Бэлль и Клоубонни перенесли тѣло въ снѣжную хижину, въ то время, какъ неподвижно стоявшій Гаттерасъ смотрѣлъ на обрушившееся жилье.
Докторъ донага раздѣлъ несчастнаго, извлеченнаго изъ подъ льда человѣка. Ни малѣйшихъ признаковъ ушиба на немъ не было замѣтно. При помощи Бэлля, Блоубонни сталъ растирать своего новаго паціента пропитанною виннымъ спиртомъ ватою и вскорѣ замѣтилъ, что жизнь начала возвращаться къ несчастному. Онъ находился въ состояніи полнѣйшаго изнеможенія и не могъ говорить; его языкъ присталъ, такъ сказать, примерзъ къ нёбу.
Докторъ обыскалъ карманы его одежды, въ которыхъ не оказалось ничего,-никакого документа. Онъ оставилъ Бэлля продолжать растиранія, а самъ возвратился къ Гаттерасу.
Капитанъ между тѣмъ изслѣдовалъ снѣжную избушку тщательно осмотрѣлъ ея полъ и шелъ уже навстрѣчу Клоубонни, держа въ рукѣ полуистлѣвшій обрывокъ конверта, на которомъ можно было прочесть слѣдующія слова:
…тамонтъ,
...orpoise
…ью-Іоркъ.
–Альтамонтъ! – вскричалъ докторъ,– съ корабля Porpoise, изъ Нью-Іорка!
– Американецъ! – вздрогнувъ сказалъ Гаттерасъ.
– Я спасу его,– отвѣтилъ энергично докторъ,– ручаюсь въ этомъ, и мы будемъ наконецъ имѣть ключъ къ этой ужасной загадкѣ.
Онъ возвратился къ тѣлу Альтамонта, а Гаттерасъ, погруженный въ свои мысли, остался около развалинъ снѣговой хижины. Благодаря уходу доктора, къ несчастному американцу возвратилась жизнь, но не сознаніе; онъ ничего не видѣлъ, ничего не слышалъ, не могъ говорить, но, во всякомъ случаѣ, онъ былъ живъ.
На слѣдующій день утромъ Гаттерасъ сказалъ доктору:
– Намъ необходимо однакожъ подумать объ отъѣздѣ.
– Чтожъ, отправимся, Гаттерасъ. Сани не нагружены, мы помѣстимъ въ нихъ этого несчастнаго и привеземъ его на бригъ.
– Распорядитесь,– сказалъ Гаттерасъ. – Но прежде похоронимъ мертвыхъ.
Двухъ неизвѣстныхъ матросовъ положили подъ развалины снѣжной хижины, а трупъ Симпсона занялъ мѣсто, на которомъ нашли Альтамонта.
Въ видѣ молитвы, путешественники сказали послѣднее прости своему товарищу и въ семь часовъ тронулись въ путь.
Такъ какъ двѣ упряжныя собаки околѣли, то Дэкъ добровольно запрягся въ сани и принятую имъ на себя обязанность исполнялъ съ добросовѣстностью и выносливостью гренландской собаки.
Втеченіе двадцати дней, отъ 31-го января до 19-го февраля, возвратный путь сопровождался такими же затрудненіями и препятствіями, какъ и движеніе впередъ. Путешественннки невыносимо страдали отъ низкой температуры, но менѣе отъ мятелей и вѣтровъ.
Солнце появилось въ первый разъ 31-го января и съ каждымъ днемъ все дольше и дольше оставалось на горизонтѣ. Бэлль и докторъ окончательно выбились изъ силъ; они почти ослѣпли и ко всему еще захромали; плотникъ не могъ идти безъ костылей.
Хотя Альтамонтъ и былъ живъ, но находился въ состояніи полной безчувственности. Иногда даже серьезно опасались за его жизнь. Разумный уходъ и крѣпкая натура одержали однако побѣду надъ смертью. Достойный докторъ и самъ нуждался въ пособіи, такъ какъ здоровье его сильно разстроилось отъ непомѣрныхъ трудовъ.
Гаттерасъ все думалъ о Forward'ѣ, своемъ бригѣ. Въ какомъ состояніи онъ найдетъ его? Что произошло на суднѣ? Совладалъ ли Джонсонъ съ Шандономъ и его единомышленниками? Стояли жестокіе холода. Не сожгли ли уже несчастное судно? Пощадили ли его корпусъ и мачты?
Думая объ этомъ, Гаттерасъ шелъ впереди, какъ бы желая увидѣть первымъ еще издали свой любимый Forward.
24-го февраля, утромъ, онъ вдругъ остновился. Въ трехъ стахъ шагахъ предъ нимъ показался красноватый отблескъ, надъ которымъ колыхался громадный столбъ чернаго дыма, терявшагося въ сѣромъ заволакивавшемъ небо туманѣ.
– Дымъ! вскричалъ Гаттерасъ.
Сердце у него билось съ такою силою, что, казалось, готово было разорваться на части.
– Посмотрите. Тамъ, тамъ! Дымъ! сказалъ онъ дрогнувшимъ голосомъ подошедшимъ товарищамъ. – Мой бригъ горитъ!
– Но мы находимся еще въ трехъ миляхъ отъ брига, отвѣтилъ Бэлль,– это горитъ не Forward.
– Непремѣнно Forward,- подтвердилъ докторъ. – Скрадывая разстоянія, миражъ приближаетъ къ намъ судно.
– Впередъ! Впередъ! – вскричалъ Гаттерасъ, выбѣгая по направленію къ замѣченному столбу дыма.
Товарищи его, оставивъ сани подъ охраною Дэка, бросились за капитаномъ.
Черезъ часъ они были въ виду брига. Ужасное зрѣлище представилось ихъ взорамъ. Бригъ пылалъ среди таявшихъ вокругъ него льдовъ. Пламя охватило весь корпусъ; южный вѣтеръ доносилъ до слуха Гаттераса зловѣщій трескъ.
Въ пятистахъ шагахъ отъ пылавшаго, судна какой-то человѣкъ съ отчаяніемъ воздѣвалъ къ небу свои руки. Онъ стоялъ безпомощный предъ пожаромъ, въ пламени котораго коробился Forward.
Этотъ одинокій человѣкъ былъ – старикъ Джонсонъ. Гаттерасъ подбѣжалъ къ нему.
– Мой бригъ! Мой бригъ! измѣнившимся голосомъ вскричалъ онъ.
– Это вы, капитанъ! отвѣтилъ Джонсонъ. – Остановитесь! Ни шагу!
– Что такое? спросилъ Гаттерасъ.
– Мерзавцы! отвѣтилъ Джонсонъ. – Они подожгли бригъ и ушли, два дня тому назадъ!
– Да будутъ они прокляты! вскричалъ Гаттерасъ.
Вдругъ послѣдовалъ страшный взрывъ; окрестность дрогнула; ледяныя горы склонились на ледяныхъ полянахъ; столбъ дыма поднялся къ облакамъ и Forward, распавшись на части подъ дѣйствіемъ воспламенившагося пороха, исчезъ въ морѣ пламени.
Докторъ и Бэлль подошли въ это время къ Гаттерасу. Погруженный въ бездну отчаянія, капитанъ вдругъ встрепенулся.
– Друзья моц, сказалъ онъ,– трусы обратились въ бѣгство, но люди мужественные должны успѣть въ своихъ замыслахъ! Джонсонъ, Бэлль,– вы крѣпки духомъ; докторъ – вы сильны знаніемъ. Тамъ сѣверный полюсъ! За дѣло! за дѣло!
Товарищи Гаттераса какъ бы возродились къ новой жизни при мужественныхъ словахъ капитана.
Во всякомъ случаѣ, ужасно было положеніе этихъ четырехъ человѣкъ и ихъ умирающаго товарища, оставленныхъ безъ всякихъ средствъ, одинокихъ, заброшенныхъ, подъ восьмидесятымъ градусомъ широты, въ глуби полярныхъ странъ, въ области стужи и вѣчныхъ льдовъ!
Часть втораяЛедяная пустыня
I.Опись доктора
Гаттерасъ задумалъ отважное дѣло, рѣшившись подняться къ сѣверу. Онъ хотѣлъ доставить Англіи, своей родинѣ, славу открытія – сѣвернаго полюса міра. Этотъ неустрашимый мореплаватель сдѣлалъ все, что возможно въ предѣлахъ человѣческихъ силъ. Девять мѣсяцевъ онъ боролся съ снѣжными теченьями и бурями; разбивалъ ледяныя горы, взламывалъ снѣжныя поляны, боролся съ зимними холодами гиперборейскихъ странъ; своею экспедиціею онъ резюмировалъ работы своихъ предшественниковъ, провѣрилъ и, такъ сказать, возстановилъ исторію полярныхъ открытій; подвинулся на бригѣ Forward, за предѣлы изслѣдованныхъ морей, наполовину выполнилъ свою задачу – и вдругъ его смѣлые замыслы рухнули! Измѣна или, скорѣе, малодушіе изнуреннаго тяжкими страданіями экипажа и преступное безуміе нѣкоторыхъ коноводовъ, поставили Гаттераса въ безвыходное положніе: изъ числа восемнадцати человѣкъ, отправившихся съ нимъ на бригѣ, оставалось всего четверо, да и тѣ были брошены безъ всякихъ средствъ, безъ корабля, болѣе чѣмъ въ двухъ тысячахъ пятистахъ миляхъ отъ родины!
Взрывъ Forward'а, взлетѣвшаго на воздухъ на глазахъ путешественниковъ, лишилъ ихъ послѣднихъ средствъ къ существованію.
Не смотря однако на всѣ невзгоды и неудачи, даже эта ужасная катастрофа не сломила непреклонный духъ Гаттераса. Оставшіеся у него товарищи принадлежали къ числу надежнѣйшихъ людей экипажа; то были геройскія сердца. Гаттерасъ обратился съ воззваніемъ къ энергіи и знанію доктора, къ преданности Бэлля и Джонсона, къ собственной вѣрѣ въ задуманное дѣло; онъ осмѣлился говорить о надеждѣ въ этомъ отчаянномъ положеніи и голосъ его былъ услышанъ доблестными товарищами. Прошлое столь рѣшительныхъ людей ручалось за ихъ мужество въ будущемъ.
Докторъ, послѣ энергическихъ словъ капитана, хотѣлъ дать себѣ ясный отчетъ о дѣйствительномъ положеніи вещей и, оставивъ своихъ товарищей, остановившихся въ пятистахъ шагахъ отъ брига, направился къ мѣсту катастрофы.
Отъ Forward'а, этого съ такимъ тщаніемъ построеннаго корабля, отъ этого столь дорогаго брига, не осталось почти ничего. О силѣ взрыва свидѣтельствовали истрескавшіяся льдины, безобразные, почернѣвшіе и обуглившіеся обломки дерева, исковерканныя желѣзныя полосы, тлѣющіе, подобно пушечнымъ фитилямъ, куски канатовъ и стлавшіеся вдали по ледянымъ полянамъ спирали дыма. Кормовая пушка, отброшенная на нѣсколько сажень, лежала на похожей на лафетъ льдинѣ. Окрестность, въ районѣ ста сажень, была усѣяна всякаго рода обломками; киль судна лежалъ подъ кучами льда. Ледяныя горы, растаявшія нѣсколько отъ пожара, снова сдѣлались твердыми какъ гранитъ.
Докторъ вспомнилъ о своей каютѣ, о своихъ погибшихъ коллекціяхъ, о дорогихъ инструментахъ, о своихъ превращенныхъ въ пепелъ книгахъ. Какая масса погибшихъ богатствъ! Онъ со слезами на глазахъ осматривалъ мѣсто ужасной катастрофы и думалъ не о будущемъ, а объ непоправимомъ несчастіи, непосредственно поразившемъ его.
Вскорѣ къ нему подошелъ Джонсонъ. На лицѣ стараго моряка видны были слѣды его послѣднихъ страданій. Онъ долженъ былъ бороться съ возмутившимся товарищами и защищать порученный его охранѣ корабль.
Докторъ протянулъ руку, которую несчастный Джонсонъ печально пожалъ.
– Что будетъ съ нами, другъ мой? – сказалъ докторъ.
– Кто можетъ предвидѣть это,– :отвѣтилъ Джонсонъ.
– Главное, не слѣдуетъ отчаяваться; будемъ мужественны.
– Да, докторъ,– отвѣтилъ старый морякъ. Въ минуту великихъ несчастій, слѣдуетъ принимать великія рѣшенія. Постараемся выйти изъ дурнаго положенія, въ которомъ находимся.
– Бѣдный бригъ! – со вздохомъ сказалъ докторъ. Я привязался къ нему, полюбилъ его, какъ свой домашній очагъ, какъ домъ, въ которомъ провелъ всю свою жизнь. A теперь и слѣда его не осталось!