Короче, на стоянке тёток собралось не так уж и много. Около десятка. Все, как одна, с сумками и корзинками. Вывозил я их в три рейса, благо тут до рынка недалеко, а что такое движение транспорта местные не знают. На дорогах пусто, встречные машины практически отсутствуют. Честно говоря, я сначала причины ажиотажа не понял. До рынка тут рукой подать, километра два от силы. Можно и пешочком прогуляться. Всё стало ясно на обратном рейсе. Женщины затоварились так, что я корзинки им помогал поднимать. Килограмм по десять одних только фруктов каждая ухватила. Спросил, куда им столько, ведь одной семье столько точно не съесть. Оказывается, всё просто. Берут на себя и на знакомых. И, конечно же, у каждой было куплено вино. То самое, знаменитое грузинское, самых разных сортов.
Я тоже походил по рынку. Фрукты, мясо, сыр, зелень, вино, знаменитый ткемалевый соус. Всё очень вкусно. Пока ходил, чего только не попробовал. Кое-что подкупил. Жаль, от дегустации вина приходилось постоянно отказываться, я же за рулём. А вот моим пассажиркам это не мешало. Надегустировались. Ишь, какие все румяные с рынка вышли.
В общем, обратный рейс у меня вышел всего один. Женщины загрузили в машину свои сумки с корзинками, и отправили меня в пансионат, а сами решили прогуляться. Весёлые все такие. Того и гляди песни петь начнут.
Как-то само собой вышло, что к обеду все про наш утренний выезд уже знали, и у меня появилась целая куча знакомых. По крайней мере за обедом, пока я ковырялся в слипшихся макаронах и «мышатах», как отдыхающие называли то ли котлетки, то ли биточки, со мной многие успели поздороваться.
Мда-а… Когда главреж мне сказал, что с голоду в пансионате не умрёшь, то даже не знаю, что он имел ввиду. Как по мне, так есть то, что в тарелке, как минимум опасно для здоровья. Макароны даже не солёные, слипшиеся, и очень похоже на то, что недоваренные. А уж эти котлетки… Не, точно «мышата». Склизкие, с сомнительным запахом, а на вкус напоминают что угодно, но только не мясо. Суровые общепитовские реалии элитного пансионата меня просто повергли в шок. Я не ожидал особых изысков, но хотя бы на уровень средненького ресторана всё-таки рассчитывал. А тут кормят даже хуже, чем в обычной столовой. И судя по словам Мирры, макароны в меню я буду видеть до самого конца отпуска. Ну уж нет! На такое издевательство над организмом я решительно не согласен!
Весь из себя разгневанный, я обернулся, чтобы найти таких же борцов за нормальную еду. И офигел. Все вокруг ели. Пусть их лица не были радостными, но в тарелках они ковырялись достаточно сноровисто.
Муж Мирры оказался не только кинорежиссером, но ещё весьма известным исполнителем и импровизатором на семиструнной гитаре. От Мирры я уже знал, что он даже Высоцкому не раз аккомпанировал на записях его песен. И между делом она же и заметила, что Володя может сюда, в Пицунду заглянуть, если вовремя съёмки в Одессе закончит.
И тут я встал перед выбором.
Высоцкий.
Человек — легенда. В моём времени о нём знали больше, чем о каких-то там Брежневых, Сусловых и Черненко. Сейчас он сжигает себя, и наверное уже подсел на наркотики. В принципе, я его могу вылечить. Но здесь возникает чисто этический вопрос — а имею ли я на это право? Артист выбрал свой путь. Он словно свеча, горящая с двух концов, чтобы ярче светила. Живёт, как поёт, с надрывом и вовсю ширь. И это состояние выплёскивается из него в песнях. А не случится ли так, что лиши его этого душевного раздрая и дискомфорта, и дальнейшая жизнь у человека по-иному сложится. Вместо того Владимира Семёновича, которого знают и уважают в моём времени, вдруг да выйдет какой-нибудь выхолощенный Мулерман. И что? Получится так, что вроде бы я задумал доброе дело, но результатом его станет творческая смерть поэта и певца. И ещё неизвестно, добавится ли при этом в официальных списках Кремля ещё один «придворный» исполнитель песен.
Нет, лезть в историю чревато. Я тут случайно разговор один услышал. «Пахтакор» очень удачно в чемпионате страны выступает и не исключено, что будет участвовать осенью в Кубке Кубков. Вот ржака-то будет, если они у той же «Барселоны» выиграют. А если ещё и победителями станут, то вот тебе и поворотный моментик. Вроде бы мелкий на первый взгляд, но это опять же как сказать.
Футбольные звёзды за один день на небосклон не восходят. «Пахтакор» своими победами может подхлестнуть молодёжь, а там смотришь, и из тысяч мальчишек, дополнительно загоревшихся футболом, да и выйдут те два — три нападающих для сборной, которых ей всегда не хватает. И появиться у народа лишний повод страной гордиться. Может этих капелек гордости когда-то и не хватило стране под названием СССР.
— Я собралась, — высунулась Галина в балконную дверь.
Да, сижу я на балконе и о мировой истории рассуждаю. Удобно устроился, с видом на море.
Нет, ну подскажите мне, для чего девушке, практически не использующей косметики и носящей простую причёску, нужно полчаса на то, чтобы «привести себя в порядок»?
— Солнышко, а ты не в курсе, чем занимается вон та группа в полосатых купальниках? — выбравшись из воды вслед за Галей, кивнул я в сторону троицы, что разгуливала у кромки моря метрах в ста от нас. Женщины, судя по их одеянию, явно являлись постояльцами пансионата. Они что-то время от времени подбирали с земли и отправляли свои находки в большие полиэтиленовые пакеты.
— Мидий собирают, — ответила девушка, по-детски прыгая на одной ноге, вытряхивая попавшую в ухо воду, — Там, где эти женщины промышляют, течение сильное и волна большая — моллюсков прямо на берег выносит.
Я, конечно, знаю, что мидии считаются деликатесом, и даже в курсе, как сделать из них очень вкусное блюдо, но пока не представляю себе, как женщины их собираются готовить в пансионате — в столовую же кухарить никто их не пустит. О чём я и сказал девушке.
— Разожгут костёр, а потом, как он прогорит, прямо на угли мидий выложат. Как только створка раскроется, то считай, что она готова и можно кушать, — объяснила Галя, — Ты же на Волге живёшь. Неужели никогда речных мидий с пацанами не готовил?
— Как-то не доводилось, — честно ответил я, — И сколько нужно этих самых мидий насобирать, чтобы одному человеку наесться? В них же мяса с чайную ложку.
— Не знаю, — пожала плечами девушка, — Думаю, что не меньше, чем полведра.
Костёр. Угли. Я почему-то думал, что такие вольности не одобряются администрацией пансионата, а здесь, оказывается, только голыми нежелательно купаться.
— Радость моя, ты пока позагорай, а я на рынок сгоняю, пока он не закрылся, — с ходу родилась у меня в голове идея.
К счастью, мясная лавка, в которую я мчался, оказалась ещё не закрыта. Грузный абхазец, являющийся одновременно и рубщиком мяса и продавцом, внял моей просьбе и прямо на моих глазах нарезал свежее мясо на куски для шашлыка, и тут же его замариновал в две трёхлитровые банки, которые я пообещал отдать на следующий день. После того, как я рассчитался, мясник отвёл меня в шашлычную, что была в нескольких шагах от его лавки, где я купил нормальные дрова — ну не по лесу же мне ходить их собирать. Купив по пути две буханки хлеба, я вернулся в пансионат.
Разборный мангал у меня в багажнике вместе с шампурами есть. Обе банки с мясом я в том же багажнике поставил в один из спальных мешков, и выставил в нём температуру, как делал это некоторое время назад, перевозя в Москву Чебоксарское пиво.
Костёр, говорите? Мидии? Ну-ну. Посмотрим, у кого вечером дым вкуснее будет.
«Лучшая рыба — это колбаса, а лучшая колбаса — это кусок мяса!» Так мой отец всегда говорил.
Естественно мой шашлык дал фору каким-то печёным моллюскам. И все дегустаторы это признали. Вот только это мелочи.
Меня после шашлыков самым бесстыжим образом соблазнили. И кто бы мог подумать, где это произошло. В моём же номере. Стоит ли говорить, что соблазнительницей была моя (теперь уже моя) Галя?
Помимо одноэтажной столовой, что стоит рядом со зданием пансионата, на самой крыше Дома Творчества имеется бар. Вполне себе милое уютное заведение с видом на море и являющееся, по сути, огромной террасой, ограждённой с трёх сторон стенами.
Здесь по вечерам под записи популярных в этом году итальянцев есть возможность выпить вполне хороший кофе или поесть мороженное. Ну, а те, кто днём не удосужился затариться местными горячительными напитками, могут в спокойной обстановке дать бой своей печени, но уже по ресторанным расценкам.
Кстати, подсказал нам с Галей про это заведение, а точнее чуть ли не за уши в него приволок, наш земляк Станислав Садальский. Тот самый, что сыграл вора-карманника Кирпича в фильме «Место встречи изменить нельзя».
Я понятия не имею, где скрывался артист те два дня, что мы успели прожить с девушкой в пансионате. Впрочем, о том, как он узнал, что мы с Галинкой из Чувашии, я тоже могу только догадываться. Вот только вечером накануне своего отъезда Стас, можно сказать, вломился в наш номер и потребовал, чтобы мы непременно приняли участие в «отвальной», которую он организовал в баре.
Представьте себе картину. Стоит в дверях почти мой ровесник, ростом под метр девяносто, и чуть ли не со слезами на глазах заявляет, что буквально полчаса назад узнал о приехавших земляках, а потом настойчиво приглашает нас на крышу пьянствовать. Вот как такому человеку отказать?
— Ребята, я помчался в бар, пока меня не потеряли, а вы, как соберётесь, сразу поднимайтесь, — обрадовавшись нашему согласию, протараторил Стас, — Деньги с собой не берите. Сегодня я угощаю.
— Кофелёк, кофелёк. Какой такой кофелёк? Не возьмём мы кофелёк, — прошепелявил я вслед, изображая персонажа, которого блестяще сыграл Садальский.
— Где ты это слышал? — обернувшись у входа в номер, насторожился Стас, — Фильм же ещё не до конца смонтировали.
— Не знаю, как у вас в уголовке, а у нас сразу язык отрежут за лишние вопросы, — понесло меня в стиле всё того же Кирпича.