Несколько рабочих занялись моим скутером. Задний амортизатор сняли и сварили в месте разлома. Через полчаса Веспа приняла свой первоначальный вид. Выдержит ли она дорогу до Магадана? В голове шевелятся кой–какие сомнения, однако я рад, что рабочие разрешили проблему.
Между тем, Валера пошел взглянуть на свой грузовик, а потом вернулся за мной. Он показывает мне, что случилось с его автомобилем: из–за подпрыгиваний на неровностях дороги вся платформа отошла от рамы грузовика!
18 июня я готов выехать из Нерюнгри. Прощаюсь с Валерой, Сашей и сторожем на стройке, с которым частенько останавливался перекинуться парой – другой фраз. Валера дает мне длинное письмо на русском языке: это просьба о помощи, адресованная любому человеку на тот случай, если я окажусь в затруднительном положении в окрестностях Магадана. Еще он добавляет, что будет ждать меня в Новосибирске, когда я вернусь.
Прежде чем я покину город окончательно или, если быть точным, его пригород, останавливаюсь на заправке, чтобы заправиться и купить что–нибудь поесть в дороге. Я уже намереваюсь продолжить свой путь, когда подходит улыбающийся мужчина. Он говорит, что видел меня по телевизору и рад встретиться. Потом просит немного подождать, уходит и возвращается с килограммовой упаковкой кофе. Он купил его для меня и просит принять подарок, но я говорю, что у меня нет с собой плитки, чтобы сделать кофе, а большой пакет был бы дополнительным бременем для моего багажа. Тогда он, увидев у меня между пальцами зажженную сигарету, спрашивает, какой это бренд. Снова уходит и возвращается с блоком сигарет. Я искренне тронут добротой этого неизвестного человека и его спутницы, которая тем временем подошла к нам. Чтобы запечатлеть нашу случайную встречу, просим одного из прохожих сделать фотографию…
Алдан
Пристраиваю сигареты в багаже и еду дальше, в направлении Якутска, столицы Республики Саха. Расстояние до него чуть более 800 км, так что я планирую остановиться на ночь в какой – нибудь гостинице. На дороге иногда асфальт сменяется грунтовкой или дорогой с гравийным покрытием, очень опасным для небольших колес Веспы; часто встречаются длинные отрезки дороги, на которых ведутся дорожные работы для устранения ущерба, причиненного зимним периодом. Покидая Нерюнгри, я планировал сделать этап в 400 км, но вместо этого, проехав всего 212 км до Алдана, решаю остановиться. Солнце уже садится, и было бы глупо и бесполезно продолжать езду. В городе я останавливаюсь в зоне обслуживания, чтобы заправиться бензином и попросить кого – нибудь показать отель. После того, как я наполнил бак, очень добрый азербайджанец предлагает проводить меня до отеля.
Он приводит меня к «Welcome Plaza Hotel», который, несмотря на претенциозное название, просто дешевая гостиница. Когда я припарковал Веспу перед входом в отель, мой проводник представился. Его зовут Машеб Канег, он долгое время работает в Алдане водителем грузовика. Спрашиваю его, где я могу найти запасную канистру для бензина, так как по пути, возможно, не окажется никаких заправок. Канег говорит подождать: он знает, где раздобыть требуемое. Затем интересуется, не хочу ли я поужинать с ним. Я немного удивлен, но охотно принимаю приглашение.
Номер в отеле Welcome Plaza непритязателен: кровать, прикроватная тумбочка, стул и шаткий столик; бегло взглянув на душ, понимаю: чтобы помыться, придется немного изловчиться. Но бог с ним, в своих путешествиях я видел и похуже, так что и не стоит занимать мозг бесполезными упреками. Пристраиваю получше вещи, принимаю душ и иду вниз. Я нахожу Канеба снаружи. У него с собой синяя канистра, она великовата, но без нее мне не обойтись. Куплю в Якутске канистру поменьше. Канеб приводит меня в ресторан «Олешня», хорошее заведение, тихое и гостеприимное. Канеб, кажется, очень доволен моей компанией, должно быть, не так часто можно встретить иностранца в Алдане. Я рассказываю о своей семье, о путешествии, о пройденном расстоянии и о конечном пункте назначения. Канеб тоже рассказывает о своей жизни. Он покинул Азербайджан и приехал в Сибирь в поисках более денежной работы, чем в своей стране. Канеб – водитель грузовика в дорожной компании. Он доволен работой и зарплатой; его заработка достаточно для того, чтобы семья – жена, двое сыновей – жила в достатке. Время от времени он откладывает деньги для возвращения в Азербайджан в будущем. Это обычная история эмиграции, которая повторяется и здесь, в этих широтах, история, похожая на ту, что можно услышать в любой точке мира. Канеб, с нотками печали в голосе, признаётся, что не чувствует себя полностью своим в Алдане и, несмотря на наличие многих друзей, считает, что его дискриминируют, что многие люди ему не доверяют. И все же он делает все возможное, чтобы к нему относились хорошо.
При прощании Канеб дает мне номер своего мобильного и говорит позвонить ему, когда буду возвращаться из Магадана. Обещаю непременно позвонить, при условии, что за следующий ужин заплачу я.
В отеле Plaza провожу тихую ночь и встаю ранним утром свежий и отдохнувший, готовый проехать 600 км, отделяющие меня от Якутска. Я действительно спал очень хорошо и всего за 15 евро. Загружая багаж на Веспу, я вдруг задумываюсь о тех, кто останавливается в дорогущих отелях, в которых за одну ночь можно потратить тысячи евро. Признаюсь, к этим людям я испытываю смешанное чувство презрения и жалости и не хочу иметь с ними ничего общего!
Еду в Якутск, но…
Едва выехав из Алдана, сразу понимаю, что дорога до Якутска без проблем не обойдется. Уже на первых 50 километрах асфальт часто уступает место дороге, покрытой щебнем или галькой. Я снижаю скорость и проезжаю на второй скорости достаточно длинные участки. Переднее колесо попадет в пространство между кусками щебня, и Веспу заносит или трясет. Риск упасть высок еще и потому, что мои ноги едва касаются земли, и это мешает использовать их, чтобы восстановить равновесие скутера. Когда грунтовая дорога заканчивается и возвращается асфальт, я издаю вздох облегчения.
Но обретенное спокойствие длится недолго. Я еду по холмистой территории, так что заранее вижу, что асфальт скоро снова исчезнет. И в самом деле, когда замечаю в отдалении, в четырех – пяти километрах от меня, большое облако пыли, поднятой едущим навстречу мне грузовиком, то понимаю, что через несколько минут окажусь на грунтовке. Но грунтовая дорога – не единственная проблема. Ужасно досаждает пыль от колес тяжелых транспортных средств, которые обгоняют меня или двигаются навстречу. Когда я вижу огромное облако на горизонте, я уже знаю, что скоро неизбежно окажусь окутан густой белой пылью. Десятки и десятки раз, после прохождения грузовика, я буду покрыт с головы до ног толстым слоем пыли. У меня нет никакой возможности защититься от нее, остается только остановиться, поставить Веспу на подножку и смиренно ждать, чтобы пыль осела. С другой стороны, зачем утруждать себя решением проблемы, если она неразрешима?
Проезжаю сотни километров до местности с более высокими холмами. Останавливаюсь передохнуть и выкурить сигарету. Все вокруг меня дышит запустением и одиночеством. Никаких грузовиков, ни единой живой души. В нескольких сотнях метров видны обширные участки снега, который упорно сопротивлялся сибирскому солнцу и пока еще не растаял. Температура заметно снизилась, и для защиты от холода я надеваю удобную флисовую толстовку под мотокуртку. Пока курю, замечаю, как что–то движется среди редкой растительности. Это черная собака. Что одинокая собака делает в этом пустынном месте? Не думаю, что у пса есть хозяин, так как в радиусе нескольких километров нет признаков человеческих поселений. Я зову пса, пытаюсь заставить его приблизиться; я хотел бы дать ему кусок хлеба, приласкать. Но он осторожен, не подпускает меня ближе, чем на три метра. Неподвижный, смотрит на меня грустным взглядом, он, должно быть, много страдал от голода, холода, одиночества и, возможно, плохого обращения. Может быть, в глубине сердца он хотел бы подойти ближе, но не доверяет человеку, и, если я делаю осторожные шажки к нему, чуть согнув колени, он отступает, чтобы держаться на расстоянии. Тогда я решаю сдаться, открываю банку тунца и оставляю кусок хлеба на камне. Уезжаю с сердцем, полным печали, спрашивая себя, найдет ли этот бедолага когда–нибудь доброго человека, который поможет ему, и самое главное, сможет ли пес пережить следующую зиму, когда температура опустится до минус 40.
Через несколько километров местность снова становится равнинной. Уже перевалило за полдень, а я в ста километрах от Якутска. Доберусь ли туда засветло? Я еду и оцениваю местность справа и слева от меня, чтобы понять, возможно ли будет съехать с дороги и остановиться, поставить палатку в тихом месте и заночевать в ней. Подъезжаю к месту, где ведутся крупные дорожные работы; из – за этого приходится сделать длинный крюк. Я останавливаюсь перед тремя мужчинами, которые делают замеры. Спрашиваю их, могут ли они указать мне место, где провести ночь. Один из троих говорит, чтобы я вернулся назад на несколько километров, справа я найду их строительную площадку. Там могу попросить приютить меня на ночь у начальника, который, несомненно, даст мне место для сна. Воспрянув духом, еду назад.
Всего через пару километров съезжаю с главной дороги и поворачиваю направо. Сто метров и я пересекаю въезд на стройплощадку. Прошу первого встречного указать мне руководителя. Представляюсь мужчине немного выше меня ростом, в серых брюках и белой рубашке. Он дает распоряжения нескольким рабочим; по тону его голоса понимаю, что это скорее не распоряжения, а выговоры. Когда он обращает взгляд на меня, я объясняю свою ситуацию и прошу разрешения остаться на стройплощадке, чтобы установить палатку. Он ничего не говорит, не отвечает, мотает головой и указывает правой рукой с вытянутым указательным пальцем на выход через ворота. Я упрашиваю, несколько раз повторяю «Please, Sir», объясняя, что в окрестностях нет отелей, а добраться до Якутска сегодня не представляется невозможным. Он неумолим, продолжает отрицательно крутить головой и указывать на выход. Замечаю на его лице смутную садистскую улыбку; очевидно, что он хочет продемонстрировать подчиненным всю свою власть. Я седлаю Веспу и уезжаю. На дороге еще долгое время у меня стоит перед глазами его поднятая рука, повелевающая мне удалиться. Он точно хотел унизить меня. Этот начальник – первый и последний грубый и высокомерный русский, которого я встретил за все время путешествия. И все же я до сих пор помню это.