— Его тоже разогрей. Я сейчас готова слона съесть.
Хм, помнится в первый день в этом мире я тоже в основном о еде и думал. Успокоился, только когда две порции пельменей стаканом сметаны заполировал.
— Ты как себя чувствуешь? — с завистью посмотрел я на Веру, которая смела со стола всё, что я успел приготовить. Не привык я с утра так плотно кушать. Кофе да пара бутеров — вот и весь мой завтрак.
— У меня какие-то странные чувства, — довольно-таки бодро для объевшегося человека встала из-за стола Вера и начала убирать со стола грязную посуду, — А впрочем… Иди, кури. Потом поговорим. Да, вот ещё что. Хоть раз назовёшь меня гадалкой — обижусь, — донеслось мне в спину.
«Интересно. К чему была последняя фраза, произнесённая Верой? Я ей ещё не успел рассказать о том, что она стала волшебницей» — размышлял я на балконе, выпуская табачный дым в морозный воздух.
— Итак, — начала девушка, когда я вернулся на кухню, — Я знаю, кем я стала. Так что можешь мне ничего не объяснять.
— Откуда? — отвисла у меня челюсть в самом прямом смысле этого слова.
— Пока я была в душе, я проигрывала в голове наш с тобой вчерашний разговор, — заявила Вера, — Вплоть до того момента, как надела перстень. Утром начались чудеса. Например, когда я тебя будила, я уже знала, что ты ответишь и как поступишь. И то, что ты принесешь в ванную тапочки и халат, я так же знала. Даже ждала, когда ты постучишь в дверь и протянешь вещи.
— Дежавю? — судорожно сглотнул я.
— Нет, — помотала головой Вера, — Дежавю — это когда, кажется, что ты уже был в подобной ситуации, а я чётко видела и слышала то, что произойдёт. Ты вчера много говорил про магию, сегодня я вижу предстоящие события — вывод напрашивается сам собой — я прорицатель. Заметь — не гадаю, а чётко вижу будущее. Кстати, ты вчера ни разу не назвал своего настоящего имени, и я тебя прекрасно понимаю — все знают тебя как Валеру и пусть, так и остаётся. А хочешь, я скажу твоё имя?
— Я это и сам могу сделать, — возразил я, — У меня от тебя нет секретов. Меня зовут…
— Молчи, — улыбнулась девушка, называя меня по имени, — Я уже посмотрела твой ответ.
— Как ты это сделала?
— Кто бы мне ещё самой этой объяснил, — хмыкнула Вера, — Например, себя я вижу до обеда. С твоим будущим чуть сложнее — через час твои действия в моей голове начинают разветвляться на множество вероятностей, каждая из которых даёт ещё больше развилок. Я пытаюсь каждую ветку просмотреть, но у меня начинает голова болеть. Что странно — Любино будущее я вообще не вижу. Даже не знаю, спит она сейчас или нет. Думаю, мне нужно видеть человека, чтобы хоть что-то о нём сказать.
— Это что же получается — я теперь в твоём обществе вообще могу молчать, раз ты знаешь заранее всё, что я скажу? — офигел я от такой перспективы и потихоньку начал локтем сдвигать к краю стола свою кружку с недопитым кофе. Решил уронить посуду и таким нехитрым способом проверить Верину способность предвидеть события.
— Ну, ты уж так не утрируй, — склонив голову, с осуждением посмотрела на меня девушка, — У меня куча вопросов и ответы на них я хочу знать, не прибегая к своим появившимся способностям. Кстати, неужели тебе не лень бежать на улицу к своей машине в такой мороз? Ты сейчас пытаешься разлить кофе, а в результате разобьётся кружка. Осколки-то ты соберёшь, да вот только поранишься. Пойдёшь в зал искать заживляющий спрей, а он у тебя в машине. Дальше продолжать?
— Сдаюсь, — примирительно поднял я вверх руки, и вернул в центр стола кружку, — А на все вопросы тебе ответит один мой знакомый маг из будущего. Он вчера, пока ты спала, обещал помочь.
— Вер, а попробуй заглянуть, как можно дальше. Но только не просто на месяц — другой вперёд, и узнать, что я там сплю или еду куда-нибудь, а так, чтобы на какое-то значимое событие попасть, — попросил я девушку. Интересная у неё магия. Прямо до дрожи… И мы оба ничего толком про её Прорицательство не знаем.
— Дай мне руку, — улыбнулась Вера, — Да не ладонью вверх, я же не по руке гадать собираюсь, мне более плотный контакт нужен. Отчего-то кажется, что так правильнее будет.
Ухватив мою ладонь обеими руками, начинающая Прорицательница зажмурила глаза, и на какое-то время замерла. Минуты через три — четыре я увидел, как со лба у неё скатилась капелька пота и повисла на кончике носа блестящим шариком.
— Уф-ф, — откинулась она ещё спустя какое-то время, и пошарив по столу глазами, ухватила в руки кружку с остывшим кофе. Сделав несколько торопливых глотков, она успокоилась, и задышала ровнее, — Я тебя видела. Ты пел на стадионе. Я даже успела слова разобрать: — «Реет в вышине».
— «И зовёт олимпийский огонь золотой», — тут же продолжил я, сходу опознав строчку из песни Тухманова, — Что за стадион? Как я был одет? Какое время года?
— Стадион очень большой. Я таких огромных никогда вживую не видела. Везде олимпийская символика, на экранах изображение Мишки. Ты был в короткой кожаной куртке, светлых спортивных брюках и высоких белых кроссовках. По времени года — однозначно лето. Одеты все были легко, большинство зрителей в рубашках и платьях. Собственно, коротко всё получилось, меня на эти два твоих слова всего лишь и хватило. Можно сказать, одним глазком успела взглянуть. Я второй раз пыталась попробовать посмотреть, но у меня вообще ничего не вышло. Как будто внутри меня выключателем щёлкнули. Плохо, да?
— Да ты что!? Это же замечательно! Море информации!
— Шутишь?
— Какие шутки! Сама подумай. Я живой, здоровый, скорее всего уже знаменитый, раз на Олимпиаде выступаю, и при этом занимаюсь любимым делом! Но самое интересное, я так и остался в этом мире. А то знаешь, накатывают порой сомнения, что лучше мне его покинуть и в своё время уйти. Зато теперь точно знаю, что до окончания Олимпийских Игр у меня с жизнью в СССР полный порядок. Спасибо тебе огромное. Камень с души.
— Ты, случайно, не в курсе, почему я только один раз и всего на секундочку смогла на тебя взглянуть? Кстати, я и сейчас почему-то не могу посмотреть, даже на пять минут вперёд.
— Э-э-э… — подвис я, соображая, как бы советской девушке, никогда не игравшей в компьютерные игры, объяснить, что такое запас маны, — Представь себе, что у тебя внутри появилась маленькая батарейка. Когда ты присоединяешь к ней самую маленькую лампочку, которой едва хватает, чтобы посмотреть, что вокруг тебя, то лампочка будет светить долго. А тут ты решила присоединить лампу помощнее, чтобы увидеть что-нибудь подальше, и батарейка почти тут же села, а твоя мощная лампа вспыхнула всего лишь на миг.
— И что теперь?
— Да ничего страшного. Завтра, а может и сегодня вечером подзарядишься, и всё к тебе вернётся. По крайней мере у меня так получается.
— Понятно. Слушай, а у тебя ещё чем-нибудь можно перекусить? Вроде же только что ели, а у меня прямо до судорог живот сводит.
— Ага, вот значит, как ты перезаряжаешься. Что бы нам такого калорийного и быстро усваиваемого придумать? — метнулся я к шкафчику с каталогами, — Поройся тут пока, может, что сама выберешь, а я по-быстрому запрос сделаю. Тебе, скорее всего, какая-нибудь спортивная диета подойдёт.
Я выскочил на кухню, и в темпе подключил Кракошу к процессу поиска подходящей диеты, а сам поставил на плиту кастрюльку с водой, чтобы сварить яйца. Хлопнув себя по лбу, в темпе вытащил из фотографий четыре банки икры, по две чёрной и красной, батон и пачку масла.
— Перекуси пока, нормальная еда только минут через пятнадцать готова будет, — выложил я добычу перед Верой, увлечённо разглядывающей фотографии десертов.
— Ты что? Это же икра… — подняла она на меня округлившиеся глаза.
— Забыла, кто я?
— Вчера ты ничего съестного не доставал, — пробурчала она, сглотнув слюну, и неуверенно потянулась к баночке с чёрной икрой. Убедившись, что процесс пошёл, я на всякий случай вытащил при ней тетрапак с ананасовым соком, и с чистой совестью умчался на кухню.
В меню у меня припущенный лосось, десяток фаршированных яиц, протеиновый коктейль, десерты, шоколад и фруктовая ваза, с преобладанием бананов и ягод. Если успею, то вытащу соковыжималку и организую ещё свежевыжатые соки.
В итоге, всё, кроме протеинового коктейля ушло на ура. Его Вера допивать отказалась, с трудом осилив меньше половины, не скрывая при этом, что никаких других чувств, кроме отвращения, он у неё не вызвал. Я на всякий случай организовал запас десертов, упирая в молочно-ягодные темы, и выдохнул, когда девушка всего лишь потянулась их разглядывать.
— Если я буду так есть, то скоро в свои платья влезать перестану, — погладила она себя по животу.
— Подумаешь, я тебе новые вытащу, — отмахнулся я от столь незначительной проблемы.
— Да… — одной лишь интонацией дала Вера понять, что я что-то не то говорю, — А с фигурой что станет? Кроме того, я даже представить себе не могу, как я буду девчонкам в общежитии объяснять, откуда у меня горы импортной одежды.
— Да какие там горы, — покосился я на кучу сваленных в кресло вещей, которые я вчера в запале вытащил, демонстрируя возможности либроманта, — Если хочешь, я их обратно в каталоги отправлю.
— Я тебе отправлю, — пригрозила мне Прорицательница, щурясь в предвкушении своих минут славы, — Надо просто что-то придумать, но я так объелась, что у меня голова не соображает.
— Вер, а у тебя никаких родственников за рубежом нет случайно? — спросил я на всякий случай.
— Откуда…
— Значит нужно создать. Нанять какую-нибудь бабульку в Америке и пусть она из себя твою родственницу играет.
— И как ты в Америку попадёшь? Да ещё и актрису найдёшь?
— Телепортация, — с чувством законной гордости ткнул я пальцем в потолок.
— Сестру младшую моей бабушки можно изобразить. Она на фронте медсестрой была и без вести пропала.
— Ладно. Этим я сам займусь. Жди в скором времени свои сокровища. Придут к тебе посылкой от двоюродной бабушки. Но из общежития тебя надо выселять. Не дело, если мы, маги, будем постоянно на виду. Кооператив я тебе не обещаю, а вот домик, вроде моего, прикупить можно. Как ты на это смотришь? — подсунул я ей ноутбук с фотографиями из своего дома, которых Гоша наделал десятка полтора за каким-то чёртом.