— Можете высморкаться, мне не жалко, правда. У меня еще много платков. — доверительно сказал он.
— Чего? — не поняла я.
— Нос, говорю, можете прочистить, — устало вздохнул ректор. — Вы же каждую минуту хлюпаете.
— У меня нос грязный? — я достала платок и потерла нос.
— Марсия, вы первый раз платком пользуетесь? — слегка раздраженно спросил лорд Ронан.
И вот, что ему на это ответить? Напрягла память, вспоминая, что делала с тряпками Сильвия, но тут мне на помощь пришло тело. Наконец-то! А раньше было никак?
— Прошу прощения, лорд Ронан, — извинилась я, отвернулась и аккуратно высморкалась, стыдливо сворачивая платок и убирая в карман. — Благодарю вас за помощь.
Ректор остановился и внимательно-внимательно посмотрел на меня. Затем подставил руку, за которую я благопристойно положила только пальчики. В этот момент вернулся чих, и я повисла на ректоре, совершенно без всякой благопристойности. Еще и Фиц решил объявиться. Он оглядел нас, махнул лорду хвостом, а потом наклонил голову и зарычал, глядя на меня.
— Апчхиц, пошел вон, апчхи, — отмахнулась я.
Ну, совершенно не до него.
— Гав, — оскорбился лохматый.
Лорд Ронан сделал едва заметное движение рукой, и пес потерял к нам всякий интерес, рванув куда-то в темноту. Мы медленно приближались к какому-то дому, я его не рассматривала, послушно вошла внутрь, прошла вглубь дома и бухнулась на кресло, застонав. Состояние было настолько паршивым, что мое местонахождение меня совершенно не волновало. Ректор подошел ко мне, уже без пальто, и начал раздевать.
— Марсия, а вы всегда ходите в пальто и в куртке? — спросил он.
— Куртка не моя, — отмахнулась я. — Лорд Ронан, я, кажется, умираю.
Он усмехнулся, забрал верхнюю одежду и оставил ненадолго одну. Я прикрыла глаза и открыла их только тогда, когда меня подняли с кресла.
— А где мы? — спросила я.
— У меня, — коротко ответил лорд и повел мою умирающую и чихающую тушку куда-то наверх.
— У вас, так у вас, — махнула я рукой. — Только похороните меня, а не в выгребную яму выкидывайте, — высказала я свою последнюю волю и утерла слезящиеся глаза.
— Ну, же, Марсия, от простуды сложно умереть, особенно среди магов, — усмехнулся ректор, заводя меня в комнату с большой кроватью. — Можно подумать, что вы первый раз в жизни заболели.
— Так, в первый, — честно призналась я.
— А как раньше болели? — тут же поинтересовался лорд, стягивая с меня платье.
— То сожрешь не то, то от блох расчешешься, — сказала я, плохо соображая, что вообще происходит. — А как-то лишай подхватила от соседского кота в деревне.
— Хм, — было мне ответом. — Марсия, вы шутите?
— Я не умею шутить, — призналась я. — И не понимаю, зачем это делать.
Ректор уложил меня под тонкую простынь и отошел куда-то. Когда он вернулся, я пыталась высморкаться в эту самую простынь. Простынь у меня отняли, вместо нее вручили стопку платков.
— Сморкайтесь на здоровье, дорогая, — усмехнулся лорд.
— Вы очень добры, — кивнула я и села, спешно используя платок по назначению.
Простынь сползла до половины, и ректор пристально смотрел на меня.
— Скажите, Марсия, вас ничего не смущает? — спросил он.
— А должно? — я снова вытерла слезы и легла обратно.
Ректор совсем откинул простынь и начал натирать меня чем-то приятно пахнущим. Затем снова накрыл до подбородка. Скрестил руки на груди, некоторое время, не сводя взгляда своих льдисто-серых глаз.
— Вас, правда, ничего не смущает в данной ситуации? — снова спросил он.
— Не понимаю, — глаза начали слипаться.
— Я же полностью раздел вас, Марсия. — сказал ректор.
— И что? — да что привязался-то? Кошачьи боги, сделайте так, чтобы он провалился куда-нибудь и отстал от меня.
— Но я ведь мужчина, вы девушка. Ни слова протеста, ни возмущения, ни стыда. Ничего. — Ах, вот, что он от меня хочет.
— Как вы смели, лорд Ронан, раздеть меня? — вяло возмутилась я. — Я мужчина, вы девушка, как вам не стыдно.
— Я девушка?! — изумился он.
— Ну, не я же, — отмахнулась я и провалилась в сон…
… Я стою перед дверью, за которой слышу какой-то шум. Мне страшно, но я стараюсь держать себя в руках. Ко мне подходит Симус и с сочувствием смотрит на меня. Я отвожу взгляд и делаю шаг к двери, осторожно открываю ее и смотрю на постель, на которой разметался какой-то мужчина. Это мой отец. Я чувствую, как дрожит подбородок, и слезы катятся по щекам.
— Леди Элана, — ко мне подходит маленький пухлый человек. — Лорду Анрэю сейчас лучше, он спит.
Я, молча, киваю и хочу уже выйти, когда слышу стон отца и бросаюсь к его постели.
— Отец, — зову я.
— Элана, — он открывает глаза и смотрит на меня помутневшим взором. — Подойди, я тебя не вижу.
— Я здесь, отец, — я беру его за руку, и пальцы отца слабо сжимают мои.
— Девочка моя, — он опять закрывает глаза. — Никому не верь, дочка, слышишь? — он переводит дыхание и продолжает. — Меня отравили, слышишь? Это яд.
— Яд? — я испуганно вскрикиваю, но отец болезненно морщится, и я почти шепчу. — Отец, вы знаете, что это за яд? Я могу приготовить противоядие.
— Против него нет противоядия, — отец открывает глаза и ловит мой взгляд. — Я сам его сделал. Ирония, — он криво улыбнулся. — Дочка, никому не верь. У тебя нет друзей, как не было их у меня. Слишком много чужих секретов… Сожги…
— Что сжечь? — я наклоняюсь к самым его губам, потому что голос отца становится совсем не слышен.
— Сожги…
Вдруг его рука сильно сжимает мои пальцы, я вскрикиваю. Но не от боли, это агония. Тело отца выгибается дугой, на рубах выступает пена, глаза закатываются, и он кричит. Кричит так страшно, что я начинаю кричать вместе с ним. Отец обмякает, падает на постель, и его рука разжимается, выпуская меня из капкана сведенных судорогой пальцев.
— Отец, — я несмело тормошу его. — Отец! Папа! Папа!..
…Я билась в истерике, металась по постели и кричала так надрывно, что уже саднило горло.
— Тише, маленькая, тише, — кто-то ласково обнял меня и начал укачивать. — Все хорошо, это всего лишь сон.
— Папа, — заходилась я от рыданий. — Они отравили папу, они убили моего папу.
— Тише, Марсия, — голос был удивительно знакомым, незнакомыми были только теплые нотки.
— Марсия? — я распахнула глаза и встретилась с добрым, даже немного ласковым взглядом лорда Ронана. — Да, Марсия, — согласилась я. — Что случилось?
— Вы бредили, — ответил ректор, отпуская меня.
— Почему я такая мокрая? — ощущения от сна все еще не исчезли, потому я продолжала всхлипывать.
— Жар спал, — улыбнулся лорд Ронан. — Поменяем постельку?
Я, молча, смотрела на него, пытаясь понять, что он хочет. Ректор не стал ждать, когда до меня дойдет его вопрос, просто отнес на кресло и сел рядом на подлокотник.
— Ормондт, я вхожу, — послышался женский голос из-за двери.
— Да, Бидди, — ответил ректор, и в дверь вошла домовиха. Та самая, которая приглашала меня в кабинет ректора.
Она сноровисто перестелила постель, пригладила и повернулась.
— Клади, — сказала она и величаво удалилась.
— Бидди меня еще в детстве нянчила, — улыбнулся лорд Ронан.
Он вернул меня на постель, снова укрыл простынкой и присел на край кровати.
— Сейчас уже будете спать спокойно, — сказал он. — Утром даже не вспомните, что простыли.
— Погладьте меня, — попросила я, сама не зная зачем.
— Хорошо, — ректор усмехнулся и погладил меня по плечу.
Я закрыла глаза и снова уснула. Несколько раз я просыпалась, лорд Ронан сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и задумчиво смотрел на меня. Один раз он дал мне выпить какую-то отвратительную штуку, и больше до утра я не просыпалась.
* * *
Разбудила меня домовиха Бидди. Она растолкала меня и поставила на постель поднос с завтраком. Пока я ела, она удалилась, но вскоре вернулась с платьем, не моим.
— Держи, всю ночь шила, — сказала она с довольным видом.
— Спасибо, — машинально ответила, вдумчиво поглощая запеканку из творога.
Домовиха залезла на постель, села на край и поболтала ногами, продолжая разглядывать меня. Я, на всякий случай, пододвинула поднос к себе поближе.
— Вот смотрю я на тебя, девонька, — заговорила Бидди, — и понять не могу, что с тобой не так. Вроде человек, а вот есть в тебе что-то неправильное.
— Чего неправильного, все правильно, — насторожилась я. — Руки есть, ноги тоже, голова опять же.
— Так-то оно так… — домовиха спрыгнула на пол. — Ты поторапливайся, на работу уже пора. Ормондт мой разрешил тебе немного опоздать, но наглеть нельзя. Во всем должен быть порядок.
— Это правильно, — согласно кивнула я и встала с постели, облизываясь и довольно улыбаясь. — А где сам-то?
— Убег уже, — ответила Бидди и со значением добавила. — Ректор!
Она уже почти вышла из комнаты, но обернулась и сурово посмотрела на меня.
— Ормондт ночь из-за тебя не спал, спасибо хоть сказать не забудь, — сказала она и вышла.
— Опять благодарить? — нахмурилась я. — Ну, ладно. Мне не сложно.
Я пожала плечами и слезла с постели. Своего платья не нашла, только домовихино. Интересно, а где у них тут помыться можно? Воду я не жалую по-прежнему, но ощущение грязи на теле после ночи стало просто невыносимым. Языком я это все не уберу.
— Бидди, — крикнула я. — А помыться?
Домовиха заглянула в комнату и ткнула пальцем на неприметную дверь.
— Тама, — сказала она. — Вода горячая, полотенце увидишь.
Вода, бр-р… Стиснула зубы и решительно открыла дверь. Сначала я обнюхала все баночки и скляночки, которые стояли здесь, нашла запах ректора и какое-то время вдыхала его, приятный все-таки. Потом потрогала мягкое полотенце, поглазела на себя в зеркало, потопталась туда-сюда и скривилась. Дальше оттягивать мытье было нельзя. Я зажмурилась, шагнула в ванную и включила душ.
— А-а-а, — завизжала я.
В ванную вбежала домовиха. Она огляделась шальным взглядом, потом посмотрела на орущую меня и уперла руки в бока.