— Вот тебе и строго научный метод.
Из школы сообщили, что Саввушкин там не появлялся.
— Может быть, он дома? — высказал предположение Андрей.
— Саввушкин не из тех, кто цепляется за мамкину юбку, — возразил директор. — Да и с чем ему к родным являться? Хвастать, что от работы отстранили? Он не знаю что сделает, лишь бы отец не узнал…
— Что же нам предпринять? — спросил Андрей. Он корил себя за резкий разговор, что произошёл утром с Саввушкиным. — А если с ним случилась беда?
— С Ильёй? — покачал головой директор. — Не думаю.
— Но ведь его нигде нет! — с отчаянием проговорил Смирнов.
Макар Петрович встал, прошёлся по кабинету.
— Без паники, Андрей, — сказал он как можно спокойнее, хотя было видно, что сам нервничает: бог его знает, что могло взбрести этому Саввушкину в голову. — Прежде всего следует убедиться, что его нет на острове.
— Я организую штаб поиска, — решительно поднялся пионервожатый.
— Верно, — кивнул Макар Петрович. — Подымай ребят.
Смирнов вышел на крыльцо, и сгущающиеся, влажные от росы сумерки растревожил звук горна, протрубившего общий сбор.
К директорскому домику стали стекаться островитяне…
Обычно в десять часов вечера, если на остров не приезжала кинопередвижка, Андрей Смирнов выключал движок, снабжающий лагерь электроэнергией.
В эту ночь решено было не отключать ток, пока шли поиски исчезнувшего Саввушкина. В штабе поиска сосредоточили все имеющиеся в наличии фонари, лампы «летучие мыши». Но этого не хватило на всех желающих принять участие в розыске Ильи. Многих пришлось снабдить факелами.
Андрей, возглавлявший штаб поиска, сидел над самодельной картой острова. Одна за другой группы покидали центральную усадьбу. Мерцающие огоньки рассыпались в ночи по всему острову. На дальние участки отправились ребята на лошадях. Юра Данилов поскакал на Воронке к южной оконечности острова, самой удалённой точке.
Ночь, как назло, выдалась тёмная. Тонкий серп народившегося месяца холодно блестел в густой бархатной вышине.
Разумеется, самыми активными в розыске были одноклассники пропавшего. Седьмой «А» взял на себя труднейшую задачу — обшарить полосу камышей на западной стороне. Камыши были оставлены потому, что эта часть по весне обычно затоплялась. Сажать или сеять что-либо там было бесполезно: смывало. Лазить в гуще отваживался не всякий. В зарослях водились ужи, охотившиеся на лягушек. Девчонки смертельно боялись их, принимая за ядовитых змей. А может быть, таковые тоже встречались. Но сейчас никто не думал об этом. Возглавляемые Машей Ситкиной и Шотой Баркалая, мальчики и девочки прочесали камыши вдоль и поперёк, не оставив неосмотренным ни одного кустика.
По мере обследования разных участков к директорскому домику возвращались руководители отрядов. То и дело Смирнов принимал рапорты.
— На стадионе Саввушкина нет, — докладывала группа пятых классов.
— В ремонтных мастерских Саввушкин не обнаружен. — Это вернулись третьеклассники.
К самому крыльцу на Воронке подскочил Юра Данилов.
— На южном берегу Сипа нет, — доложил он.
— Добро, — кивнул Андрей и сделал соответствующую пометку.
Карта постепенно покрывалась крестиками. Они означали, что данный объект осмотрен. А Юра Данилов уже скакал к камышам, чтобы примкнуть к своим однокашникам.
— Поисковая группа восьмого «Б» докладывает: в районе посадок бобовых Саввушкина нет.
Сипа не обнаружили ни в конюшне, ни на птичнике, ни на свиноферме, ни в коровнике. Не было его и на бахче, на зерновом поле, в саду. На всякий случай осмотрели склад. Завхоз, ворча, открыл его. Были прощупаны все рулоны рубероида, кипы пакли, переложены с места на место лопаты, зимние рамы, ящики со всякой всячиной. Такой же тщательной проверке подверглась каптёрка. И, убедившись, что Сип не спрятался среди одеял, простынь и полотенец, поисковики разрешили закрыть помещение.
Позже всех вернулись ученики седьмого «А». Усталая, перепачканная илом и тиной Маша Ситкина доложила Андрею:
— Нет его.
Руководитель штаба поиска поставил последний крестик.
Саввушкина на острове не было.
— Что будем делать дальше? — спросил Смирнов у директора школы, который неотлучно находился здесь же, в комнате старшего пионервожатого.
Макар Петрович отбарабанил пальцами по столу какой-то марш и сурово произнёс:
— На сегодня объявляй отбой. Ребята устали. А завтра… — Он снова отстукал марш. — Завтра, как говорится, утро вечера мудрёнее. И тебе советую спать. Скоро петухи запоют.
В это время зашла повариха тётя Глаша. Её тоже потревожили: осматривали кухню, склад продуктов.
— Поспрашивали бы хлопцев, раз уж они повсюду шукали, не бачили ли они Пахома? — Повариха была очень расстроена.
— Какого Пахома? — не понял сначала пионервожатый.
— Да кот же наш, Пахом…
— Что вы, Глафира Игнатьевна, — досадливо поморщился Смирнов. — Тут человек пропал, а вы о каком-то коте…
Повариха развела руками:
— Жалко все-таки… Тварь божья…
— Ладно, спрошу, — постарался избавиться от неё Андрей.
Он вышел на улицу, где поджидали указаний руководители поисковых отрядов.
— Отбой, — устало скомандовал пионервожатый. — Завтра утром снова прибыть в штаб.
Все разошлись. Кроме седьмого «А». Он, как был в полном составе, решил не расходиться до утра. Однако Смирнов отправил всех спать. По дороге говорили только о Саввушкине. И начался разговор с того, что Ваня Макаров вдруг заявил:
— Может, Сип специально нас разыграл, а сам где-нибудь отсиживается и посмеивается. Это же…
Но договорить ему не дал Гулибаба. От тумака Ваня полетел в придорожные кусты.
— Правильно, — спокойно сказал Криштопа.
— Как ты можешь в такое время! — возмутился Шота. — Такой человек пропал…
Макаров, пыхтя и сопя, вылез из кустов и поплёлся сзади всех, боясь произнести хоть одно слово.
— Что же будет, девочки? — едва не плача, сказала Катя Петрова.
В это время погасли фонари, и лагерь погрузился в темноту. Женская половина класса сгрудилась поплотнее.
— Нечего нюни распускать, — сказал Данилов. — Я уверен, что завтра Сип найдётся.
— Законный Илюха парень, — неожиданно громко высказалась Зоя Веревкина.
— Заводной, весёлый.
— Не жадный, — подхватил Баркалая. — В прошлом году мне свои бутсы отдал.
— С маленькими дружит, не обижает их, — вздохнула Катя.
— А вы зачем подняли на птичнике шум? — набросился на неё Гулибаба. — Сип хотел дельную штуку сделать.
— Это не я, это бригадир, — оправдывалась Петрова. — После все жалели, что Илюшка от нас ушёл. Механизация нам очень нужна.
— Во-во, — сказал Володя. — Не ценили Сипа. Из-за каких-то яиц такое дело загубили.
— И я им говорила, — подтвердила Ситкина.
— Ты бы уж помолчала, — зло сказал Гулибаба. — Если хочешь знать, все из-за твоего борова. Васька только и годится на колбасу…
Ситкина проглотила обиду и смиренно произнесла:
— Я никогда не говорила, что Илья плохой. Наоборот, очень способный, быстро освоил кормление, уход. Вот только дисциплина…
Но она пожалела, что затронула этот вопрос. На неё зашикали. Каждый старался припомнить о Сипе самое лучшее. Гадали, куда Илюха мог исчезнуть. Высказывались предположения, что подался на БАМ, в Чили, помогать бороться чилийским патриотам… В то, что с Сипом, жизнерадостным и изобретательным Сипом, могло произойти какое-нибудь несчастье, никто не верил.
Шагал класс по затихшему, уснувшему острову. Ребята жались друг к другу. То ли от темноты, то ли от того, что их сближало происшедшее, но никогда ещё они не чувствовали такой сплочённости. Проводив девочек до их домика, уставшие мальчики добрались наконец до своей палатки и повалились спать…
Утро следующего дня началось с тревожного события. Директор школы и пионервожатый, едва забрезжило, были уже в кабинете Макара Петровича. И хотя оба бодрились, но и тот и другой были во власти тревожных дум.
— Не слишком ли вы дёргали мальчишку? — хмуро сказал директор.
— Понимаете, Макар Петрович, — оправдывался Смирнов, — я всегда старался направить его энергию на что-нибудь полезное. Мальчик он способный, но индивидуалист. А мне хотелось слить его с коллективом. Понимаете?
— Понимаю, как не понять. Но получается наоборот: наказывая, вы его обособляли, отрывали от класса. Ты хочешь, чтобы Саввушкин был, как все. А что значит — как все? Такого не бывает. Каждый ученик — это индивидуальность. Коллектив тогда крепок, когда любой ученик со своей яркой личностью проявляет способности на благо всем.
— Но вы же тоже его наказывали, — возразил пионервожатый.
— Да, наказывал. У меня на плечах вся школа. И не наказывать за проступки, которые вредят всем, я не имею права. По существу, я наказывал и тебя.
— А меня за что? — удивился Смирнов.
— Как пионервожатого, идейного наставника класса. — Макар Петрович вздохнул. — Прямо скажем, Андрей, не нашёл ты к Саввушкину подхода.
— Хотите честно?
— Разумеется.
— Я люблю Илью, — признался пионервожатый.
Директор усмехнулся.
— Любимое дитя всегда балованное.
— Совсем нет, — обиделся Смирнов. — Уж кто-кто, а я с ним строго. И стараюсь направлять его. Хочет он того или нет…
— Боюсь, не перестарался ли… Ведь хотение от натуры. Заставь человека делать то, что ему не по душе, пользы не добьёшься.
Андрей начал было снова оправдываться, но в это время в комнату вбежал один из учеников третьего класса и, испуганно тараща глаза, выпалил:
— Там лодка… «Чайка»… Брюки Саввушкина… Письмо.
— Какая лодка, какое письмо? — вскочил Смирнов.
— Лодку прибило. Недалеко от переправы, — судорожно глотая воздух, объяснил мальчишка.
— Поспокойнее можешь? — строго сказал Макар Петрович.
Директор и пионервожатый забросали третьеклассника вопросами. Выяснилось, что в камышах была обнаружена прибившаяся лодка. В ней лежали удочки, сандалии, брюки и майка Ильи, а также книга «Робинзон Крузо» и фляжка с водой. В книге находилось письмо, которое, видимо, намеревался отправить Саввушкин. Дело принимало серьёзный оборот.