дкова. Александр рассказал ей обо мне, и она приехала познакомиться. София – секретарь компании. Она говорит, что рада познакомиться с иностранцем и особенно с итальянцем. Я спрашиваю, довольна ли она работой и замужем ли. Девушка отвечает, что еще не встретила мужчину своей жизни и что хотела бы жить в другом месте, хотя работа ей нравится. Жизнь в экстремальной Сибири, в Нерюнгри, действительно трудна, и она питает мечту о переезде в столицу, Москву. Пока София говорит, замечаю в ее глазах печаль, и я хотел бы нежно обнять ее, но воздерживаюсь, потому что не хочу, чтобы мой жест, без всяких задних мыслей, был неправильно истолкован. Меняя тему разговора, спрашиваю, знает ли она магазин, где можно купить рюкзаки, чтобы заменить те, которые порвались во время падения. Она отвечает, что надо ехать в центр, и она готова отвезти меня на своей машине после работы.
Днем мы с Софией едем в центр города. В каком–то китайском магазине я покупаю рюкзаки. Они не очень–то хорошего качества, но все равно лучше тех, что есть у меня сейчас.
На следующий день после быстрого завтрака в рабочей столовой я уезжаю из Нерюнгри в Читу, в Забайкалье. Это 1 296 км, и я не смогу преодолеть их за один этап. Вероятно, остановлюсь в Сковородино, в Амурской области. Сразу из Нерюнгри выезжаю на A–360 и двигаюсь 50 км, чередуя асфальт и грунтовку. На участке грунтовой дороги, проходящей через густой лес, Веспу начинает заносить. Я останавливаюсь, смотрю на заднее колесо: оно спустило! Действительно большая проблема! Не могу использовать запасное колесо, потому что у него поврежденная шина. Придется снять колесо и поменять камеру. К счастью, у меня есть запасная. Прежде всего я должен положить на землю, на расстеленный брезент, весь багаж. Затем укладываю Веспу, размещая ее на одном из рюкзаков. Принимаюсь снимать колесо, но не могу сосредоточиться, в мыслях неспокойно. Дорога идет через лес, и первые деревья находятся совсем рядом с ней.
В Нерюнгри мне сказали, что иногда медведи выходят на дорогу и представляют реальную опасность. Кладу в карман перцовый баллончик, который дал мне Андрей в Новосибирске и который мог бы служить в качестве оборонительного средства в случае возможного нападения. Принятие мер предосторожности ничего не стоит, но успокаивает. Только я снял колесо, как один за другим останавливаются три грузовика. Увидев перевернутую Веспу, водители подумали, что я упал, и остановились, чтобы прийти на помощь. Объясняю, что случилось, а в это время останавливается еще один тентованный грузовик. Широким шагом к нам подходит улыбающийся человек и спрашивает на английском: «Привет, ребята, а что вы делаете? Могу я тоже развлечься?» Он протягивает мне руку все с той же широкой улыбкой и представляется: Женя Бич. На боках его грузовика замечаю логотип крупной транспортной компании, которая работает по всей России и особенно в Сибири. Без какой–либо моей просьбы Женя немедленно принимается за работу по замене камеры. Это не такая уж сложная операция, но кое на что следует обратить особое внимание: при установке камеры нужно избегать ее зажима между половинками обода. К сожалению, Женя, опытный водитель грузовика и хороший механик, как и все сибирские дальнобойщики, зажимает ободом мою камеру, и образуется такое большое отверстие, что она становится непригодной. И действительно, многочисленные попытки залатать ее терпят неудачу. То есть я не могу продолжать путешествие на Веспе. Женя предлагает загрузить скутер на его грузовик и поехать с ним в Нерюнгри, куда он должен доставить груз. Потом он поедет со мной в Читу, где живет его семья. Поэтому с Женей я проеду 1 296 км, которые мне пришлось бы проделать в седле Веспы!
Я, Женя и второй водитель размещаем Веспу в грузовике. В этот раз я лично позабочусь о том, чтобы положить ее на дно кузова, крепко привязав к бортам, чтобы она оставалась неподвижной при тряске грузовика на грунтовой дороге. Защищаю Веспу с помощью двух шин, найденных в грузовике (третьей я разживусь в Нерюнгри). Я хотел сам обезопасить Веспу, памятуя о том, что случилось со мной в грузовике Валеры.
В Нерюнгри Женя останавливается на парковке у большой школы, которой он должен доставить груз. Нас встречают директор и учителя. Пока мой друг разгружает школьные принадлежности, я, испросив разрешения у директрисы, иду в здание школы. Там пусто и тихо, ученики на каникулах. Меня поражает строгость обстановки. Все говорит о том, что в школе царит порядок, чистота и суровость, когда она работает в полную силу. Классные комнаты выходят в коридор, окрашенный в светло–зеленый цвет. Наверх ведет широкая лестница. Меня впечатляет огромный спортивный зал, оснащенный разнообразными тренажерами. Приходит в голову, что, возможно, именно в таких спортзалах, как этот, обучались и обучаются спортсмены, восходящие на пьедестал почета на международных соревнованиях. Директор оказывается очень доброй женщиной, хотя поначалу из – за своей почти военной выправки и костюма из плотной темно–серой ткани она показалась мне суровой и мало расположенной к общению. Она очень высокого роста, с широкими атлетическими плечами. Я даже наивно рискую спросить ее, не была ли она в прошлом чемпионкой в каком–нибудь виде спорта. Она улыбается и говорит, что ей нравилось метать копье, но она никогда не участвовала ни в каких соревнованиях.
Приходят учительницы, которым Женя рассказал о моем путешествии. Я произношу несколько слов по–русски и несколько итальянских фраз, которые вызывают всеобщее веселье. После затруднительного разговора, невообразимой путаницы английского, русского и итальянского языков, Женя фотографирует меня у входа в школу в центре группы учителей. Потом, уже в Италии, я буду часто смотреть на эту фотографию, сделанную наверху школьной лестницы, на стенах которой по–прежнему висят плакаты в честь 70–й годовщины победы над нацистами в Великой Отечественной войне. Вечером, после скромного ужина, приготовленного школьным поваром, директриса показывает мне место, где я проведу ночь: диван в коридоре. Около полуночи, когда я еще не совсем провалился в сон, слышу приближающиеся шаги. Закрываю глаза и притворяюсь спящим. Это директриса, она пришла, чтобы укрыть меня шубой для защиты от холодной ночи. Меня очень тронула эта забота и утром, возвращая шубу перед отъездом, я буду благодарить директрису за проявленные доброту и внимание.
Снова в Чите
После завтрака с кашей и чаем Женя усаживается за руль своего грузовика. Мы отправляемся в Читу, впереди 1 300 км. Хотя Женя опытный водитель, я не думаю, что мы сможем преодолеть расстояние за один присест. Грунтовые дороги, выбоины и многочисленные участки с дорожными работами заставят нас замедлиться, а иногда остановиться; час за часом будет накапливаться усталость, и мы будем вынуждены остановиться в зоне отдыха на ночлег. Покинув Нерюнгри, мы без труда проезжаем 500 километров, а после обеда решаем сделать остановку и перекусить. Женя настаивает на том, чтобы предложить мне обед в маленьком ресторане, который посещают в основном дальнобойщики.
Поев и выкурив по сигарете, мы снова пускаемся в дорогу. Через сто километров Женя говорит, что очень устал. За три дня он проделал более трех тысяч километров. Останавливаемся в зоне отдыха. Пока я курю сигарету, Женя ложится на асфальте посреди дороги и отжимается. Он может заниматься этим абсолютно спокойно, почти за час по дороге не проезжает ни одно транспортное средство: ни легковой автомобиль, ни грузовик. Еще 250 км и мой друг сдается: у него больше нет сил продолжать сидеть за рулем. Мы останавливаемся переночевать в зоне отдыха. Перед тем как забраться на наши койки, идем выпить пива в переполненном ресторане сервисной зоны. Женя завязывает разговор с другими дальнобойщиками. Похоже, кое–кого из них он знает достаточно давно, видимо, маршруты перевозок проходят по одним и тем же дорогам.
Лежа на своей койке, завернувшись в спальный мешок, возвращаюсь мыслями к себе семнадцатилетнему, когда я передвигался по Европе автостопом. В те времена меня тоже охотно подвозили, иногда на очень длинные расстояния, водители грузовиков.
На следующий день, на рассвете, мы с Женей уже на ногах. Быстро завтракаем и вперед, в Читу. Дорога превосходная, грунтовки больше нет, везде асфальт. Перед отъездом проверяю, как там поживает моя Веспа. Все в порядке: она не сдвинулась ни на дюйм, несмотря на многочисленные толчки. В конце дня прибываем в Читу. Женя живет в поселке Песчанка, в 15 км от города. Я знакомлюсь с его семьей, а он едет ставить грузовик в гараж транспортной компании, где ему и место. Слава, отец Жени, – достаточной пожилой, но очень энергичный и физически крепкий. Человек старой закалки, он обращен в прошлое и остался убежденным коммунистом. По его представлению, в новой России дела идут совсем нехорошо: беспорядок, преступность, безработица свирепствуют повсюду; с мизерными пенсиями, которыми распоряжается государство, жить достойно невозможно. Жили хорошо, когда страну называли Советским Союзом. Люда, мать Жени, – тучная женщина с густыми пушистыми волосами, как львиная грива. Пока муж говорит, она качает головой, и я не могу понять, соглашается ли она со сказанным или хочет дать мне знать, что ей уже надоело слышать банальные речи, думаю, повторенные тысячи раз. Сестра Жени Лена – тихая, сдержанная девушка. За время моего пребывания в Песчанке я не услышу от нее ни единого слова. Однако она всегда будет проявлять ко мне доброту и воспитанность, удостаивая вниманием, которое обычно адресуют желанному гостю. Около полудня приезжает Мария, жена моего друга. С ней трехлетний сынишка Максим. Мария – красивая женщина, блондинка с голубыми глазами и ослепительной улыбкой. Они с Женей расстались, но встречаются ради блага ребёнка.
Три женщины уже за работой, готовят обед. Русские гордятся своей кухней и, когда в доме гость, стараются произвести хорошее впечатление. Больше всего я люблю пельмени – это такие конвертики из теста, фаршированные мясом. Они похожи на наши равиоли, но не такие вкусные. Часто их подают со сметаной. Здесь, в доме Жени, пельмени – специализация Люды, и, должен признать, они у нее превосходные. Меня угощают жаренным на вертеле омулем. Мы находимся в Забайкалье, и рыба поступает прямо из озера Байкал. Я уже сыт, но не могу не попробовать кисель бурдук, который делают из кислого ржаного теста с добавлением молока. Убрав со стола, Слава достает из шкафчика бутылку водки. В перерыве между рюмкой и другой (я пью только три), Слава снова принимается громогласно выражать свою ностальгию по прошлому. Я тронут его словами (Женя переводит на английский), потому что понимаю: копаясь в прошлом своей страны, он только и делает, что вспоминает свою молодость!