При появленіи охотниковъ, со всѣхъ ногъ бросившихся въ догонку за быками, послѣдніе немедленно пустились на утекъ.
Но настичь животныхъ было не подъ силу людямъ, задыхавшимся отъ полуторачасовой быстрой ходьбы. Гаттерасъ и его товарищи остановились.
– Экая дьявольщина! – вскричалъ Альтамонтъ.
– Именно – дьявольщина,– отвѣтилъ докторъ, переводя духъ. Эти жвачныя навѣрно американцы; но, повидимому, они не слишкомъ лестнаго мнѣнія о вашихъ соотечественникахъ.
– Это доказываетъ, что американцы хорошіе охотники,– отвѣтилъ Альтамонтъ.
Замѣтивъ, что преслѣдованіе прекратилось, быки остановились и съ удивленіемъ смотрѣли на людей. Ясно, что на бѣгу ихъ не догнать; нужно было окружить ихъ; занимаемое животными возвышеніе способствовало такому маневру. Въ то время, какъ Дэкъ лаемъ отвлекалъ вниманіе быковъ, охотники спустились въ ближайшій оврагъ съ цѣлью обойти возвышеніе. Альтамонтъ и докторъ притаились за выступомъ скалы по одной сторонѣ возвышенія, а Гаттерасъ долженъ былъ, внезапно появившись съ другой стороны, направить животныхъ на охотниковъ.
Черезъ полчаса всѣ были на своихъ мѣстахъ.
– Васъ не мучитъ совѣсть, докторъ, вѣдь это такія кроткія созданія! – сказалъ Альтамонтъ.
– Нѣтъ, потому что это будетъ честная война,– отвѣтилъ докторъ, который, не смотря на свое благодушіе, въ душѣ былъ завзятый охотникъ.
Въ то время, какъ они разговаривали, быки вдругъ направились къ нимъ, преслѣдуемые по пятамъ Дэкомъ, за нимъ показался Гаттерасъ, который громкимъ крикомъ гналъ животныхъ прямо на доктора и Альтамонта; тѣ выскочили изъ засады и бросились на встрѣчу великолѣпной добычѣ.
Быки немедленно остановились и, сообразивъ, что одинъ охотникъ менѣе опасенъ, чѣмъ два, повернули къ Гаттерасу, который смѣло ждалъ ихъ, прицѣлился въ ближайшаго быка и выстрѣлилъ. Но пуля, поразившая животное прямо въ лобъ, не остановила его. Второй выстрѣлъ Гаттераса только раздражилъ животныхъ, которыя бросились на безоружнаго охотника и въ одинъ мигъ сбили его съ ногъ
– Онъ погибъ! – вскричалъ докторъ.
Въ то мгновеніе, когда докторъ съ отчаяніемъ вымолвилъ эти слова, Альтамонтъ вдругъ остановился, борясь съ охватившими его чувствами.
– Нѣтъ! – вскричалъ онъ. Это было-бы низко!
И вмѣстѣ съ докторомъ онъ бросился на поле битвы.
Лежавшій на землѣ Гаттерасъ старался можемъ отразить удары, которые быки наносили ему рогами и ногами, но такая борьба не могла длиться долго.
Быки неминуемо растерзали-бы Гаттераса, какъ вдругъ раздалось два выстрѣла и надъ головой капитана пролетѣли двѣ пули.
– Мужайтесь! – вскричалъ Альтамонтъ и, далеко отбросивъ отъ себя ружье, кинулся на встрѣчу разъяреннымъ животнымъ.
Одинъ быкъ, которому пуля угодила въ сердце, упалъ, точно пораженный молніею, а другой, въ бѣшенствѣ готовъ былъ распороть животъ несчастному Гаттерасу, но въ эту самую минуту Альтамонгь одною рукою вонзилъ снѣговой ножъ въ открытый ротъ быка, а другою раскроилъ ему черепъ страшнынъ ударомъ топора.
Второй быкъ палъ на колѣни и мертвый грохнулся о земь.
– Ура! Ура! – вскричалъ докторъ.
Гаттерасъ былъ спасенъ.
Итакъ онъ обязанъ жизнью человѣку, котораго больше всѣхъ ненавидѣлъ въ мірѣ! Что произошло въ это мгновеніе въ его душѣ? Какое чувство, устоять противъ котораго не могъ Гаттерасъ, шевельнулось въ его груди?
Это тайна сердца, ускользающая отъ всякаго анализа.
Какъ-бы то ни было, но Гаттерасъ не колеблясь подо шелъ къ своему сопернику и важнымъ тономъ сказалъ:
– Вы спасли мнѣ жизнь, Альтамонтъ.
– A вы – мнѣ,– отвѣтилъ послѣдній.
Настала короткая пауза; затѣмъ Альтамонтъ добавилъ:
– Мы расквитались, Гаттерасъ!
– Нѣтъ, Альтамонтъ,– отвѣтилъ капитанъ. Когда докторъ спасъ васъ изъ ледяной могилы, я не зналъ васъ; но вы спасли меня, рискуя собственною жизнью и очень хорошо зная, кто я такой.
– Вы мнѣ ближній,– отвѣтилъ Альтамонтъ,– и американцы – не низкіе люди.
– Конечно,– вскричалъ докторъ,– вѣдь это люди, подобные вамъ, Гаттерасъ!
– И, подобно мнѣ, американецъ будетъ участникомъ ожидающей насъ славы.
– Открытія сѣвернаго полюса!? – сказалъ Альтамонтъ.
– Да!
– Значитъ, я угадалъ! – вскричалъ Альтамонтъ. И у васъ хватило отваги задумать такой планъ! Вы осмѣлились попытаться достигнуть этой недоступной точки земнаго шара! Что за прекрасная, великая мысль!
– Но развѣ вы шли не туда же? – быстро спросилъ Гаттерасъ.
Альтамонтъ, казалось, колебался отвѣчать.
– Ну, что-же? сказалъ докторъ.
– Нѣтъ! – вскричалъ Альтамонтъ. Нѣтъ! Истина должна быть выше самолюбія! Нѣтъ, я не питалъ надежды, которая привела васъ сюда. Я старался пройти сѣверо западный проливъ – вотъ и все!
– Альтамонтъ,– сказалъ капитанъ, протягивая руку американцу,– будьте участникомъ нашей славы и отправимся вмѣстѣ для открытія сѣвернаго полюса.
И они горячо пожали другъ другу руки. Когда они обернулись къ доктору, тотъ плакалъ.
– Ахъ, друзья мои,– лепеталъ онъ, отирая себѣ глаза,– я не знаю, какъ вынести наплывъ чувствъ, переполнившихъ мое сердце. Мои дорогіе товарищи, чтобъ содѣйствовать общему успѣху, вы отбросили мелочной вопросъ національности. Вы сказали себѣ, что Англія и Америка не причемъ въ настоящемъ дѣлѣ и что узы тѣсной дружбы должны соединить васъ для достиженія великой цѣли. Лишь-бы сѣверный полюсъ былъ открытъ, а кто его откроетъ – это уже не важно! Къ чему унижать себя, кичась англійскимъ или американскимъ происхожденіемъ, если можно сказать о себѣ, что мы – люди!
Растроганный докторъ сжималъ въ своихъ объятіяхъ примирившихся враговъ; онъ не могъ совладать съ чувствомъ охватившей его радости. Новые друзья сознавали, что пріязнь этого достойнаго человѣка еще болѣе скрѣпляетъ узы ихъ взаимной дружбы. Докторъ говорилъ о безуміи соперничества я о необходимости согласія между людьми, заброшенными въ такую далъ отъ родины. Его рѣчи, слезы, ласки – все это шло прямо отъ сердца.
Наконецъ, разъ двадцать обнявъ Гаттераса и Альтамонта, онъ успокоился.
– A теперь – за дѣло! – сказалъ онъ.
И Клоубонни началъ съ необыкновенною быстротой разсѣкать быка, котораго назвалъ быкомъ примиренія.
Товарищи доктора съ улыбкою смотрѣли на него. Черезъ нѣсколько, минутъ искусный анатомъ отсѣкъ около сотни фунтовъ лучшаго мяса и раздѣлилъ его на три части; каждый охотникъ взялъ свою часть и отрядъ направился къ форту.
Въ десять часовъ вечера, охотники добрались до Дома Доктора, гдѣ Джонсонъ и Бэлль приготовили имъ хорошій ужинъ.
Но прежде чѣмъ сѣсть за столъ, докторъ торжествующимъ голосомъ вскричалъ, показывая на своихъ товарищей по охотѣ:
– Послушайте, Джонсонъ: я увелъ съ собою одного англичанина и одного американца – не такъ-ли?
– Да, докторъ,– отвѣтилъ старый морякъ.
– A привожу назадъ двухъ братьевъ.
Моряки радушно протянули руки Альтамонту.
XVIII. Послѣднія приготовленія
На слѣдующій день погода перемѣнилась; снова наступилъ холодъ, и втеченіе многихъ дней перемежался дождями, снѣгомъ и мятелями.
Бэлль окончилъ шлюпку, которая оказалась вполнѣ соотвѣтствовавшею своей цѣли. На половину покрытая палубою, съ высокими бортами, она могла держаться въ морѣ во время бури подъ парусами. Къ тому-же, она была легка, такъ что собаки безъ особаго труда могли везти ее на саняхъ.
Льдины на заливѣ тронулись; самыя большія изъ нихъ, безпрестанно подтачиваемыя водою, при первой-е бурѣ должны были оторваться отъ береговъ и образовать собою движущіяся ледяныя горы. Но Гаттерасъ хотѣлъ отправиться въ путь прежде, чѣмъ разойдутся ледяныя поля, такъ какъ часть пути предполагалось совершить сухимъ путемъ; поэтому онъ, назначилъ отъѣздъ на 25-е число іюня мѣсяца; къ этому времени всѣ приготовленія могли быть вполнѣ окончены. Джонсонъ и Бэлль привели въ исправность сани, возвысили ихъ кузовъ и починили лыжи. Путешественники намѣревались воспользоваться тѣми немногими недѣлями хорошей погоды, которыя природа удѣляетъ гиперборейскимъ странамъ.
За нѣсколько дней до отъѣзда, 20 іюня, между льдинами образовались свободные протоки. Путешественники воспользовались этимъ, чтобы испробовать шлюпку. Они съѣздили на ней къ мысу Вашингтона. Море далеко еще не очистилось отъ льдовъ, но не представляло уже сплошной твердой поверхности.
На возвратноѵь пути пловцы были свидѣтелями одного очень интереснаго эпизода – охоты громаднаго медвѣдя на тюленя. Къ счастію, медвѣдь слишкомъ былъ занятъ своимъ дѣломъ и не замѣтилъ шлюпки, а то онъ не преминулъ-бы погнаться за нею. Онъ сторожилъ у одной отдушины, въ которую, очевидно, нырнулъ тюлень. Медвѣдь ждалъ появленія земноводнаго съ терпѣніемъ охотника или рыбака – потому что въ сущности онъ занимался скорѣе рыбною ловлею, чѣмъ охотой – не шелохнувшись, не обнаруживая ни малѣйшаго признака жизни.
Вдругъ поверхность воды заколыхалась; земноводное поднималось, чтобы подышать воздухомъ. Медвѣдь въ растяжку легъ на льду и окружилъ обѣими лапами отдушину.
Мгновеніе спустя, тюлень показался и выставилъ голову изъ воды, но нырнутъ онъ уже не успѣлъ: лапы медвѣдя сомкнулись, съ непреодолимою силою сгребли животное и выхватили его изъ родной стихіи.
Борьба длилась недолго; нѣсколько, мгновеній тюлень еще барахтался, но скоро былъ задушенъ на груди своего исполинскаго врага; медвѣдь безъ труда унесъ большое земноводное и, легко перепрыгивая съ льдины на льдину, исчезъ на материкѣ.
– Счастливаго пути! – крикнулъ Джонсонъ. Каковы однако лапищи у этого молодца!
Шлюпка вскорѣ вошла въ маленькую бухточку, открытую Бэллемъ между льдинами.
Только четыре дня оставалось Гаттерасу и его товарищамъ до отъѣзда. Гаттерась торопилъ приготовленіями; ему хотѣлось поскорѣе оставить Новую Америку, потому что земля эта принадлежала не ему, не онъ далъ ей названіе, да и вообще капитанъ сознавалъ, что здѣсь онъ не у себя дома.
22-то іюня начали переносить на сани лагерныя принадлежности, палатку и съѣстные припасы. Путешественники брали съ собою двѣсти фунтовъ солонины, три ящика овощей и мясныхъ консервовъ, пятьдесятъ фунтовъ лимоннаго сова, достаточное количество муки, нѣсколько мѣшечковъ крессъ-салата и ложечной травы съ плантацій доктора; все это вмѣстѣ съ двумя стами фунтами пороха, оружіемъ, разным