любые индивидуалистические устремления, попытки поставить личные интересы выше общественных презирались большинством народа, а попытки принести стране вред пресекались простыми людьми.
Да, Сталин был суров. А что было делать, когда стране со всех сторон грозила агрессия, когда нужно было мобилизовать все силы для развития страны, становления промышленности и механизированного сельского хозяйства, для укрепления армии? И что надо было делать с теми, кто не просто не понимал жесткой необходимости всего этого, а еще всячески мешал, ставя под угрозу само существование страны? И это в условиях безусловно враждебного и агрессивного окружения, в тяжелейших внутренних условиях, когда после Гражданской войны и НЭПа в стране было полно уголовников, а многие из так называемых интеллигентов уже тогда смотрели на Запад? А по стране, как и по всей Европе, шастали шпионы и диверсанты, которые организовали-таки в европейских странах пятые колонны, подготовившие приход гитлеровцев везде, кроме нашей страны. А у нас деятельность этой «пятой колонны» была вовремя пресечена. А что было бы со страной и народом, если бы эта «пятая колонна» не была раздавлена?
И еще необходимо отметить, что все эти «кровавые репрессии» многократно преувеличены недобросовестными историками, отрабатывающими свои серебренники. Никогда не было тех десятков миллионов репрессированных и миллионов расстрелянных. Например, на 1 марта 1940 года общий контингент заключенных составлял 1.668.200 человек, из них за контрреволюционную деятельность было осуждено 28,7 %. А число жертв политических репрессий в РККА во второй половине 30-х годов примерно в 10 раз меньше того, которым жонглируют нынешние придворные лацисы… («Патриот» № 21/97).
Я не понимаю тех коммунистов, которые не разглядели главного в деятельности Сталина, — суровой необходимости укрепления социалистического государства и продвижения к коммунистическим производственным отношениям.
Даже наши враги признавали выдающуюся роль И.В. Сталина.
«Большим счастьем для России, — сказал У. Черчилль в палате лордов 23 декабря 1959 года (по случаю 80-летия со дня рождения Сталина), — было то, что в годы тяжелейших испытаний Россию возглавлял гений и непоколебимый полководец И.В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей жестокому времени того периода. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники логической и осмысленной мудростью. Он был непревзойденным мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. Он принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием».
Но это далеко не все, что сделал Иосиф Виссарионович.
При Сталине основы социализма были построены, поскольку средства производства были обобществлены, а это и есть главный признак социализма. Это дало возможность укрепить страну, ее оборону, ее индустрию, ее сельское хозяйство. Голод 1933 года был последним в истории СССР, а далее была организована взаимовыручка областей.
При Сталине СССР стал сверхдержавой, объединившей вокруг себя еще страны народной демократии, и над империализмом нависла реальная угроза исчезновения с лица планеты, а перед народами мира возникла перспектива навсегда избавиться от чужеземного гнета.
Сталин объяснил людям необходимость первоочередности общественных целей и общественной дисциплины, при соблюдении которых перед каждым человеком открываются невиданные возможности его развития.
При Сталине благодаря жесткому отбору стало возможным появление выдающихся произведений культуры и искусства. Эти произведения были проникнуты оптимизмом, верой в человека труда и носили созидательный общественный характер. Они и в настоящее время не превзойдены.
Сталин явил собой пример беззаветного служения долгу руководителя крупнейшего в мире государства и служения человеку труда. Благодарное человечество будет помнить его вечно.
А задачей нашего и последующего поколений является, во-первых, восстановление исторической правды об этом человеке и обо всем, что было сделано им и при нем, во-вторых, восстановление всего, что было сделано нашим и предыдущими поколениями при Сталине, а в-третьих, дальнейшее продвижение к коммунизму, ибо только при коммунизме исчезнут все негативные явления, которые породили на земном шаре товарно-денежные отношения.
Капитализм со всеми его неизлечимыми язвами прекратит свое существование, и все население Земли обретет, наконец, возможность достойного существования.
Это не фантазия, а суровая необходимость нашего времени.
Наше дело правое, и победа будет за нами!
Часть 5. Записки философа-дилетанта
Посвящается философам-любителям и философам-профессионалам.
1. Пофилософствуй! Ум вскружится…
Ненависть, которую внушают к философии преподаватели вузов, можно сравнить лишь с ненавистью, которую некоторые преподаватели классической литературы в школе и некоторые преподаватели музыки внушают к своим предметам.
Кто из учащихся захочет читать произведения великих классиков после того, как они вызубрят «образ Онегина», «образ Печорина» или «луч света в темном царстве»? Автор этих строк совсем недавно узнал, что «Ревизор» Гоголя — это и в самом деле комедия, причем смешная. И что Чичиков — это предшественник всеми нами цитируемого Остапа Бендера, которого в школе не проходят.
И с музыкой то же самое. Преподаватели игры на фортепьяно так следят за постановкой руки, формой пальцев и расположением локтей, что ни им, ни учащимся не до музыки. И если где-нибудь в младшем инженерном возрасте бывший ученик вернется к музыке, то это он уже сделает сам, безо всякого принуждения и не благодаря преподавателю, а вопреки нему.
То же и с философией. Сухие, как вобла, преподавательши философии делают все, от них зависящее, чтобы этот предмет — предмет любомудрия, ибо само слово философия означает любовь к мудрости, стал бы и телом, и душой похож на них, преподавательш. Не понимая сути философии и не обладая ни малейшими признаками мудрости, а поэтому и не любя свой предмет, преподавательши этой великой науки заставляют зазубривать отдельные истины, от которых учащимся становится тошно. Философия начинает напоминать любимую тещу, которая с утра зудит о том, как плохо она спала ночь, а вечером пилит вас напоминанием о кране, который все течет, а мужчины в доме нет.
Автору однажды пришлось ехать в одном вагоне с некоей философиней, преподавательницей философии одного из ведущих московских вузов. В плацкартный вагон, как выяснилось, эта дама, очень дородная и с преувеличенным чувством собственного достоинства, попала случайно, поскольку других билетов не было. А вообще-то она не привыкла. Философиня была кандидатшей философских наук и писала докторскую диссертацию на актуальную по нашим временам тему «Города будущего в представлении социалистов-утопистов». Если она уже защитила эту диссертацию, что вполне вероятно, то сокровищница философской мысли обогатилась еще одним пустоцветом.
А ведь философия — это обобщенный опыт человеческой деятельности за прошедшие века. Кого сохранила память истории? Это либо выдающиеся цари, собравшие разрозненные территории, либо выдающиеся бандиты мирового масштаба, либо, наконец, ученые, в первых рядах которых стоят философы. Этих последних за что-то же запомнили?!
По-хорошему, философы должны учить всех нас мудрости. На основании обобщения многочисленных житейских и не житейских случаев, историй и событий, на основе анализа развития природы, общества и отдельных личностей философы должны бы производить ретроспективный анализ прошедших событий и перспективный синтез, вытекающий из этого анализа, и давать рекомендации по дальнейшей деятельности, чтобы люди могли в будущем избежать ошибок, наделанных ранее другими. Философия выводит из всего этого общие законы, определяет категории, учит материалистическому подходу, при котором изучаются объективные закономерности природы и общества, и из этого делаются выводы. Но так лишь должно быть, а на самом деле многое бывает совсем наоборот, когда под выдуманные постулаты и принципы подгоняются реальные события.
Всем памятны печальные события с генетикой и кибернетикой, когда именно философы замордовали обе эти важнейшие области науки, объявив их «буржуазными». На каком основании? Сейчас они и сами не могут толком объяснить, как все это получилось. Каждый из них теперь уверяет, что именно он тут ни при чем. А теперь философы, которые ни при чем, не желают вообще разбираться с естественными науками. Один из них, член-корреспондент Академии наук и доктор философских наук Александр Георгиевич сказал как-то мне:
— Я, Владимир Акимович, считаю своим долгом изложить в своих научных трудах различные точки зрения на тот или иной предмет. Есть такая-то точка зрения, а есть и такая-то. А комментировать их не моя задача.
— Как же так, — спросил я его, — если вы не будете комментировать, то, как же нам, простым инженерам, сориентироваться, что правильно, а что неправильно? Разве не вы, философы, с вашей специальной подготовкой, должны поведать нам истину?
— Что есть истина? — саркастически улыбнулся Александр Георгиевич. — Мы так напахали в свое время с генетикой и кибернетикой! Нет уж, разбирайтесь сами!
Другой философ, Лев Борисович, читающий лекции по философии аспирантам, сказал мне:
— Когда вы, Владимир Акимович, победите оппонентов и завоюете всеобщее признание, тогда мы, философы, дадим обоснование, почему вы оказались правы. А иначе мы не можем.
И он тоже вспомнил про генетику и кибернетику. Я ответил, что я ошибочно думал, что философия должна помогать нам, практикам, искать верную дорогу в дебрях естествознания и развития общества. Но я, видимо, ошибся. Если то, что говорит Лев Борисович, правда, то философия — это продажная девка, которая ублажает сильных мира сего и готова обосновать для них что угодно.
— Ну, знаете… — сказал Лев Борисович.