Введение
Humanum errare est.
Человеку свойственно ошибаться.
Со временем меняется любой язык, создавая трудности для понимания или перевода. Не слишком давно, сказка о приключениях маленькой ошибки могла бы начаться так:
Давным-давно, во Киренском царстве – эллинском государстве, была-цвела сильфий-купинá, людьми хищными изведённая. Изведённая-истреблённая. На яства царские да зелия лекарские ...
Если в прошлое заглянуть ещё глубже (начяти старыми словесы), читать будет ещё труднее (не лепо), а часть слов без словаря окажется непонятной.
Существовало некогда растение – киренский сильфий – источник популярных в античном мире специй и лекарственных средств, вымершее во времена даже не былинные, а куда более древние. Ничего нового, кроме многочисленных изображений его на античных монетах и кратких сведений из античных текстов уже никогда не появится.
О происхождении его названия до сих пор спорят филологи. Античные поэты и писатели – Солон, Аристофан, Петроний – по поводу любви соотечественников к этой приправе шутили шутки, достойные выступлений современных стендап-комиков. Как лекарственному средству, сильфию приписывались чудесные способности – нейтрализовать действие яда, излечивать отравленные раны, возвращать зрение слепым и молодость пожилым.
Такое замечательное растение просто не могло остаться незамеченным. Начиная с XV века о его таксономической принадлежности было сформулировано множество гипотез, но ни одна из них до сих пор не является убедительной. Поэтому даже в веке двадцать первом появляются новые и новые статьи, ставящие своей целью "пролить свет на возможную идентификацию сильфия" (Helbig, 2012), "сформулировать разумную новую интерпретацию данных" (Posani, 2020) или объявить сильфием очередную ферулу (Miski, 2021).
В вопросе о сильфии замысловато переплелись биология, история, экономика и география с медициной. Основное впечатление, которое можно испытать, начав подробно знакомиться с этой темой – постоянное удивление. От количества разночтений, очевидных ошибок и передёргиваний.
О сильфии можно рассказать много интересного, но здесь будет рассказ об ошибках. Ошибках в переводах и не только в переводах. И совсем немного о самом сильфии как причине для рассказа.
Ошибки при передаче информации – явление нормальное и естественное, но сильфий оказался поистине мистическим растением. Количество современных ему текстов, в которых растение хотя бы просто упоминается, не слишком велико. Однако нестыковок, несуразностей и по-настоящему грубых ошибок оказалось поразительно много.
Собственно говоря, интерес к древнегреческой филологии возник именно по этой причине. Очень уж нелепыми выглядели некоторые высказывания античных авторов в переводах.
Как оказалось – интерес возник не зря. Выяснилось, что в переводы с мёртвого древнегреческого "могут не только лишь все, мало кто может это делать[1]". Некоторые мастера перевода предпочитали при переводе использовать издания античной классики уже переведённые на живые языки. В том числе вместо греческого переводя с русскаго языка на русский язык. Некоторые, особо затейливые определения – непосредственный результат таких переводов.
Окошко на творческую кухню
На первый взгляд изданные переводы с древнегреческого на русский язык выглядят очень достойно. На титульном листе или в примечаниях указывается, что перевод сделан с греческого текста и приводится соответствующий источник. В самом переводе кириллические буковки складываются в связный и местами даже осмысленный текст.
Первоначальное удовлетворение наличием интересующих источников на русском языке спустя непродолжительное время сменилось сначала недоумением, а затем раздражением. Необходимые переводы оказались переводами с каких угодно языков, кроме древнегреческого. Мало приятного в том, когда уже почти сложившееся на основании перевода мнение приходится полностью менять после знакомства с оригинальным текстом.
Обращение к исходникам как раз и позволило заглянуть в окошко на творческую кухню переводчиков кое-какой античной классики.
В использовании предыдущего иноязычного перевода для упрощения и ускорения собственной работы нет ничего необычного. В системе российских стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу имеется точное определение:
3.6 вторичный перевод: Перевод, оригиналом которого является не исходный текст на языке первичного составления документа, а перевод документа на другой (промежуточный) язык. (ГОСТ 7.36-2006)
В книгах иногда встречаются сообщения о подобных переводах. Например, очень прилично выглядит упоминание на титульном листе комедий Аристофана за 1897 год, что перевод на русский язык сделан с французского перевода греческого текста (рис. 1). Поскольку данное издание уже третье, то интерес читателей от этого нисколько не пострадал.
Рис. 1. Титульный лист перевода: Комедіи Аристофана. Переводъ съ греческаго M. Artaud (Третье изданіе 1845 г.). Переводъ съ французскаго В.Т. С.-Петбрбургъ. Типографія и Литографія Р. Р. Голикк Спасская, 17. 1897.
Разобраться с тем, что составило основу перевода того или иного фрагмента, в общем-то, можно. Стиль и ошибки прямо укажут, что тот или иной перевод является вторичным. Стиль – это особенности построения фраз, характерные для того или иного языка или автора, а также слова, не полностью соответствующие по смыслу словам в исходном тексте, переходящие во вторичный перевод. Однако явные ошибки гораздо очевиднее.
В подавляющем большинстве случаев такие ошибки выявляются по несоответствию контексту, противоречию с известными фактами и даже просто по некоторой бессмысленности.
Не слишком хорош оказался изданный русский перевод Теофраста. Вопреки заявлению на титульном листе – "Перевод с древнегреческого М. Е. Сергеенко" – это не перевод с древнегреческого, а стилистически неопрятное переложение на русский язык английского перевода Хорта. Обнаруженные ошибки, полностью или существенно меняющие смысл фрагментов греческого оригинала, попали в русский перевод из английского. Наглядно продемонстрировав источник вдохновения переводчицы и отсутствие использования греческого текста[2].
Особенно неприятным оказался неправильный перевод окончания срока плодоношения сильфия, связанный с восходом Сириуса "μετὰ Κύνα" – вслед за Псом (VI.III.6). В русском переводе Теофраста восход сменился на заход – "после захода Пса", вслед за английским – "after the setting of the dog-star". Особенно забавно то, что ранее определение "μετὰ Κύνα" в английском переводе интерпретировано правильно – "after the rising of the dog-star" (I.IX.5). В русском соответственно почти тоже – "после восхода созвездия(?) Пса". Проверка показала, что в прочих переводах, включая очень известный латинский перевод Бодэуса (Bodaeus, 1644), с восходами всё в порядке и никаких заходов не предусмотрено.
А неприятно было потому, что заход Сириуса происходит на два месяца раньше восхода и приходится на середину мая. Сложно было отыскать причину настолько раннего завершения срока плодоношения растения.
Если же говорить о стиле, то там, где Мария Ефимовна Сергеенко пытается слегка облагородить стилистику исходного текста (имеется в виду английский) информационная полезность интересующих фрагментов опять же пропадает.
Так выглядит начало описания процесса обработки сока сильфия:
• Торговцы, переправляющие его в Пирей, подвергают его следующей обработке: ... (VI.3.3 пер. Сергеенко).
• When they are conveying it to Peiraeus, they deal with it thus: ... (Hort, 1916, eng.).
• κατεργάζονται δὲ ἄγοντες εἰς τὸν Πειραιᾶ τόνδε τὸν τρόπον· ... (Hort, 1916, greek).
В русский перевод внезапно просочились какие-то сомнительные "торговцы". Причина понятна – могла же быть у тех, которые "they" у Хорта, какая-то профессия. Почему бы и не торговцы? Это в дополнение к тому, что английский перевод тоже оказался не точен. Фраза "εἰς τὸν Πειραιᾶ" требует перевода в родительном падеже =для Пирея, поскольку Пирей представлен генетивом. Соответственно "в Пирей" можно что-нибудь переправить, а "для Пирея" следует что-то сделать. Хотя перевод глагола "ἄγω", от которого образовано причастие "ἄγοντες", предоставляет обе возможности, дословный перевод с древнегреческого всё же будет выглядеть так:
• Обрабатывают же производящие [его] для Пирея вот каким способом: ... (VI.3.3 дословный перевод)
Вместо торговцев и неопределённого круга лиц появились специалисты, производящие сильфий исключительно для рынка античных Афин, а не, к примеру, Наукратиса. Полезная информация фрагмента Теофраста была походя утрачена во вторичным переводе.
Русский перевод самого процесса обработки содержит очередное стилистическое украшение:
• ... влив его в кувшины и подмешав к нему пшеничной муки, они длительно его взбалтывают, отчего сок приобретает свою окраску и теперь, уже обработанный, может долго стоять, не портясь (VI.3.3 пер. Сергеенко).
• ... having put it in vessels and mixed meal with it, they shake it for a considerable time, and from this process it gets its colour, and this treatment makes it thenceforward keep without decaying (Hort, 1916, eng.).
• ... ὅταν βάλωσι εἰς ἀγγεῖα καὶ ἄλευρα μίξωσι, σείουσι χρόνον συχνόν, ὅθεν καὶ τὸ χρῶμα λαμβάνει καὶ ἐργασθὲν ἄσηπτον ἤδη διαμένει (Hort, 1916, greek).
В целом процесс производства сильфия, несмотря на кажущуюся простоту описания Теофраста, подразумевает множество разнообразных ноу-хау. Сколько и какой "муки" добавлять? Как долго и насколько интенсивно "встряхивать"