— Это от торговцев с рынка, — пояснил он. — Все передают привет и надеются, что наш мишка скоро поправится.
— По-моему, дело сдвинулось, — заметил мистер Браун, когда в дальнюю дверь вошли сразу несколько медсестёр. — Теперь скоро всё станет ясно.
В этот момент в коридоре показался высокий, важный доктор, одетый с ног до головы во всё зелёное. Он кивнул на ходу и скрылся за той же дверью.
— Это, между прочим, сам сэр Мортимер Кэрровэй, — авторитетно пояснила Джуди. — Санитар сказал мне, что он самый лучший хирург.
— Вот это да! — радостно воскликнул Джонатан. — Паддингтону крупно повезло!
— Всё идёт как надо, — решительно заявила миссис Бёрд. — Ещё нам не хватало второсортных хирургов! Много они понимают!
— Я чувствую себя такой беспомощной, — проговорила миссис Браун.
Остальные испытывали то же самое. Они тесно прижались друг к другу и приготовились к долгому ожиданию. Каждый был занят своими мыслями и втайне опасался, что даже такой знаменитый хирург, как сэр Мортимер Кэрровэй, не сможет спасти положение.
— Ого! — воскликнул мистер Браун, когда всего через несколько минут дверь в конце коридора отворилась и показалась длинная фигура сэра Мортимера. — Как быстро всё кончилось!
Миссис Браун схватила мужа за руку.
— Но… ведь ты не думаешь, что случилось что-то дурное, Генри? — пролепетала она.
— Сейчас узнаем.
Сэр Мортимер заметил их и зашагал навстречу. В руке он держал клок шерсти.
— Вы… э-э… ближайшие родственники этого юного медведя? — осведомился он.
— Он живёт у нас, — пояснила миссис Браун.
— Как его дела? — не вытерпела Джуди, с тревогой косясь на клочок меха.
— Гм… не так уж плохо, — проговорил сэр Мортимер очень серьёзно, однако глаза его как-то подозрительно заблестели. — Рад сообщить, что жизнь его вне опасности.
— Батюшки! — Миссис Бёрд оглянулась на шум в дальнем конце коридора. — Да это же Паддингтон! Неужели он уже на ногах?
— Мы имели дело с крайне тяжёлым случаем острого ирисочного слипания, — пояснил сэр Мортимер. — Очень редко встречается. И потом, прямо на животе. Самое опасное место.
— Ирисочное слипание? — повторил мистер Браун.
— Я, мистер Браун, видимо, пролил несколько капель на живот, когда пробовал, что у меня получилось, — объяснил Паддингтон, подходя.
— Пока он сидел, ириски застыли, — добавил сэр Мортимер. — Ясное дело, ему было не разогнуться.
Знаменитый хирург усмехался, обводя взглядом растерянные лица.
— Боюсь, недельку ему придётся походить с проплешиной, но, если соблюдать строгую мармеладную диету, она скоро зарастёт. К Рождеству всё будет в порядке. Если позволишь, мишутка, — добавил он, уходя, — я сохраню этот клок шерсти на память. Каких только больных я не перевидал, а вот медведя с острой болью вижу впервые.
— Слава богу, у сэра Мортимера хорошее чувство юмора, — заметила миссис Браун по дороге домой. — Представляю, что сказал бы другой на его месте!
— А здорово, что он оставил мех себе на память, — заметила Джуди. — Небось вставит в рамочку и повесит на стенку!
Паддингтон оскорблённо косился из-за виноградной кисти. Его возмущало, что теперь, когда операция прошла благополучно, все относятся к ней так пренебрежительно. Ему-то было не до шуток — он всё время ощущал, как воздух холодит живот, с которого сэр Мортимер состриг мех.
— Наверное, он просто любит медведей, — предположил мистер Крубер, когда машина сворачивала к дому. — Да и вообще, смех смехом, мистер Браун, — продолжал он, обращаясь к Паддингтону, — а ведь всё могло оказаться куда серьёзнее, и как приятно знать, что есть на свете люди, которые всегда помогут в беде.
Паддингтон, хотя и был не в духе, не мог не кивнуть в знак того, что полностью с этим согласен.
Медвежья услуга
Паддингтон стоял на крыльце дома номер тридцать два и вдыхал утренний воздух. Нос медвежонка едва высовывался в узкую щель между капюшоном пальто и ярким шарфом, туго завязанным вокруг шеи, а на мордочке под внезапно побелевшими усами застыло выражение удивления и восторга.
За ночь погода резко переменилась. Вчера ещё день был по-весеннему мягкий, не скажешь, что начало января, а сегодня всё, как белым одеялом, покрыто густым слоем снега, доходившего до самого края Паддингтоновых резиновых сапог. Ничто не тревожило тишину зимнего утра. Лишь из кухни доносилось звяканье ложек и тарелок — миссис Браун с миссис Бёрд мыли посуду после завтрака. Паддингтон словно остался один в целом мире, разве что цепочка следов напоминала о раннем визите почтальона, а на ступеньке торчали из-под снега горлышки молочных бутылок.[7]
Снег Паддингтону нравился, но сейчас, глядя вокруг, он готов был согласиться с миссис Бёрд, которая всегда говорила, что хорошего должно быть понемножку. С тех пор как медвежонок поселился у Браунов, — «морозцем прихватывало* (как это называла миссис Бёрд) несколько раз, но ни разу не был снег таким белым, глубоким и мягким.
Не такой медведь был Паддингтон, чтобы упускать удачный, случай, поэтому он прикрыл за собой дверь и поспешно отправился в сад посмотреть, чем там можно заняться.
Ему не терпелось поиграть в снежки, а заодно испытать новые резиновые сапоги, рождественский подарок миссис Браун, которые с тех самых пор стояли у него в спальне, дожидаясь как раз такого денёчка.
Добравшись до капустной грядки, Паддингтон принялся сгребать снег лапами и лепить кругленькие твёрдые снежки. Поначалу он целил в шесты, между которыми обычно натягивали бельевые верёвки, но, когда пара снежков покрупнее чуть не угодила в стёкла, теплицы» Паддингтон сообразил, что лепить снеговика куда интереснее, и постепенно на улице Виндзорский Сад снова воцарилось спокойствие.
Паддингтон уже заканчивал отделку головы, используя для этого лимонадные пробки, как вдруг со стуком распахнулось чьё-то окно.
— Медведь, — громко сказал кто-то. — Это ты, медведь?
Паддингтон подпрыгнул от неожиданности, поднял голову и из-под капюшона увидел, что это сосед Браунов, мистер Карри, высунулся из окна своей спальни. На нём был халат, надетый поверх пижамы, а лицо скрывал внушительных размеров носовой платок.
— Я уже перестал кидать снежки, мистер Карри, — поспешно объяснил Паддингтон. — Я теперь снеговика делаю.
Мистер Карри отнял от лица платок, и, к удивлению Паддингтона, вид у него оказался непривычно дружелюбный.
— Да уж ладно, медведь, ничего не имею против, — спокойно сказал он. — А вот скажи-ка, хочешь оказать мне услугу и заработать шесть пенсов себе на булочку? У бедя совершенно заложен дос, — продолжал мистер Карри, когда Паддингтон подошёл к самому забору и даже взобрался на ящик, чтобы лучше слышать.
— У вас заложен дос, мистер Карри? — в недоумении повторил Паддингтон.
Ему никогда ещё не приходилось слышать, чтобы люди закладывали свой дос, и теперь он смотрел вверх с явным интересом.
Мистер Карри набрал воздуху.
— Не дос. — Он сглотнул и сделал усилие. — Днос. И вдобавок у меня всё замёрзло.
Тревога Паддингтона всё росла, а тут он и вовсе чуть не свалился с ящика.
— У вас всё замёрзло! — воскликнул он. — Я сейчас же попрошу миссис Бёрд послать за доктором Мак-Эндрю.
Мистер Карри фыркнул.
— Медведь, мне не нужен доктор, — сердито сказал он. — Мне нужен водопроводчик. Это не у меня всё замёрзло. Всё замёрзло в водопроводе. Не хватит воды даже грелку налить.
И возле Паддингтона плюхнулось что-то маленькое, но тяжёлое, завёрнутое в бумагу. Слегка разочарованный, медвежонок поднял свёрток.
— Это ключ от парадной двери, — объяснил мистер Карри. — Ты отнесёшь его мистеру Джеймсу, слесарю. Скажи ему, чтобы немедленно шёл сюда. Я буду в постели — пусть войдёт сам. И скажи, чтоб не слишком шумел, — может быть, я засну. И не вздумай по пути заходить в кондитерскую, а то не получишь свои шесть пенсов.
Сказав это, мистер Карри трубно высморкался и захлопнул окно.
Среди соседей мистер Карри славился скупостью. Он имел привычку посылать людей с поручениями, обещая заплатить, но, когда приходило время расчёта, он как сквозь землю проваливался. У Паддингтона возникло скверное предчувствие, что так будет и на этот раз, он постоял ещё минутку под окном и наконец неохотно затрусил к дому мистера Джеймса.
— Карри? — повторил мистер Джеймс. Он стоял на пороге и сверху вниз глядел на Паддингтона. — Карри, говорите?
— Да, мистер Джеймс, — сказал Паддингтон, вежливо приподнимая капюшон. — У него всё замёрзло, ему даже грелку не налить.
— Плохо дело, — сказал слесарь, без особого, впрочем, сочувствия. — Мне сегодня не до этого, как его, мистера Карри, у самого в доме такая же точно история. К тому же знаю я его и его «одолжения». Он мне ещё за прошлый раз не заплатил, а тому уж полгода. Так ему и передайте — пока своими глазами не увижу денег, ничего делать не стану. Да и тогда ещё десять раз подумаю.
Выслушав мистера Джеймса, Паддингтон совсем приуныл. Сколько он помнил, деньги у мистера Карри обычно были мятые и замусоленные, как будто их долго хранили под замком. Если мистер Джеймс их увидит, ему уж точно не захочется работать за такие деньги.
Слесарь заметил выражение мордочки Паддингтона и немного смягчился.
— Вот что я вам скажу. Постойте тут минутку. Раз уж вы сюда пришли, да ещё по снегу, я погляжу, чем смогу помочь.
Мистер Джеймс исчез и через минуту вернулся с большим пакетом из плотной бумаги.
— Я одолжу мистеру Карри мою паяльную лампу, — пояснил он. — А ещё там руководство по водопроводному делу. Если застрянет, пускай почитает инструкцию.
— Паяльную лампу! — воскликнул Паддингтон, широко раскрыв глаза. — Боюсь, это не то, что ему нужно.
— Хотите — берите, не хотите — как хотите, — сказал мистер Джеймс. — Мне-то всё равно. Но мой вам совет, медведь, берите. Погода-то лучше не становится, только хуже.
На этом мистер Джеймс попрощался и решительно захлопнул дверь, оставив Паддингтона на крыльце с озабоченным выражением на мордочке и пакетом в лапах. Мистер Карри и здоровый не отличался покладистым характером, а теперь, когда он так простудился, разбудить его только затем, чтобы вручить паяльную лампу и руководство, — об этом страшно было и подумать.