Московские таксисты — это нечто…
Помню, как я удивился однажды, когда авиаперелёт до столицы обошёлся мне дешевле, чем поездка на такси от аэропорта до "Мосфильма".
Сегодня пройдут финальные бои и на них будет разыграно одиннадцать комплектов наград. Благодаря Кракоше я знаю, что лишь в пяти случаях в финал вышли те же самые боксёры, что и в моей Истории. На этот раз Олимпийские Игры в СССР никто не бойкотировал, и состав спортсменов оказался куда как серьёзнее, чем на такой же Олимпиаде моего времени. Так что перемены меня не удивили.
Не успели мы толком усесться, как на трибунах началось оживление. Люди вставали с мест и аплодисментами провожали высокого темнокожего мужчину, шедшего в нашу сторону.
— Кассиус Клей, смотри! — подскочил Круглов со своего места, — Теперь его, правда, Мохаммед Али зовут, но какая разница. Ух ты, да он прямо к нам идёт.
К дичайшему восторгу Сани, Мохаммед не только зашёл к нам в ложу, а ещё и сел всего лишь на ряд ближе к рингу, чем мы и почти что перед нами.
Признаюсь, я слегка ошалел от вспрыснутой Кракошей мне дозы информации.
Нет, вовсе не от того, что сидящий недалеко от меня, легендарный боксёр, в моём прошлом времени был ярым противником Олимпиады-80.
Мохаммед тогда кучу стран объехал, чтобы своим авторитетом надавить на тех, кто сомневается, стоит им или нет выступать в стране, начавшей захватническую войну с мусульманским государством. А теперь он ни о чём подобном и не помышляет. Сидит себе и радуется большому спортивному празднику.
Да, отсутствие Афганской войны многое поменяло, если разобраться. Сейчас абсолютно иная политическая обстановка, и что-то мне подсказывает, что даже злополучная Аль-Каида может не появиться. В истории моего времени Аль-Каида как раз и возникла во время войны в Афганистане, чтобы оказывать сопротивление СССР. Для чего была тщательно и заботливо выращена американцами. В итоге, вырастили, что называется, на свою голову.
— Валера, как думаешь, наши сколько золотых медалей выиграют? — затеребил меня Сашка, отвлекая от размышлений.
— Одну, — меланхолично ответил я, — У "мухачей".
— А Теофило Стивенсон снова золото возьмёт? — не унимался мой неугомонный спутник.
— Да, и станет единственным в мире боксёром, трижды победившим на Олимпиадах.
— И что, наш Заев никак у него не выиграет?
— Был бы это профессиональный бокс, в десять раундов, то вполне смог бы. У Стивенсона возраст уже немалый, вполне мог выдохнуться, — ответил я Сашке, краем глаза подметив, как переводчик что-то толкует на ухо знаменитому боксёру, то и дело поглядывая в мою сторону.
А вот и сам Мохаммед ко мне развернулся и кивнув головой, показал большой палец. Видимо, понравились ему мои рассуждения, подслушанные переводчиком. Я даже непроизвольно ответил кивком боксёру, давая понять, что оценил его жест.
Можете себе представить, что в это время с Кругловым творилось. Но самое интересное даже не это, а то, что нас частенько снимали самые разнообразные репортёры, и одного из них я запомнил. По-моему, он когда надо вспышкой сверкнул. Если кадр у него получился, то будет нам с Сашкой память на всю жизнь. А уж если папа у Сани любитель бокса, то он в прямом эфире на нас сейчас может посмотреть. Я одних только телекамер штук десять насчитал, и две из них совсем от нас недалеко.
Мысль про то, что фотография с Мохаммедом Али может мне пригодится, не давала покоя, и я, дождавшись небольшой паузы диктора, рассказывающего зрителям о предстоящих поединках, направился к фоторепортёру.
— Извините пожалуйста, можно мне вас одной просьбой озадачить, — перевесился я через край ложи, наклоняясь к мужчине.
— Слушаю, — отвлёкся он от разглядывания трибун и поисков подходящего кадра, поворачиваясь ко мне.
Однако. Я не очень большой специалист в фотоаппаратах, но тут и не нужно особо разбираться, чтобы понять, насколько серьёзная техника у человека в руках.
— Я видел, что вы успели снять Али, когда он мне большой палец показывал.
— Надеюсь, что успел, — довольно усмехнулся дядька, — Нам, кто по спорту работает, иначе нельзя.
— Тогда мне нужны четыре больших фотографии этого момента. С меня бутылка "Двина", — сразу подавил я возможные возражения предложением крайне статусного напитка, — Вот вам моя визитка. Буду рад услышать ваш звонок по любому из указанных в ней телефонов.
Да, я завёл себе визитные карточки, и признаюсь, это вышло очень удачно. Вполне серьёзные люди в ступор впадают, когда я им кусочек красивого картона протягиваю, вместо того, чтобы диктовать свои телефоны для их записной книжки. Хоть кооператив в столице открывай. Ажиотаж немереный возникнет.
Должен сразу сказать, что фотографии я получил на следующий день. Не знаю, кто из нас принял что бережнее, я пакет с фотографиями, или фоторепортёр бутылку статусного коньяка.
Заключительные дни Олимпиады мы провели в работе.
Да, Вера была права в своих предсказаниях. Было у меня то выступление с песней Тухманова, и не где-нибудь, а в самих Лужниках.
Не поверите, но в какие-то секунды я даже прослезился, глядя на улетающего в небо Мишку. Хотя, как мне кажется, медведь здесь не при чём. Это меня отпустило.
Олимпийский марафон, да ещё вместе с не слишком опытным "Монолитом" и начинающей магессой звука — это, скажу я вам, то ещё испытание на крепость нервов. Так что улетающий Мишка для меня значил очень и очень многое.
Самое главное, что мы все концерты отработали без единого сбоя, и даже сами почувствовали, что среди банды администраторов пользуемся вполне заслуженным авторитетом. Были даже моменты, когда мы реально спасали некоторые концерты, мчась на нашем автобусе чуть ли не в режиме пожарной машины.
Водила, вполне себе адекватный парень лет тридцати, после первых же концертов стал нашим фанатом, а на Галку заглядывался так, что я не всегда был уверен, доедем ли мы до места, не врезавшись в столб.
А теперь, всё!
Столичные концерты закончены.
Мы буквально выжаты, как лососи после нереста.
Самое смешное, что денег мы все прилично заработали, но отчего-то никто им особо не рад.
Даже Галка, побегавшая в наш единственный выходной по магазинам, и умудрившаяся купить там в подарок родне трикотаж Чебоксарской фабрики, над чем мы долго с ней ржали, и та притихла.
Чую, торжественного возвращения у нас не предвидится. Случайно подслушал я тут пару разговоров. Ребята тупо хотят напиться и обо всём забыть.
— Я же говорил, что всё получится, а ты сомневался, — выдал вердикт Гоша, спрыгнув на пол гаража после недолгого обследования подкапотного пространства только что вытащенного мной из "ниоткуда" Мерседеса, — Номера двигателя и кузова совпадают с указанными в документах.
— Диски и резина какие-то стрёмные, — упав от перенапряжения на колени, внимательно изучал я надписи на правом переднем колесе машины, держась за него руками, чтобы совсем не грохнуться, — Да ещё и четырнадцатидюймовые. Неужели нельзя было сразу нормальные колёса пририсовать? Гоша, это косяк.
— Какие были на оригинале, такие и нарисовали, — обойдя меня, проворчал домовёнок, и открыв правую дверь, по-хозяйски забрался в машину, — Достань нужные тебе колёса и поменяй, делов-то на полчаса. Ты лучше посмотри, какая красота у нас в салоне!
В интернете можно найти несколько фотографий, где Высоцкий сфотографирован на фоне своего серебристо-синего Мерседеса и ни одной рядом с "купешкой". Пока я был в Москве, Гоша в нашем гараже с разных ракурсов сфотографировал разбитую машину Владимира Семёновича и с помощью Гани сделал для меня трёхмерное изображение целого автомобиля, умудрившись каким-то образом отфотошопить номерные знаки на двигателе и кузове.
Одним словом, я достал точную копию Мерседеса, купленного поэтом в Германии у своего друга Бабека Серуша.
Ну, как точную. Естественно она была не разбитая — Высоцкий же её в рабочем состоянии приобрёл. А ещё по моей просьбе Ганя "нарисовала" передние фары от другой модели, изменила цвет отделки салона и, самое главное, рычаг управления коробкой-автоматом из положения "паркинг" перевела в "нейтраль". К сожалению, на диски и шины я внимания при осмотре не обратил. Так и достались моему Мерседесу колёса от его прототипа. Придётся теперь их отдельно материализовать, но это уже мелочи по сравнению с целым автомобилем.
Кто-нибудь видел, как узкоглазые монголы, роняя от удивления челюсти, превращаются в персонажей японских анимэ с огромными, как блюдце глазами?
Я видел.
Более того, на железнодорожном вокзале подобную группу товарищей, медленно выползающую на перрон из поезда Москва — Чебоксары, я с Верой лично встречал.
Мы-то с Галей, сославшись на неотложные дела, накануне утром якобы улетели из Москвы на самолёте, а вот ребятам пришлось задержаться, чтобы сдать в Театр Эстрады на хранение нашу концертную аппаратуру, а потом добираться до дома на поезде.
На время концертов в Москве мы с "Монолитовцами" сами для себя установили "сухой" закон и я догадывался, что по пути в родные пенаты парни в поезде явно не в шахматы будут играть. Кто ж мог подумать, что они прибудут в Чебоксары с настолько опухшими и помятыми лицами, словно две недели ехали на паровозе с Владивостока и всё это время беспробудно бухали.
— Такси на Дубровку заказывали? — буркнул я, схватив стоящий на земле кейс с синтезатором, и повёл музыкантов на привокзальную площадь, где были припаркованы наши с Верой машины.
Вот там-то, на площади, я и увидел, как происходит трансформация узкоглазых.
Круглов от избытка эмоций не то, что челюсть — он чуть кофр с гитарой не уронил. Ну, а глаза… А что глаза? У Саньки они и правда, стали как чайные блюдца. Разве что правый начал нервно дёргаться, чего я ранее у своего приятеля не замечал.
В принципе, к подобной реакции я был готов и заранее попросил Кракошу запечатлеть на видео этот момент для истории.
— Твой? — мотнул головой в сторону Мерина и судорожно сглотнул Саня, — Тот, что ты у Высоцкого купил?