В чём мы с Галкой разные, так это в наших биологических ритмах. Я по натуре сова, а она ближе к жаворонкам.
Вот и сейчас мне не спится. Осторожно выбрался из палатки, уселся на бревно, которое подтащил для ужина, и кося одним глазом на Галину, которая спит, бессовестно выставив из-под пледа грудь по самый сосок, обо всём подряд думаю.
Про СССР, про спутники, которые нет-нет да и мелькают на южном небе с его необычно яркими звёздами, про Высоцкого, и даже про магию.
Да, про её необычность и ещё что-то такое, во что я не сразу был готов поверить.
Что поделать, если меня выучили и воспитали, как материалиста. Помнится, я даже опыты первое время с этой магией проводил, чтобы понять, откуда что появляется. А то постоянно каким-то воришкой себя чувствовал.
Всё решила одна из бесед с Разумовым. Тем самым магом, который многое мне подсказал.
— Значит, хочешь узнать, откуда что берётся? — ухмыльнулся он, когда выслушал мои сбивчивые объяснения, — А скажи-ка мне вот что. К примеру, взять ту же сферу, которую мы ищем. Как ты думаешь, она в материальном мире существовала? Или задам вопрос иначе. Скажем, при желании ты можешь вытащить из книги ту же скатерть — самобранку. Или ещё что-нибудь на неё похожее, — прищурился он, что-то прочитав на моём лице, — Да ты уже наверняка что-нибудь такое вытащил, так?
— Мантию — невидимку, — признался я.
— Угу. Тоже неплохо. Вот и ответь сам себе на вопрос. Можно ли украсть то, чего в материальном мире не существует? Или ты думаешь, что та же скатерть-самобранка для тебя блюда из ресторанов воровать начнёт?
— Ну, это вряд ли, — замялся я, ещё ничего для себя не решив.
— Магия, мой юный коллега. Всё это просто магия. Кто-то ледяные горы из ниоткуда получает, чтобы на врагов их обрушить. Другой ковры-самолёты из воздуха создаёт. Третий зверей невиданных плодит на страх врагам, а у тебя, скажем так, своё направление. Ничего ты не воруешь и никто никаких убытков из-за тебя не несёт.
— Но в конце-то концов. Это же вещи, а то и сложные механизмы. Они твёрдые, — попытался я настаивать на своём, — И что, всё вот так запросто прямо из воздуха возникает?
— Мда-а. Образование бы тебе наше не помешало. С другой стороны, а зачем оно тебе? Чтобы уметь плавать, вовсе не обязательно знать закон Архимеда, не так ли?
— У тебя с компьютером всё нормально? — рассматривал меня с экрана монитора Борисыч, смешно при этом щурясь. Невольно создалось ощущение, что у него с прошлого нашего разговора внезапно село зрение. Странно, отец до самой смерти очки ни разу не одевал.
— А что с ним не так? — осмотрел я ноутбук со всех сторон и на всякий случай протёр салфеткой объектив камеры, — Я тебя хорошо вижу и слышу.
— А чего у тебя тогда лицо грязное? Мыться не пробовал? Или в Новчике горячую воду до сих пор не дали? Интересно, — взгляд отца скользнул в угол экрана, видимо рассматривал дату, — У вас уже сентябрь. Должны были дать.
— Да есть вода. Я только что из ванны вылез. До сих пор волосы сырые. Как только с Пицунды домой приехал, так первым делом и залез в неё, — потрогал я лицо, откровенно не понимая Борисыча.
— А, так это ты загорел так, — обрадовался отец, — Я сижу гадаю отчего ты такой чумазый, а ты оказывается на юг ездил. Молодец. Дикарём катался?
— Нет, в Доме Творчества Кинематографистов две недели по путёвке отдыхал.
Фу, чёрт усатый. Вернее, уже безусый. Напугал меня. Увидев моё загоревшее лицо за грязнулю принял.
Это он Галинку не видел — та вообще в мулатку превратилась, одни зубы белизной сияют.
А как контрастно смотрятся на белой простыне те участки её прекрасного тела, которые незаслуженно были спрятаны от лучей южного солнца. Я теперь понимаю, почему директриса пансионата так ратовала за то, чтобы отдыхающие загорали только в купальниках. Это она так о демографии страны заботится. В темноте незагоревшие попка и груди ох как хорошо видны. Руки к ним так и тянутся.
— Пансионат летом на Чёрном море? — недоверчиво посмотрел на меня отец, — Силён. И как ты туда умудрился путёвку выбить?
— Работодатель свою личную отдал, — поделился я секретом.
— И многих звезд кино пощупал, — заговорщицки подмигнул мне батя, — Мне Ирина Азер очень нравилась. Я на «Дорогого мальчика» из-за неё три раза ходил. Ух, какая красавица. Не встретил её на юге случаем?
— Нет, не довелось, и звёзд я не трогал. Я со своей звёздочкой отдыхал. Путёвка у нас на двоих была.
— Ты больной что ли? — с недоумённым видом откинулся Борисыч на спинку кресла, — Кто ж в Тулу со своим самоваром ездит?
— Э, Борисыч. В сезон в этот Дом Творчества только зубры кинематографа могут попасть, а они, сам понимаешь, уже все в возрасте. Самой молодой женщиной, не считая моей девушки, была страшненькая тридцатилетняя ассистентка оператора. А актрисы были так и вовсе за сорок.
— И что из этого? Болт ровесницу не ищет, — лыбясь, заявил отец. — Я тут на днях с одной хозяйкой магазина зажигал. Самой под сорок, а фору любой молоденькой даст.
— Смотри на винт не намотай и сестрёнку с братиком мне не заделай, — усмехнулся я в ответ, — Тоже мне, секс-террорист.
К счастью у меня в этом отношении всё благополучно.
Я после того, как проверил на себе капли из «Хроник Нарнии», излечился от всех мыслимых и немыслимых болезней, даже которыми и не болел.
Если учитывать, что я у Гали был первым мужчиной, то и вовсе беспокоиться не о чем. Ну, а вопрос с нежелательной беременностью я решил с помощью подкожного импланта, который вынул вместе с пистолетом для его установки из одного фантастического романа, после того как выучил английский язык. Теперь у меня в правую ляжку вживлён небольшой шарик, чуть крупнее макового зерна, и если верить книге, то его хватит на целый год.
Так что я за безопасный секс, в моём понимании этого термина, хоть его, секса, в Советском Союзе как бы и нет.
Из минусов такого решения могу отметить, что из всех моих гонораров с меня постоянно удерживают налог на бездетность. Ни много, ни мало, а шесть процентов с меня в бухгалтерии никогда не забывают вычесть.
— Так кого ты из звёзд-то видел? — съедало Борисыча любопытство.
— Не думаю, что фамилии режиссёров и операторов тебе о чём-то скажут, а вот из актёров со Светличной общался. Помнишь та, которая в «Бриллиантовой руке» орала «Не виновата я. Он сам пришёл»? С нашим земляком Стасом Садальским успел познакомиться. С его участием здесь скоро должен выйти фильм «Место встречи изменить нельзя». В нём ещё Высоцкий в главной роли снимался. Не смотрел этот фильм в будущем?
— Как-то не довелось, — равнодушно отозвался Борисыч, — А что, интересный фильм?
— Как тебе сказать? — помялся я, — Всё-таки последняя работа Высоцкого в кино, а он как-никак Легенда.
— Знаешь, я как-то и не фанател по Высоцкому. Ну, да, была у меня катушка с записью одного его концерта. Может даже до сих пор где-то среди других плёнок валяется, если не выкинул. И что с того? Здесь уже прочитал в интернете, что он умер летом восьмидесятого от сердечной недостаточности. Вроде как с помощью шампанского пытался с иглы спрыгнуть. Вот только его ведь на дурь никто насильно не сажал.
— У меня лекарство есть волшебное. С его помощью недавно маленькая девочка умирающая вылечилась. Ей сердце новое нужно было, а трансплантация ещё не скоро появится…
— И ты это лекарство каким-то образом ей дал. Так? А теперь думаешь, не спасти ли тебе Высоцкого от смерти? — опередил меня отец, — Я прав? Так вот, эта «Легенда», как ты выражаешься, несколько раз в год посещает Париж, в то время когда простой человек не каждый год себе отдых у моря может позволить. На чём он сейчас ездит? Судя по слухам, которые до меня доходили, на «Мерседесе». Живёт он тоже наверняка не в бараке. Вопрос: чего ему для жизни не хватало, что он синячил, а под конец начал себе по вене «дурь» пускать?
— Ну, например, простора для самовыражения, — бросил я предположение, — Всё-таки творческие личности очень ранимые. Особенно когда их зажимают.
— Я тебя умоляю, — скривился Борисыч, — Своей известностью он Брежнева затмевает. В театре он играет. В кино снимается. Концерты и пластинки у него тоже есть. Мало? Чего тогда на Запад не валит? Там этой свободы завались. Только кому он там нужен будет? Его даже КГБ не трогает, лишь бы он не эмигрировал. Иначе западная пропаганда сразу вой поднимет, мол, очередной советский гений оказался на Западе.
Да уж, не ожидал я от Борисыча такой отповеди. И про фанатизм он вроде всё верно сказал. Да, в машине у моего отца зачастую звучал русский шансон, но песен Высоцкого он не слушал, как впрочем, и песен с тюремно-воровской романтикой, где с надрывом про водочку с селедочкой.
— В общем, спасать или нет Высоцкого — это дело твоё, — успокоился батя, — А вот то, что девочку вылечил — молодец. Я, кстати, тут в интернете по катастрофам в СССР информацию посмотрел. Одиннадцатого августа два самолёта в воздухе столкнулись. Ты, наверное, и не слышал про эту аварию. Всё-таки в Союзе не любили о трагедиях трубить на каждом углу, как это здесь происходит…
— Уже, — не дал я договорить Борисовичу.
— Что уже? — не понял тот, — Сообщили о гибели команды «Пахтакор»?
— Нет. «Пахтакор» сыграл с минским «Динамо» в ничью.
— Хочешь сказать, что ты…, — осёкся батя, поняв услышанное, — Это же сто семьдесят восемь человек… Ну, ты даёшь… Как здесь частенько говорят: «Респект тебе и уважуха».
— Сам-то как поживаешь? — прервал я Борисыча, чтобы он не захлебнулся от потока восхищений в мой адрес, — На категорию сдал? Манипулятор купил?
— Всё сделал, — довольно улыбнулся в ответ батя, — Я благодаря твоим деньгам ещё и бокс на три грузовика купил на Восточной улице. Представляешь, в Союзе на том месте был тепличный комплекс от «Химпрома» и фруктовый сад, а сейчас там торговый центр, колбасный цех и куча боксов.
— Я понял, о каком месте ты говоришь, но тех теплиц давно нет, — кивнул я, — По крайней мере, при мне их уже не существовало. Кстати, куда тебе бокс на три машины?