думалъ его, потому что ледъ не только даетъ возможность производить такія чудеса, но и доставляетъ нѣкоторыя удобства людямъ, потерпѣвшимъ крушеніе.
Устройство дома продолжалось до 31-го марта, т. е. до Свѣтлаго Христова Воскресенья. День этотъ, посвященный отдыху, путешественники провели въ залѣ и, послѣ богослуженія, каждый изъ нихъ могъ оцѣнить цѣлесообразность устройства своего новаго помѣщенія.
На слѣдующій день приступили къ постройкѣ амбаровъ и пороховаго погреба. Это потребовало восьми дней, считая въ томъ числѣ и время, необходимое для полной разгрузки Porpoise'а, сопряженной съ затрудненіями, такъ какъ при очень низкой температурѣ нельзя было работать долго на открытомъ воздухѣ. Наконецъ, 8-го апрѣля, съѣстные припасы, топливо, порохъ и свинецъ находились на материкѣ. Амбары были расположены на сѣверной сторонѣ площадки, а пороховой погребъ – на южной, почти въ шестидесяти шагахъ отъ дома. Подлѣ амбаровъ устроили для гренландскихъ собакъ нѣчто въ родѣ кануры, назвагной докторомъ Dog Palace. Дэкъ находился въ общемъ помѣщеніи.
Окончивъ постройку дома, докторъ занялся фартификаціонными работами. Подъ его руководствомъ площадка была обнесена ледянымъ валомъ, защищавшимъ ее отъ всякаго нападенія. Самая высота площадки дѣлала изъ нея какъ-бы естественный эскарпъ; такъ какъ фортъ не имѣлъ ни входящихъ, ни исходящихъ угловъ, то онъ по всѣмъ фасамъ представлялъ одинаковую силу обороны. Докторъ, возводившій укрѣпленіе, напоминалъ собою достойнаго дядюшку Товія Огерна, благодушіемъ и ровнымъ характеромъ котораго онъ обладалъ можно сказать вполнѣ. Надо было видѣть, съ какимъ тщаніемъ опредѣлялъ докторъ наклонъ внутренняго откоса или ширину банкета! Всѣ работы производились при помощи податливаго снѣга безъ всякихъ затрудненій. Достойный ученый хотъ дать своему ледяному валу толщину въ цѣлыхъ десять футовъ. Площадка господствовала надъ заливомъ, слѣдовательно не было надобности ни въ наружномъ откосѣ, ни въ контръ-эскарпѣ, ни въ гласисѣ. Снѣжный парапетъ, огибая площадку, примыкалъ къ гранитному утесу и заканчивался по обѣимъ сторонамъ дома. Фортификаціонныя работы были вполнѣ окончены къ 15 апрѣля. Укрѣпленіе вышло хоть куда, и докторъ, повидимому, очень гордился своимъ произведеніемъ.
Дѣйствительно, фортъ могъ-бы долго выдерживать нападеніе бродячихъ шаекъ эскимосовъ, если-бы подобнаго рода враги находились подъ этою широтою. Гаттерасъ, производившій съемку береговъ залива, нигдѣ не замѣтилъ слѣдовъ эскимосскихъ хижинъ, встрѣчающихся обыкновенно въ мѣстностяхъ, посѣщаемыхъ гренландскими племенами. Повидимому, люди, потерпѣвшіе крушеніе на судахъ Forward и Porpoise, первые посѣтили эту страну.
Но если опасность не грозила со стороны людей, то нельзя было сказать того-же о дикихъ звѣряхъ; они конечно не замѣдлятъ своими нападеніями и форту придется не на шутку защищать свой небольшой гарнизонъ.
VII.Картологическія пренія
Во время приготовленій къ зимовкѣ, силы и здоровье Альтамонта вполнѣ возстановились; онъ ногъ даже принимать участіе въ работахъ по разгрузкѣ судна. Его сильный организмъ восторжествовалъ наконецъ надъ недугомъ и блѣдный цвѣтъ лица не долго выдерживалъ борьбу съ могучею кровью Альтамонта.
Въ американцѣ сказывался крѣпкій сангвиническій темпераментъ гражданина Соединенныхъ Штатовъ, личность энергичная, интеллигентная и одаренная рѣшительнымъ характеромъ, человѣкъ на все готовый, предпріимчивый и рѣшительный. По словамъ Альтамонта, онъ родился въ Нью-Іоркѣ и съ юныхъ лѣтъ плавалъ по морямъ. Его судно Porpoise было снаряжено и отправлено въ полярныя страны однимъ обществомъ американскихъ богачей, во главѣ которыхъ стоялъ извѣстный О. Гриннель.
Между Альтамонтомъ и Гаттерасомъ существовало извѣстнаго рода сходство характеровъ, но не симпатій. Внимательный наблюдатель могъ-бы тотчасъ-же подмѣтить между ними существенную разницу. Такъ, стараясь казаться откровеннымъ, Альтамонтъ на самомъ дѣлѣ былъ скрытенъ, болѣе уступчивый, чѣмъ Гаттерасъ, онъ не обладалъ однакожъ правдивостью капитана; его характеръ не внушалъ такого довѣрія, какъ суровый темпераментъ Гаттераса. Разъ высказавъ свою мысль послѣдній вполнѣ предавался ей. Американецъ говорилъ много, но высказывался скудо.
Вотъ результатъ медленныхъ наблюденій доктора надъ характеромъ Альтамонта. Клоубонни вполнѣ основательно опасался, что между капитанами Forward'а и Porpoise'а со временемъ можетъ возникнуть вражда, если только не ненависть.
Изъ двухъ капитановъ начальство должно было принадлежать только одному. Несомнѣнно, что Гаттерасъ имѣлъ полное право на повиновеніе Альтамонта, право, основанное на старшинствѣ лѣтъ и на силѣ. Но если первый стоялъ во главѣ своихъ подчиненныхъ, то второй находился на своемъ кораблѣ. Это уже было замѣтно.
И по разсчету и по инстинкту Альтамонтъ сразу же увлекся докторомъ, которому былъ обязанъ жизнью; но симпатія влекла его къ этому достойному человѣку сильнѣе, чѣмъ чувство благодарности. Таково было неизбѣжное дѣйствіе, оказываемое характеромъ достойнаго доктора; друзья нарождались вокругъ него, какъ нарождается трава подъ живительными лучами солнца.
Докторъ рѣшился воспользоваться расположеніемъ Альтамонта и узнать истинную причину что присутствія въ полярныхъ моряхъ. Но американецъ умѣлъ говорить много, ничего однакожъ не сказавъ, и возвратился въ своей излюбленной темѣ о сѣверо-западномъ проливѣ,
Докторъ былъ искренно убѣжденъ, что экспедиція Альтамонта вызвана совсѣмъ другими причинами и тѣми именно, которыхъ такъ опасался Гаттерасъ. Поэтому онъ положилъ не дозволять соперникамъ сталкиваться по поводу щекотливаго вопроса. Не всегда, однакожъ, ему удавалось это. Не смотря на всѣ его старанія, самый простой разговоръ готовъ былъ ежеминутно уклониться въ сторону и каждое слово могло вызвать столкновеніе между противоположными интересами.
И столкновеніе не замедлило произойти. Когда домъ былъ оконченъ постройкой, докторъ пожелалъ отпраздновать такое событіе великолѣпнымъ обѣдомъ и такимъ образомъ перенести на полярный материкъ обычаи и удовольствія европейской жизни. Бэлль очень кстати застрѣлилъ нѣсколько куропатокъ и бѣлаго зайца, первыхъ предвѣстниковъ наступающей весны.
Пиршество состоялось 14-го апрѣля, при очень сухой погодѣ. Но холодъ не смѣлъ вторгаться въ ледяной домъ, въ виду того, что гудѣвшія печи легко справились-бы съ нимъ.
Пообѣдали плотно; свѣжее мясо пріятно замѣнило собою солонину. Дивный пуддингъ, приготовленный докторомъ, былъ два раза вызванъ на сцену. Ученый поваръ, при фартукѣ и съ можемъ у пояса, не уронилъ-бы достоинства кухни англійскаго лорда-канцлера.
За дессертомъ подали вина. Альтамонтъ не принадлежалъ къ числу tectotalers'овъ[29], поэтому не имѣлось достаточной причины лишать его рюмки джина или водки. Другіе застольники, люди вообще воздержные, безъ вреда могли позволять себѣ легкое уклоненіе отъ установленныхъ правилъ. Итакъ, съ разрѣшенія доктора, въ концѣ этого веселаго обѣда каждый могъ чокнуться рюмкою съ своими товарищами. Во время тостовъ въ честь Соединенныхъ Штатовъ Гаттерасъ постоянно молчалъ.
Послѣ обѣда докторъ возбудилъ одинъ очень интересный вопросъ.
– Друзья мои,– сказалъ онъ,– недостаточно пройти проливы, осилить ледяныя горы и поляны и, наконецъ, прійти сюда, остается еще сдѣлать кое-что другое. Предлагаю вамъ дать имя гостепріимной странѣ, въ которой мы нашли спасеніе и отдыхъ. Этотъ обычай практикуется мореплавателями всего міра и никто изъ нихъ не отступалъ отъ него въ положеніи, подобномъ нашему. Независимо отъ гидрографическаго описанія береговъ, мы должны обозначить названіями мысы, косы и заливы этой страны. Это крайне необходимо.
– Что дѣло – то дѣло, докторъ! – вскричалъ Джонсонъ. Обозначеніе спеціальнымъ именемъ неизвѣстныхъ странъ въ нѣкоторой степени оживляетъ ихъ, такъ что даже на новооткрытомъ материкѣ человѣкъ не въ правѣ считать себя окончательно оставленнымъ всѣми.
– Не говоря уже о томъ,– замѣтилъ Бэлль,– что это въ значительной степени упрощаетъ составленіе инструкцій на время экскурсій и облегчаетъ ихъ выполненіе. Во время какой нибудь экспедиціи или на охотѣ мы можемъ разбрестись врозь, а чтобъ найти дорогу, необходимо знать, какъ она называется.
– Итакъ,– сказалъ докторъ,– относительно этого предмета вопросъ рѣшенъ утвердительно. Постараемся теперь прійти къ соглашенію относительно самихъ названій и не забудемъ при этомъ ни нашей родины, ни нашихъ друзей. Что касается меня, то, при видѣ карты, ничто не доставляетъ мнѣ такого удовольствія, какъ имя соотечественника, стоящее рядомъ съназваніемъ какого нибудь мыса, острова или моря. Это, такъ сказать, любезное вмѣшательство дружбы въ дѣло географіи.
– Вы правы, докторъ,– сказалъ Альтамовтъ;– къ тому-же, вы выражаетесь съ искусствомъ, возвышающимъ цѣну сказаннаго вами.
– Приступимъ къ дѣлу по порядку,– отвѣтилъ докторъ.
Гаттерасъ не принималъ участія въ разговорѣ; онъ размышлялъ. Но какъ взоры товарищей были устремлены на него, то онъ всталъ и сказалъ:
– По моему мнѣнію, и никто, надѣюсь, не будетъ противорѣчить, мнѣ – въ эту минуту Гаттерасъ смотрѣлъ на Альтамонта – я считаю приличнымъ дать нашему дому имя его искуснаго строителя, лучшаго изъ всѣхъ насъ, и назвать его Doctor's Hause (Домомъ Доктора).
– Хорошо сказано! вскричалъ Бэлль.
– Прекрасно! – подтвердилъ Джонсонъ. Домъ Доктора!
– Ничего не можетъ быть лучше,– замѣтилъ Альтамонтъ. Я предлагаю тостъ въ честь доктора Клоубонни.
Раздался дружный и троекратный возгласъ ура, смѣшавшійся съ одобрительнымъ лаемъ Дэка. – Итакъ,– сказалъ Гаттерасъ,– пусть за нашимъ домомъ остается такое названіе въ ожиданіи того времени, когда какой нибудь новый материкъ дастъ намъ возможность обозначить его именемъ нашего общаго друга.
– Если-бы земной рай не имѣлъ еще названія, то имя доктора пришлось-бы ему какъ разъ подстать.
Взволнованный Кдоубонни изъ скромности попробовалъ было уклониться отъ предлагаемой чести, но успѣха въ этомъ не имѣлъ. Пришлось покориться необходимости, послѣ чего самымъ законнымъ образомъ было постановлено, что этотъ веселый обѣдъ состоялся въ большой залѣ