— Тетка у меня на старости лет думает из Саратовской области ко мне поближе переехать. Вот и хочет, чтобы у неё в доме всё по уму было. Муж у неё главный агроном совхоза, так что они привыкли жить на широкую ногу, — выдал я очередную версию происходящего, обкатывая её на чужих ушах.
— Так это не твой дом?
— Нет, конечно. У меня каморка в Новочебоксарске.
— А-а, а я-то думала, что к тайному миллионеру попала. Вроде того Корейко, что у Ильфа и Петрова описан. Ну, не повезло, значит. Хотя бы на завтрак я могу рассчитывать?
В целом день прошел неплохо, есть не считать того, что я получил два раза по роже.
Скрипачкой Лина оказалась превосходной. По крайней мере никакой сложности написанная мной партия для неё не составила.
Уже за третьим разом она всё сыграла более чем уверенно, а на четвёртом, так и вообще замечательно, осчастливив меня чётко сделанными акцентами и точно ухваченными интонациями.
— Отлично, едем записываться, — порадовал я её, старательно изобразив перед этим долгие и продолжительные аплодисменты.
— Как, уже? Я обычно по несколько дней вещь разучиваю, — растерялась девушка.
— Привыкай. Жизнь с каждым днём всё быстрей и быстрей идёт, и если хочешь поймать удачу за хвост, то надо торопиться.
Благодаря сложившимся отношениям с директором ДК у меня теперь имеется свой комплект ключей от звукооператорской комнаты, с достаточно простенькой аппаратурой. Но что для меня важно, так это то, что там имеется соответствующий антураж.
Записав несколько дублей, я отправил Лину в буфет за кофе и пирожными, а сам уселся сводить запись.
Естественно, я крутил для скрипачки "минусовку" и записывал ее далеко не на ту допотопную технику, которая установлена у нас во Дворце Культуры.
Цифровая портостудия от фирмы Roland имеет вес 900 грамм и отлично работает от обычных батареек. Кроме того, у неё на борту есть все необходимые эффекты, достаточные для высококачественной записи хоть вокала, хоть скрипичной партии.
Усадив вернувшуюся Лину в соседнюю комнату, я работал со звуком, а когда обе сыгранные её партии показались мне достаточно хороши, включил воспроизведение, одновременно сгоняя запись на ленту.
— Это… Это действительно я сыграла? — отмерла скрипачка, когда запись закончилась.
— Ты, а кто же ещё. Я на скрипке только в карты могу сыграть, и то не удобно, колода с неё скатывается, — проворчал я, перематывая плёнку.
— Ой, правда, правда-правда! — подпрыгнула Лина, закружившись, словно заправская балерина.
— Во, отлично. Сейчас пойдём танец тебе ставить, — хмуро заметил я, поглядывая на часы.
Минут через пять у Насти занятие с малышнёй заканчивается и мне надо успеть поймать её, пока она куда-нибудь не улизнула.
Оставив Лину допивать кофе, я помчался на второй этаж. Настя уже занятие закончила и ходила по комнате, собирая вещи, разбросанные маленькими танцорами.
— Настя, ты мне очень-очень нужна. Тут вот какое дело, — проникновенно начал я, прижимая ладони к груди.
По мере моего объяснения, девушка всё больше и больше хмурилась, а когда я закончил, спросила, глядя мне в глаза:
— Ты с ней спал?
— М-м, видишь ли…
Бамс-с, влепила она мне звонкую пощёчину.
Пока я хватал ртом воздух, не зная, что сказать, она отошла к окну, и глядя на улицу негромко сказала:
— Вообще-то я должна была тебя поблагодарить. Твоя музыка нас здорово выручила и мы успешно прошли просмотр. Теперь поедем на республиканский смотр. Если бы не это, то у меня половина ребят могло разбежаться. Ладно, рассказывай подробней, что там у тебя?
Девушек я оставил заниматься танцами, а сам домой. Мне ещё к вечеру нужно подготовиться.
Вернулся часа через три — четыре, и они мне показали… Мда-а, обе талантливы. Настя, которая из моего сумбура сумела вычленить необходимое, и Лина, которая оказалась удивительно пластична.
Привёз молчаливую скрипачку домой, списав её настроение на усталость, отправил в душ, а сам пошёл наводить последние штрихи.
— Пошли ужинать, — предложил я Лине, насилу дождавшись, когда она намоется и первым пошёл к дверям, рассчитывая открыть их размашисто, словно швейцар в ресторане.
— Ты спал с Настей? — настиг меня вопрос, когда я уже ухватился за ручку двери.
— М-м, видишь ли, — начал было я, не успев сообразить, что повторяюсь. Мог бы и догадаться, что этот вариант ответа я уже сегодня неудачно пробовал, так нет же, второй раз на грабли…
Бамс-с, влепила она мне звонкую пощёчину.
— Кобель! Мерза…
Тут Лина прервалась, и вытаращила глаза в проём двери, которую я успел таки открыть, правда не так эффектно, как хотел.
Стол мы с Гошей накрывали в четыре руки, не жалея вина, свечей и цветов. Две вазочки с икрой, аппетитнейшая сёмга, красиво выложенная маслянистыми ломтями, две остромордые стерлядки, присыпанные зеленью, огромные креветки, очищенные до хвостиков и целая горка фруктов и ягод, разложенных в многоярусную вазу. И розы… Много роз.
— Это… Это мне? — сглотнула слюну Лина, не в силах оторвать взгляд от стола.
М-м… Я уже говорил, что кровать у меня в доме одна? По-моему, говорил…
Гоша самый умный,
Гоша самый лучший,
Гоша просто супер,
Гоша молодец!
Глядя на Луну и сам себе не веря, прочитал я громко и с выражением стихотворение, которое мне мелкий подсунул. Хорошо ещё, что кроме Луны, соседского кота и Гоши никто больше не видит моего позора. Домовёнок сидит на скамейке в огороде, болтает ногами и строит умную рожу ценителя поэзии. Кот, лёжа на заборе, изображает из себя египетского сфинкса. Луна ничего не изображает, и сверху вниз смотрит на декламатора — идиота.
Надо же до чего я докатился! А как хорошо всё начиналось…
Вспомнил я в Новчике про компас Джека Воробья из "Пиратов Карибского моря", и пока Лина с Настей выясняли отношения с Терпсихорой, съездил домой. Нашёл в сети книгу, написанную по фильму, и достал известный артефакт. Как по мне, так компас всем требованиям вполне отвечает.
Я же не собирался просить принести мне клубок с буквами, а только указать, где он находится, и провести на карте линию, куда стрелка компаса покажет. Потом смотаться в Москву и там повторить трюк. На пересечении двух линий и был бы искомый предмет.
После того, как Лина уснула, я показал компас Гоше и с гордостью объяснил ему, что к чему. Вместо радостных криков и аплодисментов, лохматый эксперт скривил рожу и мрачно заявил:
— Не сработает.
— Почему? — не понял я такого категоричного ответа, — Книга свежая, прочитали её многие, а фильм посмотрели так и вовсе миллионы.
— А вот увидишь. Не сработает, — позёвывая, ответил домовой.
— Давай спорить, что сработает? — завёлся я, — Если проиграешь, то всю неделю моешь машину.
— Хм. А, давай! — почесал за ухом Гоша и подозрительно быстро согласился на пари, — Только если выиграю с тебя каждый день банка варённой сгущенки и палка "Краковской" колбасы. Так, стоп. Продукты для тебя, как два пальца об асфальт. Так никакого воспитательного эффекта не получится. Вот, — вытащил малой из кармана комбеза сложенный вдвое листок бумаги, — Я тут стихи намедни написал. Если я выиграю, то ты их прочтёшь вслух, с чувством, с толком, с расстановкой.
Я развернул бумагу, прочёл то, что мелкий написал печатными буквами и сложился пополам от хохота:
— Слышь, лохматый, а ты уверен, что это стихотворение? — спросил я, как только закончил смеяться.
— Ну, может размер и хромает, зато смысл какой! Какая мыслища закопана, — пригладил Гоша шевелюру.
— Где закопана? В слове Гоша? — ржал я уже во весь голос, глядя на сияющего поэта.
— А то… Пушкин отдыхает. А будешь возмущаться, на следующий спор поставлю условие, чтобы ты про меня песню сочинил. И будешь ты вместо гимна СССР целую неделю по утрам её петь. Ну, так как? Карту принести?
— Неси, сейчас проверим…
— Ничего-то ты не понял, Хозяин, когда я тебе про хотелки говорил, — втолковывал мне Гоша в огороде, где я должен был зачитать вирши новоявленного поэта, — Я же тебе объяснял, что желание — понятие абстрактное. Ты пожелал, чтобы компас тебе указал путь к артефакту, а сам ну ничего не сделал для этого, кроме как достал этот прибор из книги, да на карту Союза его положил. Ты и цветку желание загадывал. Что изменилось-то? Ровным счётом ничего. Пойми ты — никто за тебя твои желания не исполнит. Ладно, хватит лирики. Читай мои стихи. Стоп, погодь, я кота соседского позову, чтобы аудитории была представительней.
Глава 11
— Хозяин, тебе случалось вещи терять? — поинтересовался Гоша с подоконника, когда я зашёл на кухню.
— Если ты забыл, то я целый мир потерял, — ответил я, заливая кипятком кружку с растворимым кофе, — Теперь вот думаю, а стоит ли его искать.
— Да нет, я не такую глобальную пропажу имел в виду, — глядя в окно продолжил домовёнок, — Например, ты ключи от дома терял? Ну, или кошелёк?
— Слышь, лохматый, не тяни резину, — уселся я в кресло и отхлебнул обжигающий напиток, — Если ты накосячил где-то, то так и скажи. А то подъезжает он на кривой кобыле. Что потерял-то хоть? И потом, как домовой может что-то потерять? Наоборот, в дом он тащить должен, всё, что плохо лежит и не прибито гвоздями.
— А чего сразу я-то? — возмутился мелкий, — Неужели ты никогда ничего не терял? Что делал, чтобы пропажу вернуть?
— Если дома терял, то приговаривал: "Домовой поиграй и обратно отдай!" — с улыбкой вспомнил я детскую поговорку и тут же осёкся, потому что понял, к чему Гоша начал этот допрос.
В детстве мы с пацанами играли как-то раз в школьном саду в футбол, и у меня при ударе по мячу слетела сандалета. Казалось бы, мелочь, подбери да дальше играй. Вот только улетела обувка в заросли крапивы, росшей вдоль всего школьного забора, а как и в каком примерно месте её искать было непонятно. Помощи от пацанов ждать было бесполезно, поскольку никто в пылу игры так и не заметил, что я остался наполовину босиком.