В тот день (21 декабря) мне исполнилось семь лет. Я еще был хорошим мальчиком. Днем состоялись детские именины. Пришли мои друзья, девочки и мальчики. Мы пили сладкую колючую воду и обжирались конфетами и пирожными. Все было чинно-благородно. Матушка суетилась на кухне — готовила на посошок земляничное мороженое, папаня в спальне читал еженедельник «Футбол и жизнь во Вселенной» и предвкушал вечернюю футбольную трансляцию матча «Сосок» с «Башибузуками». Мои гости разошлись в пятом часу вечера — 21 декабря рано стемнело, папаня с матушкой прилегли отдохнуть и забыли об имениннике, а я отправился провожать свою шестилетнюю подружку Ленку. Проводил. Ленка меня мало интересовала. Ребенок — я, то есть, — вышел из дома с Ленкой, перевел даму через дорогу, сдал на руки родителям, потом пробрался на Угол, вскочил на подножку маршрутного фотонного дизеля «atass» и часа через два добрался от Устричного Архипелага до Метрополии. Недалеко, но для ребенка — целое кругосветное путешествие. Там ребенок сразу нашел Большой стрит, это было легко — происходил прибой, прилив — толпы, орды тиффози валили на футбол — и прокапал на Олимпийский Полигон со стороны Малого стрита через забор с колючей силовой проволокой. Наши играли с «Башибузуками» <команда БШБЗ — Барнаульского шлакобетонного завода>. Ребенок ничего не понимал в футболе. Ребенок залез на осветительную вышку-маяк, облепленную безбилетниками, но он оттуда ничего толком не видел. Нет, ребенок все видел, его глаза были широко раскрыты, но ребенок не понимал увиденного. Ребенок весь дрожал, ребенок пребывал в сильном галлюцинациозном амфибрахии. Рядом с ним завис несвежий небритый дядька, — как сейчас понимаю, это был типичный тиффозный бич <«бывший интеллигентный человек»>, — он что-то ребенку объяснял, но ребенок не слышал его. Ребенок еще не умел, не мог воспринять Игру целиком, он видел лишь отдельные фрагменты-картинки, не связанные между собой.
(Уже потом, с возрастом, мое восприятие игры изменилось, все стало наоборот — отдельные картинки приобрели смысл, зато потеряли праздничность и таинственность. Еще один раз подобное дробление ощущений проявилось, когда я впервые вышел на этом же полигоне за основной состав и теперь уже на меня смотрела орда тиффози. Со мной случился тот еще коматозный амфибрахий — по полю ползала на ватных ногах какая-то сомнамбулическая саламандра. Меня вскоре заменили, но тогдашний главный тренер конюшни Джордж Уэлльс не сказал мне ни слова укора.)
Запомнился полигон — по углам мигающие звезды, на полюсах две рамы из квазаров, бритвы прожекторов, черная дыра в центре — в ней разверзлась такая густая фиолетово-черная темнотища, как повидло из черной смородины. Запомнилась многомиллионная обезумевшая