Чтобы сказать любую фразу,
Коту не надобны слова.
Он не царапает, не мучит
Тревожных струн моей души
И только царственно в тиши
Меня как скрипку петь научит,
Чтобы звучала скрипка в лад
С твоею песенкой целебной,
Кот серафический, волшебный,
С гармонией твоих рулад!
Моя любовь к кошкам восходит к детству. Наш дом, который стоял в нескольких шагах от моря, был холодным, сырым и без отопления. Учеба была проблемой, страданием. Это одна из причин, по которой, когда меня спрашивают, хотел бы я, будучи в состоянии использовать пресловутую машину времени, снова стать ребенком, мальчиком или юношей двадцати лет, я отвечаю решительным нет!
К счастью, на помощь приходили кошки. Фортунато был моим любимцем. Когда он видел меня сидящим за письменным столом, погруженным в учебу, он запрыгивал мне на колени, сворачивался калачиком и, мурлыча, засыпал. От его тела исходило утешительное тепло. Одеяло на плечах и кошка на коленях возвращали мне удовольствие от учебы!
Я люблю Турцию и за ее любовь к кошкам тоже. Во всех турецких городах, где я побывал, включая Стамбул, я очень часто замечал перед дверями домов или магазинов миски с едой для бездомных кошек и даже собак. Обычай этот насчитывает многие века. Историк Алессандро Барберо рассказывает в длинной и документально обоснованной передаче на радио, озаглавленной «Стамбульский диван», что европейцы, прибывшие в Константинополь в 1500–х годах, были поражены тем, что люди кормили бродячих животных. Европейцы видели даже сараи, где лечили бездомных кошек, и люди выходили на улицу с вареным мясом и внутренностями, чтобы раздавать бродячим собакам. Для западных гостей это было довольно странно и непонятно.
Я покидаю мечеть и продолжаю прогулку до Голубой мечети на площади Султанахмет. В районе Султанахмет находится и Большая мечеть Айя София. Вечером она выглядит просто фантастически! Лучи света освещают купола и минареты, подчеркивая ее красоту.
Пора возвращаться в отель. Шагаю по ночным улицам, и у меня приятное чувство, что я могу гулять в разгар ночи в абсолютной безопасности, в то время как в Риме, Милане или любом итальянском городе такого ощущения безопасности наверняка не было бы. Добравшись до бара, вижу, что некоторые столы заняты туристами. Мурат приглашает меня сесть за его стол и выпить пива. Он знакомит меня с друзьями, которым рассказывает по – турецки кое – что о моих путешествиях. Они очень заинтересованы, я понимаю это из того, что в определенный момент они встают и следуют за Муратом в бар, посмотреть на мою Веспу…
Тем временем уже наступила полночь и пора спать, даже если атмосфера в баре искушает меня задержаться там подольше.
Поднимаюсь по крутой лестнице в свою комнату на первом этаже. Матрас кровати довольно удобный, простыни чистые. Однако, я раскладываю свой спальный мешок на одеяло и забираюсь в него. Затем, размышляя о пережитом в путешествии, уже оставшемся за плечами, я переношусь в мир снов.
В последующие дни я продолжаю бродить по Стамбулу. Совершаю лишь быстрый визит в Голубую мечеть и в Айю – Софию, которые я уже посетил несколько лет назад, когда приезжал в Турцию с женой. Зато прихожу на Большой Базар и остаюсь там несколько часов. Покупаю в указанном Муратом магазине многочисленные пакетики различных специй. Они легкие, почти ничего не весят и не создадут проблем при транспортировке их на Веспе.
Воскресным вечером 30 августа, в последний день моего пребывания в Стамбуле, иду в кафе Месале на площади Султанах-мет. Там я смогу поужинать, посмотреть танцевальное шоу крутящихся дервишей и, возможно, выкурить кальян. Чтобы увидеть дервишей, я должен бы пойти в Культурный центр Ходжапаша, но сегодня он, к сожалению, закрыт. Прекрасно знаю, что в кафе Месале это будет шоу для туристов, поэтому не очень–то огорчаюсь и оставляю возможность более серьезного знакомства с дервишами на другой раз, потому что они совсем не похожи на шоу Месале. Если кто–то хочет поближе познакомиться с крутящимися дервишами, он должен отправиться в город Конья, где обосновалась их община. В любом случае, я провожу приятный вечер в Месале. Место, хотя среди посетителей почти исключительно туристы, сохраняет типичную восточную атмосферу, и представление дервишей в целом достаточно завораживающее.
В понедельник, 31 августа, седлаю Веспу, чтобы выбраться из Стамбула. Долгие километры еду по городу, пересекая его. Через несколько часов выезжаю на Е80 и следую в направлении Эдирне. Мне надо добраться до Пловдива – это уже в Болгарии, расстояние до него – 417 км.
Болгария
В Пловдиве я встречусь с известным путешественником, действительно очень неординарным человеком. Я познакомился с Адальберто Будзином в Фейсбуке, мы сразу же стали друзьями и очень хотели узнать друг друга лично. Во время моего путешествия, особенно когда я был в Сибири и нуждался в моральной поддержке, Адальберто всегда подбадривал меня и воодушевлял. На необъятных просторах Сибири, когда давило одиночество, советы и многочисленные послания моего друга придавали мне силу и желание двигаться вперед. И я осознавал, что мудрые слова Адальберто основывались на огромном опыте жизни и путешествий. Он неоднократно приглашал меня навестить его в Болгарии после возвращения из России. Он выражал это желание с большой скромностью, характерной для особых, уникальных, неповторимых людей.
Выезжаю из Турции, пересекая границу на пограничном переходе Капикуле, и въезжаю в Болгарию на пропускном пункте Капитан – Андреево. Оттуда до Пловдива мне ехать 157 километров.
Прибыв в Пловдив, я очаровываюсь красотой второго по значимости, после столицы Софии, города Болгарии. Не зря он был объявлен ЮНЕСКО объектом всемирного наследия, благодаря своей славной истории и многим прекрасно сохранившимся историческим памятникам. Пловдив – это активный культурный центр, который в 2019 году смог гордиться званием столицы культуры вместе с итальянским городом Матера.
Дом Адальберто находится в самом центре города, и добраться туда несложно. Друг спустился вниз и ждет меня у входной двери. Я ставлю Веспу на подножку и иду к нему. Мы крепко обнимаемся. Мы познакомились, как я говорил, на Фейсбуке, но у меня такое чувство, словно мы знакомы всю жизнь, потом потеряли друг друга из вида и вот – снова встретились после долгой разлуки. В те три дня, что пробуду в доме Адальберто и Милены, я буду наслаждаться их искренним гостеприимством и деликатностью. Освободив Веспу от внушительного багажа, мы с Адальберто выезжаем в город. Я хочу, чтобы мой друг рассказал мне кое–что о своих путешествиях, о жизни, проведённой в странствиях по миру. Мы сидим за столиком бара, в отдалении от шума машин, рядом с прекрасным садом, полным цветов. Он начинает говорить. И взгляд его устремляется в какую–то точку, отдаленную от нас во времени и пространстве, как будто он хочет удержать, вернуть моменты, образы, воспоминания о прожитом в неизменном движении, без остановок и передышек.
«В возрасте 18 лет я начал путешествовать по Восточной иЗападной Европе. Затем помаленьку подступился кАфрике. Смоим Renault 4 я проехал по сахарским дорогам, вчастности по маршруту Bidon 5. Явлюбился впустыню, ее пейзажи ибросил ей вызов: путешествовал водиночку, автостопом. Япересек Африку, из Алжира вДакар за 3 месяца, похудев на 6 кг от напряжения иусталости. Потом снова Африка, затем Азия, Ближний Восток, Кавказ, Балканы, Исландия зимой, Китай, через Индию. После путешествия по Центральной Америке я посетил Северную Европу, любуясь ее фантастическими пейзажами истрадая от ее очень высоких цен. Из холода скандинавских стран я отправился вадскую жару Аравийского полуострова. Побывал вАлбании, когда она все еще находилась под коммунистическим режимом Энвера Ходжи. Это был захватывающий человеческий опыт общения сдоброжелательными игостеприимными людьми вместе, где время, казалось, остановилось.
В 1989 году я отправился из Москвы поездом вМонголию. Когда поезд шел по Сибири, я жадным взглядом впитывал огромный, безграничный пейзаж. Столкнувшись стакой необъятностью, втесном купе поезда я почувствовал себя узником, имной стала овладевать мысль, что я должен проехать через всю Сибирь на машине до Владивостока, вплоть до Магадана. Мне надо было ехать на Ямал ивКоми, на край света, где живут ненцы, последние кочевники арктической тундры.
После возвращения домой то, что для меня раньше было только географической территорией, именем, бесконечной лентой земли, разворачивавшейся втечение нескольких дней за окном поезда, стало смыслом моей жизни ибольшой любовью. Сибирь подарила мне незабываемые моменты иощущения.
Меня часто спрашивают, что уменя остается от моих 52лет странствий. Яотвечаю, что еще слишком рано подводить итоги. Впереди еще лежит долгий путь. Однако должен сказать, что за эти годы я узнал так много людей, так много друзей приобрел. Снекоторыми я встречался снова, со многими всегда вконтакте, другие остались только именами вблокноте. Но память хранит черты лица».
Этими словами Адальберто Будзин завершает рассказ о своих путешествиях, о «карьере», начатой в 18 лет, у которой он не видит срока завершения. Но потом, после нескольких минут молчания, Адальберто произносит кое–что, чего я от него не ожидал. Глядя на меня, он говорит, что добавил Стефано к своим самым близким друзьям. Путешественника, который со своей маленькой Веспой бросил вызов Сибири и который специально отправился в Болгарию, чтобы навестить друга. Он, добавляет Адальберто, чувствовал себя маленьким в сравнении с этим путешественником на скутере. Эти слова друга растрогали меня так, что на глаза навернулись слезы. Скромность Адальберто Будзина равна его значительности. Это скромность особенных людей!