— Нашла? — спросил Маква и девочка кивнула.
Она опустилась на колени и сплюнула на ладонь пережеванную траву. Сын вождя надорвал хламиду в месте ранения. В том месте, где стрела прошла в плоть, сочилась кровь. Вагош приложила к ране травяную кашицу.
— Это должно остановить кровь.
Наконец, Жанна взяла себя в руки. Она стащила с Лики рюкзак и стала в нем рыться, пока не нашла пакетик с бинтом и йодом. Обработав кожу вокруг обломка стрелы, девочка перемотала Лику, как могла.
— Мы не сможем ее так тащить. Надо сделать носилки! — сказала Жанна, — Я знаю как! Надо две длинные жерди и две короткие, вот такие! — Она развела ладони, а затем протянула мальчику мачете.
Маква кивнул и скрылся в лесу, а появился уже с добычей. Жанна достала из рюкзака моток веревки и стала привязывать к длинным жердям короткую, так, чтобы получилась буква «П».
— Боюсь, что веревки не хватит! — Она шмыгнула носом, — Надо переплести ею жерди, как гамак, — и Жанна с перевязала палки до середины.
Маква задумался на секунду, а потом снял рубаху и натянул ее на жерди, примотав рукавами вторую короткую палку. Носилки получились хлипкие, но выбирать было не из чего. Дети опустились на колени.
— На счет три! — сказал Маква и просунул руки под спину девочки, — Вагош, ты за плечи. Жанна, ты за ноги. Раз, два, три!
Девочки схватились за указанные места, и по команде мальчика оторвали тело Лики от земли и переместили на носилки.
— Теперь смотрите под ноги! — сурово сказал Маква, — Если мы ее уроним, то она точно умрет. Осколок, засевший у нее в боку, может ей сильно навредить. Надо спешить, — мальчик посмотрел на другой берег.
Людоеда все еще кричали и размахивали руками. Дождь поливал, как из ведра. Река пузырилась, а прямо посередине кружила стая крокодилов, деля между собой неожиданный ужин.
— Не думаю, что людоеды отстанут, — сказал Маква и взялся за носилки со стороны Ликиной головы, — Вы берите сзади и пошли!
— Подожди! — крикнула Жанна и, достав из рюкзаков дождевики, заботливо укрыла ими сестру.
Затем девочки взялись за жерди и, тяжело вздохнув, зашагали по тропинке. Дождь стал стихать. Капли уже не так сильно, но все так же монотонно продолжали стучать по листве, сгущая. И без того, унылую тоску. Мысли Жанны были только об одном: скорей бы добраться до поселения индейцев, чтобы старый шаман смог спасти Лику. Сама девочка так и не приходила в сознание, хотя они были в пути, казалось, уже целую вечность. Иногда беглецы останавливались, чтобы передохнуть и прислушаться к дыханию раненой, и тогда Маква начинал нервничать. Мальчик говорил, что надо терпеть и останавливаться, как можно реже, хотя и понимал, что девочкам очень тяжело.
Наконец, когда наступило утро, дождь перестал. Тучи рассеялись, выпустив на свободу долгожданное солнце. Джунгли окутались легкой дымкой, что придавала им некую загадочность. Пахло свежестью. Последние дождевые капли, что задержались на листьях, отражали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны, и переливались всеми цветами радуги. Птицы стали выбираться из своих укрытий, чирикая и заливаясь звонкой трелью. Листва шумела, содрогаясь от легких порывов теплого ветра, и посреди этой сказочной какофонии звуков отчетливо слышались звуки шагов и частое, натужное дыхание людей.
Маква, не смотря на свою силу и выносливость, выглядел очень усталым, что уж говорить о девочках! Вагош еле передвигала ноги, хватаясь за носилки то левой рукой, то правой. Жанна выглядела не лучше: ее глаза ввалились, а под ними нависли большие, синеющие мешки. Ноги ужасно болели, несмотря на то, что мокасины внутри были меховыми. Нежный ворс пропитался потом, водой и грязью, и сделался от этого жестким. И, судя по всему, натер здоровенные мозоли! Но хуже всех выглядела Лика.
Девочка стала белой, как молоко. По ее лицу струился липкий, холодный пот. А все тело тряслось, словно на дворе стояла зима. Увидев это, Маква приказал опустить носилки на землю.
— У нее началась лихорадка! Это плохой знак, — сказал мальчик, — Вагош, нам срочно нужны травы! Мы пока пойдем вперед.
Девочка кивнула и скрылась в джунглях. Сын вождя посмотрел на Жанну:
— Тебе придется нести одной. Не знаю, когда вернется моя сестра, но твоя, если мы не поторопимся, может не вернуться из царства духов, в котором она сейчас находится. Она слабеет с каждым часом.
— Я готова тащить ее одна, если потребуется! — ответила Жанна.
Она опустилась на колени, открыла замки лямок рюкзака, обнесла ремешки вокруг жердей, снова защелкнула замки и встала на ноги. Теперь носилки висели на лямках, что уменьшало нагрузку на руки. Маква оценил находчивость девочки и проделал то же самое со вторым рюкзаком.
— Так будет много легче! — сказал мальчик, — Пошли, Вагош нагонит нас. Травы, которые ей нужно найти, довольно трудно отыскать.
Дети подняли носилки и зашагали по тропе. Жанне было очень трудно идти, но она не подавала виду. Девочка сжала зубы и продолжала шагать вперед. У нее ужасно болели ноги, ведь она не привыкла столько много ходить, да еще в непривычной для нее обуви. Это сначала мокасины были пушистыми и мягкими, а теперь шерсть свалялась, и образовавшиеся мозоли стали кровоточить. Но чтобы спаси жизнь сестры, она была готова пройти хоть тысячу километров. Жанна держалась только этой мыслью.
Грудь Лики почти не вздымалась и она нисколечки не походила на живую, даже ее дыхание прослушивалось с трудом. Единственными признаками жизни являлись струйки липкого пота, сочившегося по ее лбу, да еле заметная дрожь. Губы девочки высохли и потрескались, щеки ввалились, и она стала похожа на древнюю мумию. Жанна смотрела на сестру и по ее щекам катились слезы.
Солнце хоть и не пробивалось через плотную листву и не жарило кожу, но очень сильно грело воздух. И чтобы хоть как-то облегчить муки и страдания раненой, дети останавливались, чтобы дать Лике немного чистой воды, что еще оставалась в бутылке.
— Ей, наверное, очень пить хочется, — сказала Жанна, становясь на колени и расстегивая замки лямок.
Маква опустил носилки:
— У нее очень серьезное ранение. Наш шаман Чиананг говорит, что пить в таких случаях нельзя!
— И что же делать? Ее мучает жажда! — Жанна погладила сестру по голове.
— Нужно смочить губы. Капни несколько капель и все, — мальчик с сочувствием посмотрел на Лику, — Экономь воду. Та, что скопилась на листьях, после дождя… Ее не всю можно пить. Почти все растения ядовитые.
Жанна взяла бутылку, притороченную к рюкзаку, слегка открутила крышку и поднесла горлышко ко рту своей сестры. Хоть Лика и была без сознания, но жадно шевелила губами, едва на те попадала капля влаги, и от этого ее становилось еще больше жалко.
— Интересная у тебя фляга! — сказал Маква, — Из какого она растения? Я такого не встречал в наших джунглях!
— Это пластик, — ответила Жанна, — И в наших каменных джунглях в таких бутылках продают все, что можно пить.
Мальчик удивленно посмотрел на спутницу:
— Каменные джунгли?! А это далеко? Ты ведь не из нашего племени, правда?
Жанна закрыла бутылку и приторочила обратно к рюкзаку:
— Не из вашего. Наши джунгли… — Она запнулась, — Мы, как бы это сказать… Из другого мира. Хотя, правильнее будет — из другого времени. Мы с Ликой пришли, чтобы помочь найти вас, а за это вождь кое-что для нас сделает.
Девочка тяжело вздохнула, провела по слипшимся волосам сестры ладонью и застегнула лямки на носилках:
— Надо идти. Я очень боюсь за нее. Скоро солнце сядет, а еще так много предстоит пройти!
Маква посмотрел наверх. Сквозь листву было видно, что солнечный диск все больше клонится к западу, медленно, но верно убивая день.
— Ты права, — ответил мальчик, — Промедление подобно смерти.
И они снова зашаги по тропе. Повсюду их сопровождало дивное пение экзотических птиц, которые, завидев путников, перелетали с ветки на ветку, пытаясь укрыть в листве. Иные стаи попросту взмывали вверх, шумно хлопая крыльями. На джунгли опускались сумерки, а Вагош, ушедшая в самое сердце джунглей, так и не появилась. Жанна начала даже переживать за девочку:
— Маква, — обратилась она к сыну вождя, — А твоя сестра не заблудится? Что-то ее долго нет.
— Что ты! — ответил тот, не поворачивая головы, — Уж если кто и сможет выбраться из чащи, так это Вагош! Джунгли ее второй дом. Она проходит обучение, как все следопыты.
— А если на нее нападет пума? — вышагивая по тропе, интересовалась Жанна.
— Кто?
— Ну, пума, кошка такая серая, — ответила девочка.
— Не понимаю тебя, — Маква потряс головой и посмотрел на Жанну.
Та нахмурилась, не зная, как объяснить, кто такая пума. Видимо, на языке индейцев хищник звался по-другому.
— Ну, такое большое животное, с когтями. У него круглые, желтые глаза, а на голове уши. Еще хвост длинный. Рычит еще так: РРРРР! — и Жанна попыталась воспроизвести рев пумы, выставив вперед руки и согнув пальцы, изображая когти.
Мальчик громко засмеялся:
— Ха-ха-ха! Да я пошутил! Я знаю, как выглядит пума, — и он снова засмеялся, — Извини, но ты так смешно показывала!
Жанна сначала хотела обидеться, но потом и сама улыбнулась:
— Да ну тебя! — Она махнула рукой.
Маква снова повернулся к тропе лицом и сказал:
— Вагош слишком хороша, чтобы попасться глупому животному. Тут главное не идти по ветру, чтобы зверь не учуял, а если что, она и по деревьям пройдет, как обезьяны. Не переживай за нее. Лучше моли своих богов, чтобы они отвели пуму от нас. Мы-то, может, и спасемся, а вот твоя сестра… — он замолчал и втянул ноздрями воздух, что-то вынюхивая.
— Что случилось? — спросила Жанна.
— Я услышал запах своей сестры. Слабый… Она нас догоняет.
Жанна тоже понюхала.
— Я ничего не чувствую. Она нашла траву, как думаешь?
Мальчик остановился и, повернувшись, произнес:
— Она ни за что не вернется пустой! Мы обязаны вам жизнью, и сделаем все, что в наших силах, иначе пусть боги проклянут все племя Многочитаев!